Неожиданной стала не только новая интерпретация чеховской пьесы, но и выбор постановщика. Им стал режиссер из Южной Кореи Те Сик Кан (Tea Sik Kang). Хотя, если учесть его прошлый опыт, все становится понятно. Кан давно увлечен Чеховым и уже дважды ставил “Чайку” как на русском, так и на своем родном языке.
В московском “Театре Луны” герои Чехова поют. Но режиссер не хочет называть свою постановку словом “мюзикл”, заявленным в афише. Скорее, это музыкально-драматический спектакль, который экстравагантно открыл 25-й сезон “лунного” театра Сергея Проханова.
Вероника Лысакова. Фото: Наталия Киселева
Любители чеховского слога могут не переживать. Дань классике здесь отдана. Автор либретто Борис Рывкин сохранил оригинальный текст, просто разбавил его музыкальными номерами (музыкальный руководитель Татьяна Солнышкина), причем разных жанров. У каждого героя этой постановки свой музыкальный стиль, который, по мнению режиссера, отражает его характер: Аркадина (Анастасия Стоцкая/Мария Пьянова), например, – звезда шансона, ее сын Костя Треплев (Никита Пресняков/Евгений Зайцев) – рокер, а влюбленная в него Маша (Ольга Ершова/Мария Милешкина) – джазовая певица. В течение мюзикла со сцены также звучат блюз, романсы и поп-музыка.
Никита Пресняков. Фото: Наталия Киселева
Актеры этой постановки “Чайка” – настоящая находка! Хотя в начале спектакля голос Преснякова как будто местами срывается от волнения (это первая роль Никиты на театральных подмостках), со временем он крепнет и отлично дополняет образ татуированного писателя-декадента. И вот зрители уже с нетерпением ждут, когда кто-то из персонажей запоет.
Артисты мюзикла “Чайка”. Фото: Наталия Киселева
Несомненно, главное внимание в вокальных номерах привлекает к себе Стоцкая – звезда мюзиклов “Губы”, “Чикаго” и “Поющие под дождем”. Амплуа самовлюбленной и избалованной вниманием актрисы ей оказалось к лицу. Не уступает ей Вероника Лысакова – исполнительница главных ролей в мюзиклах “Губы”, “Лиромания” и “Шантеклер”, которая здесь играет Нину Заречную (во втором составе эту роль исполняет Анфиса Калимуллина). Она превосходно показывает развитие своей героини от неуверенной в себе юной девушки до настоящей карьеристки и поет так, что можно заслушаться. Отличным дополнением этой компании стал Иван Ожогин (во втором составе Дмитрий Новицкий) – популярный писатель Тригорин. Настоящий красавец, способный и, кажется, готовый вскружить голову не только героиням на сцене, но и девушкам и зрительном зале.
Анастасия Стоцкая и Вероника Лысакова. Фото: Наталия Киселева
Сюрпризами для “лунной” “Чайки” стали образы Маши (Ольга Ершова/Мария Милешкина) и Полины (Анастасия Савицкая/Оксана Костецкая). Первая, хотя и ходит сплошь в черном, как в оригинальной пьесе, все же не всегда в трауре по своей жизни. В чеховские фразы приходят неожиданные паузы, превращая их в шутки. Например, после глотка из фляжки девушка восклицает: -
Я приняла (пауза) важное решение!
Ольга Ершова. Фото: Наталия Киселева
А вторая смотрит на доктора Дорна (Игорь Карташев/Владимир Ябчаник) с желанием. И ее фраза “
Становится сыро. Вернитесь, наденьте калоши” приобретает шутливые нотки и выражает вовсе не заботу о его здоровье. Кажется, героиня пытается закрутить роман с доктором не от скуки, она действительно в него влюблена.
Анастасия Савицкая. Фото: Наталия Киселева
Хочется добавить, что Те Сик Кан верно подметил: его постановка не мюзикл в чистом виде. Песни не вытекают из произнесенного текста, как это принято в заявленном жанре. Они словно подтверждают слова, сказанные героями до музыкального номера, так как несут тот же смысл. Откровенно говоря, некоторые вокальные вставки кажутся лишними и иногда даже мешают развитию действия. Хотя, если учесть, что поют артисты более чем достойно, к этому топтанию на месте можно и не придираться. Тем более, что музыкальные отступления сопровождаются зрелищными танцами (хореограф-постановщик Дмитрий Масленников) и любопытной игрой со световым оформлением (художник по свету Сергей Буравчиков).
Отдельное спасибо корейскому режиссеру за непрозрачные намеки на смысл чеховской пьесы и за свой собственный финал (его я оставлю в секрете). Декорации дома, напоминающие клетку, Тригорин, ловящий на удочку Нину не только в переносном, но и в буквальном смысле, и метроном как символ надежды добавляют спектаклю то ли дополнительного смысла, то ли разъяснения идей русского классика. Руки так тянутся напечатать: если вы не до конца поняли Чехова, посмотрите Те Сик Кана. Это история не только о желании вырваться на волю, но и о красивых хищниках, которые
“готовы отобрать что-то у беззащитного человека”.
Иван Ожогин. Фото: Наталия Киселева
