Большая программа, большие имена, большое искусство. Сегодня ежегодный фестиваль РНО – это привычно яркое событие музыкального российского пространства мирового уровня. "Шедеврально!" – восклицают меломаны. "Эталонно," – подтверждают профессионалы.
Предвосхищение незаурядности события, до отказа заполненный зал, телевидение, пресса – "отныне и присно" на концертах Российского Национального.
Безупречный симфонический организм РНО мощно-унисонно, стройно-выразительно и идеально точно пришел в движение первым ауфтактом маэстро. Сюита из музыки к драме А. Доде "Арлезианка" Жоржа Бизе перевернула первую страницу нынешнего фестиваля. Пять номеров сюиты, составленных Михаилом Плетневым, были взяты из одной прижизненной авторской и второй посмертной, сделанной Эрнестом Гиро, сюит "Арлезианки".
Музыка к спектаклю "Арлезианка" была композиторской лабораторией Бизе для будущего шедевра, оперы "Кармен". Сочная и чувственная, страстная и ранимая, партитура сюиты выкристаллизовывает индивидуальность стиля автора. Замечательное соло флейты в сопровождении арфы предвещает знаменитый антракт к третьему действию оперы, где флейта ведет выразительнейшую мелодию с аккомпанирующей арфой - визитная карточка всех флейтистов. Первый флейтист-солист РНО был отдельно поднят маэстро Плетневым для приветствия публики по окончании сюиты.
Музыку "Арлезианки" на премьере, в силу обстоятельств, исполняли всего двадцать шесть музыкантов. Мощь звучания большого состава РНО только украшала авторскую партитуру, добавляя драматизм, "массовость" и "ликование" в кульминациях. Более того, плетневское чутье в выборе всей программы концерта перекинуло арки к следующим произведениям, Первому фортепианному концерту и Второй сюите из музыки к балету "Дафнис и Хлоя" Мориса Равеля, где сверкает всеми своими красками большой симфонический оркестр. А также, к "Прометею" Александра Скрябина, как грандиозной кульминации вселенской мощи большого состава исполнителей. Результат – такая масштабная программа воспринималась цельно и логично.
Были еще и другие причины цельности большого длинного концерта. У француза Бизе испанские танцевальные ритмы и мелодико-гармонический язык его музыки обусловлен литературными сюжетами. Место действия "Арлезианки" - юг страны, недалеко от Испании, место действия оперы "Кармен" - Испания. Француз Равель, родившийся в местечке на границе с Испанией, имел франко-баскскую кровь, которая дала жизнь его неподражаемому композиторскому стилю, с сильнейшим испанским акцентом.
На сцене появился третий француз, Люка Дебарг, явившийся национальным носителем традиций своих великих соотечественников. Не триумфатор конкурса Чайковского, не обладатель первой премии, но обладатель горячего признания и любви московской публики и критики. Впервые маэстро Плетнев пригласил пианиста участвовать в своем фестивале.
Блестящий концертный стиль фортепианной фактуры, богатейшие изыски ритма, заимствованные у джаза, пряность гармонического языка, и невероятная по красоте равелевская оркестровка заставили Сергея Прокофьева оценить соль-мажорный концерт как: "Вещь интересная, звучит отлично и сделана с блеском."
Большие кисти рук, длинные пальцы пианиста с виртуозным удовольствием резвились в пассажах и glissando, martellato и скачках первой части и финала, и показали прекрасное чуткое туше в медленном Adagio второй части.
Действительно, Равель был мастером оркестровки, умельцем создавать невиданные сочетания. Он дал новую жизнь "Картинкам с выставки" Мусоргского, оркестровав его фортепианный цикл. "Дафнис и Хлоя" – изумительная красота оркестровых тембров и их сочетаний, гармонических "деликатесов", изысканных мелодико-ритмических "приправ". Слух наслаждается, испытывая удовольствие гурмана.
Дирижер, на первый взгляд, скупо, в своей сдержанной плетневской манере, вытягивал из оркестра бесконечные усиления звучности или гасил мощь звуковых волн в глубинах оркестровой утробы, чтобы вновь заставить зареветь медную группу духовых и ударных.
Вселенский масштаб, новизна и новаторство симфонической поэмы "Прометей" с подзаголовком "Поэма огня" Александра Николаевича Скрябина заставили публику 1911 года и 2017 ожидать с одинаковым огромным нетерпением и предвкушением. Безусловно, для первых слушателей это был, как говорится, культурный шок. Но какой свежий музыкальный ветер! Исполнительский состав подстать замыслу. Солирующий рояль, четверной состав симфонического оркестра, хор, орган и... свето-цветовая клавиатура. Цвето-музыка!
Без Скрябина и его "Прометея" ХХ века не мыслим. Даже появился музыкальный термин - прометеевский аккорд. Это новая система мелодико-гармонических связей, ушедших от классической гармонии и тонической родственности тональностей. Это дало колоссальный толчок в развитии новых направлений и стилей в музыке. И теперь, по прошествии столетия, это слушается свежо, также новаторски гениально.
На премьере 1911, правда, обошлось без световой клавиатуры, не успели сконструировать к сроку. Зато какие личности! Дирижировал Кусевицкий, солировал сам автор. В девяностые годы мне посчастливилось присутствовать на других легендарных личностях. В Колонном зале Дома союзов Светланов и Рихтер осуществляли проект Скрябина и тоже без светового сопровождения.
На открытии фестиваля Российского Национального оркестра маэстро Плетнев и солист Дебарг уверенно вели за собой к высотам прозорливой мысли первопроходца Скрябина, и слушатели "летели через тернии к звездам". Вся эта космическая мощь утверждала:" Да не исчезнут Прометеи!"
Ну, фестиваль, с почином!
