Творческая лаборатория артиста такого масштаба всегда тайна, загадка. Тем не менее, Игорь Головатенко любезно согласился ответить на несколько вопросов для нашего издания.
Ваши разносторонние интересы в искусстве — виолончель, вокал, поэзия, сочинение музыки — поначалу воспринимаются как творческие искания в разных областях, но, на самом деле, все они объединены звучанием, голосом. Так ли это? Какова первооснова Ваших интересов в этих областях?
Первооснова исканий — конечно, музыка. Все мои профессии — это один, в общем-то, путь, каким бы странным и извилистым он не казался. С детства мне безумно хотелось играть на виолончели, и, хотя, по воле родителей, я был отдан в класс фортепиано, все-таки сумел настоять на своем и много лет играл на этом чудесном инструменте. Мне теперь его очень не хватает, а заниматься, разумеется, некогда. Становясь подростком, я осознавал, что мой музыкальный горизонт стремительно расширяется, мне была интересна не только виолончельная и, так сказать, "струнная" литература, но и симфоническая, оперная, балетная и так далее. Около 15 — 16 лет, точно не могу сказать, у меня сформировалась идея заниматься дирижированием. Говоря о дирижировании, я имею в виду, конечно, оркестр, не хор. К тому времени я уже играл в оркестре и наблюдал замечательных дирижеров, посещавших тогда Саратов: Романа Матсова, Геннадия Проваторова, Фуата Мансурова. С ними я общался, они стали моими первыми учителями в этой сложной и противоречивой профессии. К моменту поступления в Московскую Консерваторию я не видел себя иначе, как дирижером, и если бы мне кто-нибудь мог сказать тогда, восемнадцать лет назад, что я буду петь (!!) не только на сцене легендарного Большого театра, но и на других, не менее выдающихся сценах мира, я бы, конечно, не поверил...
Фото: из личного архива Игоря ГоловатенкоО переходе, собственно, из дирижёрской профессии в певческую мне уже доводилось рассказывать в многочисленных интервью, так что не буду повторяться. Скажу лишь, что я благодарен судьбе за то, что на моем пути встречались замечательные учителя: Надежда Скворцова и Лев Иванов (Гохман), мои учителя по виолончели, Василий Синайский и Геннадий Рождественский, мои консерваторские наставники, наконец, мой прекрасный педагог по вокалу Дмитрий Вдовин. Всем им я безмерно благодарен.
Композицию никогда не считал основным своим занятием, но силы свои пробовать стал довольно рано. Огромную признательность хочу выразить замечательному саратовскому композитору Владимиру Мишле, который был моим наставником еще в музыкальной школе и многому меня научил. Много лет мне не удавалось вернуться к сочинительству, поскольку после того, как я оставил дирижирование и занялся пением, то есть начал свою жизнь и карьеру практически с нуля, не было ни времени, ни сил, ни желания что-либо сочинять. Теперь же, благодаря некоторой профессиональной стабильности на основном моем поприще, я могу позволить себе записать те идеи, которые время от времени появляются у меня в голове.
Ваши поэтические предпочтения? Кто из поэтов Вам близок?
Поэтов любимых и читаемых — целое море, перечислять их всех не буду, конечно. Блок — на сегодняшний день, наверное, самый любимый, хотя не единственный. Также сейчас очень интересен Гумилев. Совершенно, на мой взгляд, потрясающий поэт — Алексей Михайлович Жемчужников, один из создателей Козьмы Пруткова. Кстати, коллективное творчество "самого" Козьмы мне также очень близко. Пожалуй, еще Бальмонт, Ахматова, Мандельштам, Саша Черный...
Какие партии Вы исполните в предстоящем сезоне?
Партий новых не будет в следующем сезоне: "Трубадур", "Травиата", "Лючия", "Онегин" — все, что я уже пел на сегодняшний день. Впрочем, надеюсь спеть "Бал-маскарад" в Большом театре в одном из следующих блоков этого спектакля. Также состоится ряд очень важных дебютов: в Дрездене, в Лондоне (Ковент-Гарден), в Вашингтоне и Лос-Анджелесе. Очень надеюсь, что не будет проблем с визами в Британию и США.
Будут ли у Вас новые концертные программы?
Предстоит новая интересная программа в Большом зале Консерватории с замечательным пианистом Дмитрием Сибирцевым, с которым я давно и много сотрудничаю — два отделения романсов Рахманинова. Прозвучат как известные, так и весьма редко исполняемые, но не менее прекрасные шедевры великого русского композитора. Концерт состоится 25 ноября.
Фото: из личного архива Игоря ГоловатенкоВы востребованы на зарубежных оперных сценах. Есть ли разница в восприятии Ваших выступлений на Родине и за её пределами?
Вопрос сложный и неоднозначный, поскольку восприятие — вещь крайне индивидуальная. В принципе, публика везде разная. Сейчас, находясь в Зальцбурге, я могу наблюдать, как меняется, порой до неузнаваемости, аудитория от спектакля к спектаклю. Да и в самой Москве, разумеется, нельзя сравнивать публику, скажем, Большого театра и Новой оперы: совершенно разный контингент. Существуют меломаны, которые посещают определенные названия либо слушают конкретных певцов, но есть и большой процент случайных людей в опере. Конечно, немецкая публика ведет себя намного более сдержанно, чем, например, итальянская или аргентинская, но это отнюдь не значит, что те или другие хуже, менее образованны или воспитаны... Просто они другие, вот и все. Тем не менее, какая бы публика не была, а подчас бывает действительно очень сложная и неприветливая, я обязан работать с полной отдачей, и всегда так делаю. Только в этом случае происходит какой-то обмен эмоциями, энергией и люди тогда платят взаимностью и любовью. Таков непреложный закон сцены.
Наша профессия, помимо всего прочего, хороша еще и тем, что мы можем позволить себе выступать в разных странах, на разных сценах для самой разнообразной публики. Времена, слава Богу, сейчас такие, что никаких географических ограничений нет. Однако, если мое восприятие, например, в одном и том же спектакле сегодня, завтра и послезавтра абсолютно разное, что уж говорить о восприятии в разных постановках, театрах и странах. Везде разные сцены, залы, к индивидуальным особенностям которых надо привыкать, разный менталитет, привычки людей, например, постановщиков, сотрудников театра или зрителей, и так далее. Список можно продолжить при желании, не в этом суть. Прекрасно то, что каждый спектакль, будь он на родной сцене или за рубежом, нов и совершенно не похож на предыдущий. Это отнюдь не самоцель, просто это так априори. Именно поэтому театр, особенно оперный, будет всегда жить, и будут полные залы, я в этом уверен.
В конце беседы поздравляем артиста Игоря Головатенко с присуждением ему высокого звания "Заслуженный артист России", желаем успехов и благодарим за внимание к нашему изданию.
