Danse macabre поэзии и ужаса
Словосочетание "поэзия ужасов" звучит непривычно: со школьной скамьи нам известно, что столь благородный вид искусства призван чувства добрые лирой пробуждать. Писатель Тим Роббинс, обосновывая необходимость поэтов для общества, выдвинул метафорический тезис: "они помнят за нас наши сны". Развивая его мысль, стоит вспомнить, что среди сновидений встречаются и кошмары, поэтому неудивительно, что многие стихотворцы в своих произведениях воплощают страхи прошлого и настоящего. Конечно, ужас, будь он реальный или сверхъестественный, по популярности значительно уступает упоению чувством любви, восхищению природой или раздумьям о смысле жизни. И всё-таки практически каждый сможет вспомнить по-настоящему страшное стихотворение: "Лесной царь" Гёте, "Утопленник" Пушкина, что-нибудь из "Цветов зла" Бодлера…
Иллюстрация Карло Фарнетти для сборника "Цветы зла" Фото: meshok.netЗавораживающий danse macabre поэзии и ужаса начался не одну сотню лет назад. Классик хоррора Говард Лавкрафт называл поэзию древнейшей формой литературы, а из осознания ужаса перед грядущим небытием некоторые антропологические теории выводят возникновение всей человеческой культуры. Страшными образами, воплощёнными в стихотворной форме, пронизаны мифы, легенды, песни. Дмитрий Быков открывает антологию "Страшные стихи" балладами разных народов, а составители сборника "Dreams of Fear: Poetry of Terror and the Supernatural" предлагают начать знакомство с атмосферных отрывков из Гомера и Еврипида. Страшные стихотворения могут выступать не только в качестве самостоятельного текста, но и, став составной частью прозаического произведения, усиливать его пугающий эффект. Например, русскую народную сказку "Медведь – липовая нога" сложно назвать леденящей душу – фольклор хранит множество более жутких и кровавых сюжетов, но незатейливая песенка ("…одна баба не спит – / На моей коже сидит, / Мою шерсть прядёт, / Моё мясо варит") делает её по-настоящему страшной.
Такие возможности поэзии оценили даже создатели современных фильмов ужасов. У Фредди Крюгера – главного злодея из слэшера "Кошмар на улице Вязов" - есть немало узнаваемых атрибутов: знаменитая перчатка, полосатый свитер, поношенная шляпа, обожжённое лицо и, конечно же, рифмованная считалочка, которую исполняют призраки убитых детей
("Раз-два, Фредди в гости жди, / Три-четыре, двери затвори…"). В фильме "Бабадук" стишок из детской книжки рассказывает о монстре, который вскоре появится и в реальности
("Прочти о нём, / Услышь лишь звук / И не исчезнет Бабадук…").
Кадр из фильма "Бабадук". Фото: youtube.com
Тёмная сторона классики
В нашумевшей серии фильмов "Гоголь" классик отечественной литературы Александр Пушкин изображён профессиональным охотником на нечисть (заглавного героя на тропу борьбы с тёмными силами занесло случайно). В реальной жизни, конечно, солнцу русской поэзии не приходилось гоняться за ведьмами с осиновым колом наперевес, но вот в его произведениях нашлось немало места для бесов, вурдалаков и утопленников. "Тятя, тятя, наши сети / Притащили мертвеца…", "Это, верно, кости гложет / Красногубый вурдалак…" - знакомые с детства строки обдают могильным холодом. В интересе к такого рода темам Пушкин не одинок – многие его современники хотя бы единожды предпринимали попытку поиграть со страшными образами. Пожалуй, наиболее ярко они воплотились в творчестве Василия Жуковского с кошмарными видениями в "Светлане" или жуткими описаниями морских чудовищ в "Кубке". Интерес к теме ужаса достигает пика в поэзии Серебряного века, более тяготевшей ко всему мрачному, таинственному, мистическому. Сложно сказать, кто больше преуспел в качественном отношении, но вот в плане количества впереди оказался Фёдор Сологуб. Его мрачные, мутные, неуютные стихи с одинаковой лёгкостью произрастают как из повседневных трагедий, так и из мистических фантазий. Чего стоят одни только "Чёртовы качели", где одновременно сплетаются доводящий до дрожи сюжет и иносказательное воплощение экзистенциального кризиса.
В зарубежной поэзии завораживающий танец поэзии и ужаса ярче всего воплотился в творчестве Эдгара Аллапа По. "Ворон, который стучит прямо в сердце, вампиры, которые бьют в колокола, склеп Улялюм октябрьской черной ночью, странные шпили и куполы на морском дне, "дикая волшебная звезда, что мерцает нам сквозь года" - все это и многое другое злобно смотрит на нас из маниакальных страхов в бурлящем поэтическом кошмаре", - очень точно охарактеризовал его стихотворения Говард Лавкрафт. Кстати, и сам создатель мифов Ктулху тоже не ограничивался прозой. Конечно, его стихи не достигли уровня Эдгара По, но им вполне удаётся увлекать читателей "из мира измерений за предел, / Туда, где нет ни времени, ни твари".
Эдгар Аллан По. Фото: deviantart.com/Abigail Larson Вообще в зарубежной литературе есть немало авторов, освоивших тёмную сторону поэзии. Каждый из них отличается особым подходом, специфическим видением ужаса. Так экспрессионист Готфрид Бенн в сборнике стихотворений "Морг" блуждает между разлагающихся тел, осознавая бренность бытия и упиваясь эстетикой смерти. Морис Роллина в своих "Неврозах" не ограничивается внешним антуражем – он погружается в глубины сознания, где делает не менее жуткие открытия…
Страшные сказки ещё живы
Отдельные литературные течения в большей степени тяготели к страшным стихам: романтики, символисты, декаденты, экспрессионисты… Вот только своё творчество как "поэзия ужасов" они не определяли, а в современной литературе она оформилась как вполне самостоятельное явление со своими изданиями, фестивалями и даже наградами. Премия Брэма Стокера, присуждаемая за наивысшие достижения в жанре хоррора, помимо вполне обычных номинаций ("Роман", "Дебютный роман", "Повесть". "Рассказ", "Публицистика"…) вручается и за лучший поэтический сборник. "A Collection of Nightmares" Кристины Стинг, "Vampires, Zombies & Wanton Souls" Мардж Саймон, "Dark Matters" Брюса Бостона… - атмосферные названия в полной мере передают дух содержания. Вот только по популярности страшные поэты явно уступают прозаическим лауреатам, таким как Стивен Кинг или Нил Гейман, - на русский язык до сих пор не переведён ни один из них.
Статуэтка премии Брэма Стокера. Фото: demontheory.com В современной отечественной литературе премий для авторов самых страшных стихов пока что не существует, но примеры поэзии ужасов можно встретить и в "толстых" журналах, и в раскрученных пабликах, и в тематических фензинах. Субмаргинальный рэп-лиризм Андрея Родионова становится пристанищем для обезглавленных велосипедистов, замковых подвалов, где полно всякой жути и прочих явлений, доказывающих, что "страшные сказки ещё живы". В поэтических переплетениях реальностей Марии Галиной легко может притаиться
"зверь, что страшнее любых зверей" и ещё более пугающие вещи. В посмертный сборник "Запах" молодого писателя Владислава Женевского помимо рассказов включены несколько стихотворений – ужас в них может как скрываться
"в самом тёмном и укромном и забытом уголке", так и обретать запредельные масштабы:
"Это больше Вселенной. Оно её жрёт".
Американский поэт Дэвид Коэн высказал мнение, что поэзия ужасов способна стать средством возвращения интереса к поэзии в целом, ведь в её основе всегда лежит история, что особенно ценят современные читатели. К тому же именно ужас позволяют увидеть "истинную природу человека – хищника и жертвы, а также того, что лежит на границе между ними". Со спорным тезисом можно не соглашаться, но в любом случае поэзия обладает удивительными способностями по концентрации эмоций, по сокрытию огромных смыслов в небольшом объёме текста. Стихотворение ужасов даёт возможность по-новому посмотреть на свои страхи и страхи эпохи, а смелый взгляд в глаза чудовищ – это первый и самый существенный шаг к победе над ними.
