Фото: lanzaroteholidays.info
Неизвестный Пассажир из стихотворной драмы "Пер Гюнт" был одержим идеей произвести эксперимент и узнать, где в человеческом теле находятся мечты, а точнее порождающий их "орган фантазёрства". К счастью, главному герою удалось избежать перспективы быть разобранным по косточкам во имя научного открытия. Генрик Ибсен, в отличие от незадачливого персонажа, расположением таинственного органа не интересовался, зато умел пользоваться им в совершенстве. Пьесы норвежского драматурга оказались способны не только стать основой для зрелищных спектаклей и подтолкнуть публику к философским раздумьям, но и выразить духовный склад и образ мышления эпохи. Недаром постановки по его произведениям вот уже боле сотни лет с успехом идут в театрах по всему миру.
Иллюстрация Артура Рэкхема к поэме Генрика Ибсена "Пер Гюнт". Фото: bonhams.comХотя Ибсен довольно рано понял, с чем хочет связать свою судьбу, его путь в литературу был долог и тернист. Карьере успешного драматурга предшествовала работа аптекарским помощником, режиссёром и директором театра. Его ранние произведения не пришлись по душе ни публике, ни критикам. Первую пьесу Ибсен опубликовал в 20 лет, а всемирную известность обрёл ближе к сорока. Выйти за национальные границы он сумел, благодаря произведениям "Бранд" и "Пер Гюнт".
Работая над пьесой "Кукольный дом", Ибсен создаёт драму идей, где в основу конфликта положено столкновение разных представлений о жизни, а внешняя интрига страстей и характеров сменяется внутренний интригой человеческой совести. Дальнейшее развитие этот жанр получит в "Привидениях", "Враге народа", "Дикой утке". От пьесы к пьесе отмечается творческая эволюция драматурга: разуверившись в романтизме, он обращается к реализму, а из ниспровергателя общепризнанных авторитетов превращается в некоего "культурного идола". Биограф Николай Минский обратил внимание на ещё одну интересную деталь: обычно дидактично-назидательные мотивы считаются признаком старения таланта, Ибсен же с них начинал, постепенно переходя к более чистому и символичному искусству.
Норвежский драматург никогда не стремился к банальному развлечению публики или высокомерному заточению в цитадели "искусства для искусства". Он был склонен считать зрителей или читателей своими потенциальными соавторами – вовлекаясь в размышления над пьесой, они должна сами обнаружить и расшифровать символы, скрытые как "серебряные жилы в горных недрах". Более того, с точки зрения Ибсена, некоторые представители публики обладают более богатым воображением, чем он сам, и способны обнаружить в тексте смыслы, которые изначально там не подразумевались. Такое сотворчество необходимо направить в верное русло, иначе ничем несдерживаемый "орган фантазёрства" уведёт слишком далеко от исходной идеи. Здесь особенно важным становится учительское призвание писателя, иногда приобретающее проповеднические интонации.
Эдвард Мунк - "Генрик Ибсен в Гранд Кафе". Фото: paintingmania.comУчитель жизни из Ибсена получился довольно суровый и мрачный. Корнею Чуковскому некоторые его персонажи казались будто высеченными из "ледяных громад". Отсутствие тёплых и светлых тонов можно счесть проявлением национального характера – суровая Норвегия в массовом сознании вызывает не самые жизнерадостные ассоциации: от беспощадных норманнов
в древности до true Norwegian black metal в современности. Впрочем, истоки пессимистического настроя отыскиваются не только в природе северной страны, но и в основе конфликта, пронизывающего всё творчество Ибсена. Практически каждая его пьеса оборачивается размышлением над потребностью человека в корне изменить свою жизнь и уйти от привычной обыденности.
Тяга к инаковости неминуемо приводит к столкновению между личностью и обществом. Казалось бы, идея стара, как мир, но Ибсен проявил удивительное новаторство, поддержав в извечном конфликте не человечество, вооружённое мудростью, моралью, культурой, а отдельно взятого индивида. Расхожей мудрости "Один в поле не воин" он противопоставляет великое открытие доктора Стокмана – персонажа пьесы "Враг народа": "Самый сильный человек на свете – тот, кто наиболее одинок". Современники Ибсена в своих произведениях тоже сталкивали личность и общество, но победа у них оставалась на стороне большинства: у русских реалистов из-за тяги к соборности, у французских натуралистов – из-за неверия в торжество человека.
Интерьер музея Ибсена в Осло. Фото: muzei-mira.com
"История европейского общественного сознания никогда не забудет тех пощёчин, тех поистине славных пощёчин, которые Ибсен нанёс чисто вымытой, хорошо причёсанной и блещущей самодовольством мещанской физиономии", – полагал Лев Троцкий. Точка зрения "демона русской революции" излишне окрашена в багряный цвет идеологии, но в отрыве от классовой борьбы она может оказаться вполне актуальной. Достаточно лишь представить, что пощёчина Ибсена адресована не социальной прослойке, а каждому человеку, и носит не оскорбительный, а оздоровительный характер. Она призвана нормализовать работу пресловутого "органа фантазёрства", который есть у каждого. Вот только слишком часто он вместо того, чтобы создавать мечты, помогающие найти себя в надежде, вере и любви, производит обманчивые иллюзии, не дающие покинуть опостылевший кукольный дом.
