Афанасий Фет: "Жизнь моя – самый сложный роман..."

Насколько мне известно, романа об Афанасии Фете не существует. По крайней мере, такого, чтобы был на слуху, как "Жажда жизни" Ирвинга Стоуна о Ван Гоге или "Попугай Флобера" Джулиана Барнса понятно о ком. Может быть, орловские писатели что-то сочиняли о своем выдающемся земляке… Однако биография Фета просится на книжные страницы. Возможно, двести лет со дня его рождения подвигнет кого-то из современников на роман о классике русской поэзии.

К посмертному юбилею Афанасия Фета литературовед Игорь Сухих опубликовал в "Литературной газете" статью "Лирическая дерзость". Статью рекомендую всем, кому интересен феномен лирической поэзии. Как ни крути, но у ее истоков в России стоял Афанасий Афанасьевич. Материал начинается цитатой из прямой речи Фета: "...Жизнь моя – самый сложный роман...". Именно эти слова кажутся мне лучшей характеристикой поэта.

В точности как в приключенческом романе развивались события, предшествующие появлению Афанасия на свет. Его отец, отставной ротмистр Афанасий Неофитович Шеншин, один из богатейших помещиков Орловской губернии, будучи в Германии, женился на разведённой Шарлотте Фёт. Дама до свадьбы носила фамилию первого мужа Иоганна-Петера-Карла-Вильгельма Фёта, от которого имела старшую дочь. Шеншин привез молодую супругу в Россию. 5 декабря 1820 года в усадьбе Новосёлки Мценского уезда Орловской губернии родился их сын, крещённый по православному обряду Афанасием. Спустя 14 лет выяснилось, что лютеранское бракосочетание не признавалось в России законным, а в православный брак родители вступили уже с готовым Афанасием. Так что Афанасий-младший получился вроде бы незаконнорожденным. В 1834 году духовная консистория отменила запись в метрической книге крещений, по которой Афанасий значился законным сыном Шеншина, и "назначила" ему в отцы немца с многоступенчатым именем и фамилией Фёт, который числился по российским законам мужем Шарлотты, пока она не обвенчалась с помещиком. Фамилия русифицировалась и стала звучать как Фет.

Детство Фета. Фото: infourok.ru

Эта коллизия весьма волнует историков, задавшихся целью установить происхождение, корни и национальность Афанасия Фета. Все могло быть и так, как в официальной версии, и несколько сложнее. Ходили слухи о еврейском происхождении матери поэта, отчего и самого Афанасия Афанасьевича считали иудеем. На Руси испокон веков: как талантливый, так еврей.

Насколько можно судить, больше, чем кровь, Афанасия волновало то, что вместе с официальным непризнанием его сыном Шеншина он лишился потомственного дворянства – и права на отцовское имение. Фет служил в армии, начиная с унтер-офицера, и вышел в отставку в чине гвардейского штабc-ротмистра, выслужив медали. Право на родовую фамилию он будет восстанавливать почти сорок лет – и получит ее только по императорскому указу в 1873 году. вместе с дворянским званием и всеми его привилегиями. Но литературное творчество Афанасий Афанасьевич продолжал подписывать "Фет". Возможно, в этом сыграла роль "шпилька" земляка и коллеги по перу Ивана Тургенева, с которым Фета связывали сложные отношения: "Как Фет, Вы имели имя; как Шеншин, Вы имеете только фамилию".

Молодой Афанасий Фет. Фото: jiyuu.su

А имение, на выручку с которого Фет жил большую часть своей жизни, не наследное, а благоприобретенное. То была Степановка Мценского уезда, купленная в 1860 году на приданое супруги. 200 десятин пахотной земли, дом и усадьба – скотный двор, птичник, собственное "рыбохозяйство" в специально выкопанном пруду, проект конного завода и злаковые поля. Со всем этим хозяйством Фет управлялся так же легко и непринужденно, как со словами. Через три года ведения помещичьего быта чистая прибыль от Степановки составляла 5—6 тысяч рублей в год, а хозяин выпустил двухтомное собрание своих стихов. Еще через несколько лет Афанасия Афанасьевича избрали мировым судьёй по Мценскому уезду на 11 лет. По месту жительства его больше уважали не за стихи, а за житейские навыки и состояние.
 

В столицах, в литературных кругах Фета за стихи… тоже не уважали. То самое двухтомное собрание сочинений оказалось объектом злых насмешек – в основном критиков. Их нещадно пародировали и при жизни Фета, и после. Критики Писарев и Чернышевский откровенно "проглядели" дарование. Писарев высказывался в том духе, что эти книги только на упаковку продуктов годны, а Чернышевский иронизировал: "Все стихи Фета такого содержания, что их могла бы написать лошадь, если б выучилась писать стихи…" Возможно, апелляции к лошади были вызваны явственной "сельской" дислокацией лирического героя. Это была идеальная помещичья усадьба, окруженная садом и идиллическими пейзажами, более красивая, чем самое благоустроенное имение в реальности – но все же деревня, хоть и идеализированная. Таков был принцип Фета-литератора. В стихах он демонстративно строил царство красоты – антагонизм любой обыденности. Потому и не вмешивался в политику и не решал социальные проблемы в творчестве (в отличие от своего хозяйства). Тогда как революционно-демократические настроения 1860-х все отчетливее проникали в литературу. Ярким символом того является поэзия Николая Некрасова. На общем фоне Фет с его "шепотом, робким дыханием, трелями соловья" выглядел белой вороной. С Некрасовым они были как два полюса.

Полное собрание сочинений А.А.Фета в трех томах. 1901 год. Фото: antikbooks.ru.

Свое "несогласие" с Николаем Алексеевичем Афанасий Афанасьевич выразил тем, что назвал своего осла… Некрасов. Он запрягал ишака в бричку и ехал на нем осматривать имение. Наверное, езда на Некрасове доставляла лирику особенное удовольствие… Но это было уже не в Степановке, а в Воробьёвке Курской губернии, которую Фет (уже Шеншин) купил под старость лет. В том же 1877 году, когда Некрасова не стало. Теперь усадьба Воробьевка считается "поэтической Меккой Фета", именно в ней проводятся поэтические праздники его имени. Гостям неизменно рассказывают предание про осла Некрасова. Поэты способны на весьма злую месть…  

Ослик Некрасов. Фото: Википедия. 

Игорь Сухих утверждает, что Фету не повезло со временем наибольшего поэтического расцвета. 1860-е он называет "непоэтической эпохой", когда сама по себе любовь к поэзии становилась уделом ретроградов. Молодым и активным что написание стихов, что их чтение казались одинаково нелепыми (это отразил тот же Тургенев в образе Базарова). Фет старался не внимать общему поветрию и не следовать моде. На склоне лет он издал четыре выпуска сборника "Вечерние огни", в стихах, составляющих которые, ничего принципиально не изменилось со времен "шепота, робкого дыханья". 70-летний Афанасий Афанасьевич написал и также выпустил книгу "Мои воспоминания" о своей помещичьей деятельности. После его смерти, в 1893 году, какие-то доброхоты напечатали ещё один том воспоминаний — "Ранние годы моей жизни".

 

Смерть Афанасия Фета 3 декабря 1892 года произошла в Москве при туманных обстоятельствах – тоже прямо для романа эпизод. Но уже для триллера. Якобы он пытался совершить самоубийство, не сумел и умер от сердечного приступа. Что было тому причиной: старческая депрессия, изменения в сознании, какие-то личные обстоятельства или обида на современников, не ценивших его поэзию, точно никто сказать не может.

Но в добросовестном материале литературоведа есть и упоминание о том, что не понятый и высмеиваемый при жизни Афанасий Фет "возродился" в творчестве стихотворцев последующих эпох. В начале ХХ века его переосмыслили символисты. В советскую эпоху Фета поначалу не жаловали – за дворянское, хоть и спорное, происхождение, за богатые имения, за налаженный помещичий быт и за вопиющую асоциальность строк. Но "шестидесятники" снова обратились к нему, может быть, не как к прообразу творчества, но как к одному из бесспорных маяков русской дореволюционной культуры. Что ни говори, но классическим стихом Афанасий Афанасьевич владел в совершенстве.

Усадьба А. А. Фета Воробьевка, Курская область. Фото: lookmytrips.com

 

Давайте вспомним одно из относительно ранних – 1842 года – стихотворений Афанасия Фета. Оно известно всем, но – вот парадокс – став популярным романсом, в массовом сознании практически утратило автора. В отличие от хрестоматийного "Я пришел к тебе с приветом" (над которым принято подшучивать по сей день, и очень глупо – изобразить искреннюю радость бытия куда сложнее, чем увешать читателя гирляндами своих душевных переживаний).

Это стихотворение-песню Афанасий Фет включил в сборник "Воздушный город", объединивший практически все, написанное им в течение жизни (с 1840 по 1892 год). С "На заре ты ее не буди..." произошло то же, что со стихотворением Давида Самойлова "Когда мы были на войне…". Его считают казачьей народной песней. А "На заре…" – романсом без авторства.

Афанасий Фет вдохновлял и творцов близких к нам эпох. И не только "чистых" поэтов. Известный бард иронического направления Тимур Шаов, скажем, упоминает его в популярной песне  "Разговор с критиком". Она начинается с констатации неумолимой разницы между поклонниками "высокого" и приверженцами "низкого" искусства.

Тимур Шаов. Фото: biletmarket.ru.

Он пришел с лицом убийцы,

С видом злого кровопийцы,

Он сказал, что он мой критик

И доброжелатель мой,

Что ему, мол, штиль мой низкий

Эстетически неблизкий,

Я фуфло, а он — Белинский,

Весь неистовый такой.

В споре с критиком бард победил, произнеся одно грубое слово, от которого "Белинский" упал в обморок. Но этим не кончилось, барда стали мучить кошмары:

 
Но с тех пор в душе покоя нет,
И от переживания такого          

Как-то мне приснился Афанасий Фет,   

Бьющий Иван Семеныча Баркова.

 

Он лупил его кастетом,

Приговаривал при этом:

"Я пришел к тебе с приветом

Рассказать, что солнце встало,

Что воспитанным поэтам

Выражаться не пристало".

А Барков просил прощенья,

Сжег поэму про Луку.

Вот такое вот знаменье

Мне приснилось, дураку.

И, наконец, совсем свежая информация о том, как в юбилейный год Фета возрождают к жизни и усиленно популяризуют его творчество. Минувшим летом "Ревизор.ru" писал об автопробеге #Двестифет, организованном группой уральских энтузиастов. Главные "застрельщики" автопробега - Марина Волкова, челябинский культуртрегер и издатель, Алексей Миронов, поэт Уральской поэтической школы, Анастасия Садриева, кандидат культурологических наук. Уральцы проехали более 6 тысяч километров, посетив музеи и усадьбы не только Фета, но и Толстого, Тургенева, Лермонтова, Пушкина, Гончарова, Белинского, композитора Чайковского и еще почти двух десятков культурных деятелей.

Участники автопробега в Орле. Фото: oreltimes.ru.

А также под хэштегом #ДвестиФет проводился сетевой марафон, объявленный за 200 дней до круглой даты поэта. В его рамках жители всего света могли прочитать любое стихотворение Фета, записать на видео и прислать организаторам. Последние составляли интерактивную географическую карту "мира Фета". Мира, где знают, помнят и любят стихи Афанасия Фета (даже если не знают их автора). Нет сомнения – это бескрайняя территория.