Герои его произведений – простые люди, однако, яркие, с чудинкой, в которых мы с большим удовольствием узнаём своих друзей и знакомых из реальной жизни. Именно это и заставляет перечитывать произведения Чехова, улыбаться и плакать, а главное – наслаждаться восхитительным языком писателя.
Всякий раз, встречая необычного человека или оказываясь в комичной ситуации, волей не волей ссылаешься на чеховские рассказы, которые настолько крепко вошли в наш быт, что уже кажутся анекдотами и реально произошедшими историями. Именно поэтому его произведении актуальны и по сей день. Герои Антона Павловича живут не только на страницах книг, но и окружают нас в действительности.
Больной зуб, неосторожное апчхи и малиновый пиджак
(Современное попурри на рассказы А. П. Чехова)
Вчера в ночь у меня разболелся зуб. Полоскала содой, шалфеем, перетрясла половину аптечки. Немного успокоился. Почему бы сразу на следующий день не пойти к врачу? Этого не может быть, потому что не может быть никогда. Есть у человека противное свойство – откладывать всё на потом. Вот и я такая же.
Собралась с утра на работу – платье, макияж. Накинула шубу и бегом. Опаздывала. Хотя я из тех, кто не опаздывает, а задерживается, так что это ещё ничего. Народу в метро, как в очередь на концерт Димы Билана. Душно. А тут ещё этот зуб треклятый, снова взялся за своё. Слава богу, поныл немного и отпустило.
На работе залетела в лифт, там сотрудники. Поздоровались со мной, и вроде бы всё хорошо. Но вдруг... В рассказах часто встречается это "но вдруг". Писатели правы: жизнь так полна внезапностей! Пиарщик наш, Червяков кажется его фамилия, поморщился, глаза его подкатились, дыхание остановилось... И… апчхи!!! Чихнул, прямо на меня! Чихать конечно никому и нигде не возбраняется. Все чихают, но чтобы вот так! Я конечно сделала вид, что не заметила, внимание не обратила как бы.
А Червяков кашлянул, подался туловищем вперёд и зашептал мне чуть ли не на ухо:
— Извините, я вас обрызгал... я нечаянно...
— Ничего, ничего... – ответила я, топчась на месте от нетерпения. Скорее бы уже лифт приехал.
— Ради бога, извините. Я ведь... я не желал!
— Ах, успокойтесь, пожалуйста!
Червяков сконфузился, глупо улыбнулся и начал глядеть на стену.
Наконец наш этаж. Я побыстрее выбежала из лифта, и в свой кабинет. Нина, секретарша, пила кофе, заедая его кексом. Шоколадные крошки сыпались на стол, но она этого в упор не замечала. Бороться с привычкой сотрудников перекусывать прямо на рабочем месте я уже давно устала.
- Доброе утро, - с набитым ртом проговорила Нина. От улыбки на её густо нарумяненных щеках появлялись глубокие ямочки.
- Доброе, - бросила я. – Итак, многоуважаемый шкаф, - открыла наш видавший виды казённый шифоньер и выудила оттуда последнюю свободную вешалку, - Соблаговолишь ли ты сегодня поместить в себя мою шубу? – за место верхней одежды в шкафу в нашей приёмной каждое утро шла самая настоящая борьба, и я обрадовалась свободной вешалке. Значит я не последняя и кто-то опоздал сильнее меня.
В этот момент в дверях появилось напряженное лицо Червякова. Он нерешительно постучал по дверному косяку:
— Здравствуйте ещё раз, — обратился он ко мне, — Я вас обрызгал. Простите... Я ведь... не то чтобы...
— Ах, перестаньте наконец... Я уж забыла, а вы всё о том же! Идите работайте.
Нина удивлённо переводила взгляд с меня на него. Голова Червякова скрылась за дверью.
— Сумасшедшие все. Будто в дурдоме работаю, — выдохнула я и махнула рукой на немой Нинин вопрос — Неважно. А это что?
Я обратила внимание на кислотно-малиновый пиджак, перекинутый через спинку стула, с жуткой брошью-улиткой сплошь усеянной дешевыми стразами.
— Не знаю чей, — Нина закончила с перекусом и теперь подкрашивала губы ярко-красной помадой, — Кто-то вчера оставил после совещания.
Я подошла поближе, чтобы рассмотреть это недоразумение.
— Боже, какая безвкусица.
— Может директрисы Жигаловой? Она любит всё блестящее.
— Жигаловой говоришь? — задумалась я. В приёмной было душно. Хоть бы проветривали с утра. — А вообще знаешь, не так уж и плохо. Возможно, если надеть, то и вовсе ничего будет.
— Хотя нет, не Жигаловой. У неё больше чёрного и серого. Не совсем в её манере.
— И правда, — улыбнулась я, — Не понимаю, неужели такое действительно можно носить? Будто гардероб Сергея Зверева ограбили. Малиновый взрыв 2018.
Нина засмеялась.
— У Жигаловой все шмотки брэндовые, дорогие. Я точно знаю. А это…, — я взяла пиджак в руки. Улитка заискрила на свету, хоть щурься, — Светофор прямо. Где ум у человека, такую безвкусицу покупать?
— А может всё же Жигаловой? — задумалась Нина, — Вот мне теперь кажется, я её в таком видела.
Я почувствовала, что меня знобит. Да и зуб вроде как снова заныл.
— А если правильные брюки подобрать и туфли, может и ничего? Такой знаешь, экстравагантный стиль получается. По качеству видно, что вещь дорогая, добротно пошитая.
— Доброе утро, Ванечка, — Нина кивнула Ивану, секретарю директора. Он зашел в приёмную и передал Нине стопку бумаг.
— Эй Ваня! — Обрадовалась я. — Поди-ка, милый, сюда! Погляди на пиджак. Жигаловой?
— Выдумали, — усмехнулся Иван, — Она таких отродясь не носит.
— Вот я Нине и говорю. И спрашивать тут нечего. Это верно клоуна, сбежавшего из цирка.
— Это не её. Это главной нашей. Из Праги вчера прилетела. Она за модой у нас следит.
— Владиславы Ивановны? — я чуть дар речи не потерла от удивления, — Ишь ты, господи! А я и не знала! — я заулыбалась изо всех сил, — Погостить приехала?
— В гости... как же.
— Ишь ты, господи... Соскучилась по нам… А я ведь и не знала! Так это её пиджак? Вот правильно говорят, в человеке всё должно быть прекрасно! Это про Владиславу Ивановну. Очень рада... Возьми его... Чумовая вещь... Надо брэнд запомнить. Ха-ха-ха.... Тоже себе такой возьму.
Ванечка забрал пиджак и когда выходил из кабинета, столкнулся в проходе с Червяковым.
— Я сегодня с утра, — замямлил он, — я чихнул и... нечаянно обрызгал... Изв...
— Какие пустяки... Бог знает что! – он уже конкретно начал раздражать. - Вам что угодно? — спросила я у него, стараясь быть более строгой.
— Простите, что беспокою вас, но это именно из чувства, могу сказать, раскаяния!.. Не нарочно, вы же сами знаете!
Я махнула рукой.
— Да вы просто смеетесь! — сказал я, и поспешила скрыться за дверью своего кабинета.
— Какие же тут насмешки? Вовсе тут нет никаких насмешек! – раздалось из приёмной.
Да уж. Замечательный день сегодня. То ли чай пойти выпить, то ли повеситься. Я наконец села за свой рабочий стол. Сумасшедшие кругом.
А зуб решил теперь не просто ныть, а время от времени подёргивать. Вот совсем не к месту мне была сейчас эта боль. Сдача проекта на носу. Я уже хотела вызвать Нину и попросить её о чашке кофе, как она сама зашла.
— К вам Софья Евгеньевна.
— Пусть зайдёт, — обрадовалась я.
Соня – пухленькая, но удивительно юркая девушка впорхнула в кабинет и уселась напротив.
— Бумаги на подпись, — торжественно отрапортовала она. Большие глаза её как всегда по-детски светились от радости. Она всего год работала у нас и ещё не потеряла своего энтузиазма.
— Давай, Соня, — я потянулась к органайзеру за ручкой.
— Вы себя плохо чувствуете? — спросила она.
— Зуб болит. Не знаю, что с ним уже сделать, — завитушки моих подписей прыгали со страницы на страницу.
— А вы сразу после работы в поликлинику нашу. Или прямо в перерыв сходите. Там чудо доктор есть. Он с прошлого года всему нашему отделу зубы перелечил. Боль, как рукой снимет за один день. У него свои методы. И недорого.
— Ерунда теперь какая-нибудь! Шарлатанство!
— А вы попробуйте. Я советую.
— Да? – всё же заинтересовалась я, — А что за доктор?
— Его в нашей поликлинике каждая собака знает…
— Ну?
— Доктор… Доктор… А по фамилии... А фамилию вот и забыла!.. Чёрт... Как же его фамилия? Вот как сюда шла, помнила...
Соня поднял глаза к потолку и зашевелила губами. Я сидела и ожидала нетерпеливо.
— Ну, что же? Скорей думай!
— Сейчас... Забыла! Такая еще простая фамилия... словно как бы с городом каким-то связанная. Москвин? Нет, не Москвин. Постойте... Столицын? Нет, и не Столицын. Помню, фамилия с городом связанная, а какая — из головы вышибло...
— Тульский?
— Нет, нет. Постойте… Вяземский… Черниговский…. Брянский…. Всё не то! – нервничала Сонечка.
— Может, Сельский, Деревенский, Городецкий?
Тут зашла Нина и принесла новую пачку бумаги для принтера. Слыша наш разговор, вставила:
— Может Вяткин или Пермяков?
— Нет.
— Рязанцев?
— Нет, нет.
В дверь кабинета постучали.
— Войдите, — раздраженно крикнула я.
— Простите, это снова я — забормотал смущённый Червяков, — не для того, чтобы смеяться, как вы подумали. Я извинялся за то, что, чихая, брызнул..., а смеяться я и не думал. Могу ли я смеяться? Ежели мы будем смеяться, так никакого тогда, значит, и уважения к начальству... не будет...
Меня вдруг затрясло от злости. Сил уже нет от этого сумасшествия. Издевательство надо мной какое-то.
— Пошел вон!! — гаркнула вдруг я.
— Что? — спросил шёпотом Червяков, млея от ужаса.
— Пошел вон!! — повторила я и даже топнула ногой под столом.
Червяков скрылся за дверью. Встревоженная Нина поспешила за ним следом.
— Парижин… Нет… Римский… Тоже не то, — бормотала Соня, не обращая ни на кого внимания.
— Да может быть, фамилия не городская, а какая-нибудь другая! — вспылила я.
— Точно городская. Я это очень даже отлично помню.
— Какая ты беспамятная. Всё, ступай. Разберусь сама. Дел невпроворот…
Расстроенная Соня поднялась с места, и медленно побрела к выходу, всё еще перебирая губами возможные фамилии.
— Тут ещё Владислава Ивановна из Праги прилетела… — скорее самой себе, сказала я.
— Точно! – вдруг радостно вскрикнула Сонечка, — Вспомнила! Чехов! Чехов фамилия врача.
Без стука в кабинет залетела встревоженная Нина:
— Там… — запыхавшись пыталась проговорить она, — Там Червяков… Помер.
