В чём секрет этого литературного обаяния? Ведь известно об этом школяре, воре и скитальце совсем немного. Ну, учился в молодой тогда Сорбонне, льнул одним боком к вельможам, другим к блатарям. Хлебнул тюрем, чудом несколько раз избегал виселицы, бродяжничал по всей Франции, от моря до моря. Знавал благородных дам, даже монашек, а пуще — гулящих девок. Но это всё дурной тон блатной романтики, подзаборный романс, услада черни.
Фото: slide-share.ru
Как всегда — дело в поэзии. Его губительный сарказм, зачастую обращённый к самому себе, причастность к толпе (что подчёркивал Мандельштам), весёлый, гулкий, площадной протест с юмором висельника — всё это есть. Но главное в его ловком, тщательно отточенном стихе — это гибельная свобода и грустное сомнение.
Это первый раз в поэтическом изложении заданный вопрос: "зачем я здесь, что делать мне со своей жизнью? " Почему я должен поступать так, как предписано? И возникает мотив бегства! Даже в "воровских стихах ", переведённых на русский язык, посредством блатного жаргона. И конечно в самых известных строчках, написанных во времена недолгого пребывания при дворе герцога и поэта Карла Орлеанского в Блуа. "От жажды умираю над ручьём...Смеюсь сквозь слёзы, и тружусь, играя. Куда бы не пошёл, везде мой дом. Чужбина мне — страна родная ". И в "Разговоре Вийона и его души ":
"Из рая я уйду, в аду побуду. Отчаянье мне веры придаёт. Я всеми принят, изгнан отовсюду! "
Фото: slide-share.ru
Вийон, его поэтика — не просто похвальба бродяжничеством, его беззаконный удел — не просто предпочтение разбойным безумствам, бегство от схоластических университетских наук.
Он певец неприкаянности человека в большом, непонятном, жестоком мире.
Можно знать многое, но не знать себя. Вот мотив одной из баллад. Любой удел достоин пародии, потому что и тобой, и миром правит хаос. Только смерть может упорядочить абсурдное существование. Смерть присутствует в его разнообразных поэтических упражнениях постоянно. Она — венец его коротких вдохновенных трагифарсов.
Фото: slovarslov.ru
Виселица бродит от стиха к стиху верной роковой спутницей. Он хотел бы бежать, да от судьбы висельника не уйдёшь. Но всё равно бежит, и других поучает, как это веселей, умней сделать, но не устаёт напоминать о безысходности. Поучения в его характере, они дань клерикальному воспитанию. Ведь воспитывал его капеллан.
Возникает мучительная двойственность: Вийон благодарный, но вздорный своевольный ученик. Эту поэтически-философскую черту подхватят через века Бодлер, Блейк, Есенин, Бродский...
Фото: wrubel.cgsociety.org
Недаром наследник его песен, Жорж Брассанс называл страдающего, но беспечного Франсуа не иначе как " мэтр ".
" На дармовщинку что-то съев, ходил бы я как мэтр Вийон, и щупал девушек и жён ".
Дело, конечно, не в девушках. Человек сопротивляется ежеминутной казни существования не посредством разгула, мрачного порока и преступлением, а легкомыслием. Хочется добавить, "божественным ", потому что Вийон — поэт. Но нет… "...И сколько весит этот зад, узнает завтра шея ". Только шея узнает, не Бог, не Страшный Суд.
Фото: myshared.ru
Тут по Бахтину: "Карнавальная культура не предполагает, не загадывает, она чужда покаянию ". Речь идёт о культуре низовой, народной, отпускающей. Но наш поэт не из народа. Его разгульность философична. В ней — нота обречённости.
Он хорошо знал латынь. Как сказал бы Сартр, "его экзистенциализм был спонтанен, анархичен ". Стихи он писал "по случаю ", что не умаляет его поэзии.
Просто Европа таких строк ещё не читала, вопросами мучительными не задавалась. Заглянув туда, в 15-й век, покажется, что он был таким единственным. И рождён отверженным, бесправным. Неизвестно доподлинно какого числа рожден, и в даже в каком году в провинции Берри появился на свет. По разным сведениям, в начале апреля 1431 или 1432 года. Точно также неизвестны дата и место смерти. Неизвестен и отец. Может быть, так и положено настоящему поэту — судьба заметает следы начала и конца его земного пути. Остаются только стихи и легенда.
Фото: myshared.ru 
Эти годы, условный конец 100-летней войны, руины и голод по всей Франции. Безумие королей, нищета и разгульность подданных — плохие условия для выживания младенца. Но ему повезло. Франсуа де Лож, или де Монкорбье (такова настоящая его фамилия) был взят на воспитание настоятелем церкви св. Бенедикта, Гийом де Вийон.
По родственным или иным причинам, капеллан бенедиктинец стал для Франсуа "больше чем отцом ".
По-видимому, он был персоной состоятельной, потому что кроме фамилии, дома и крова, дал приёмышу приличное образование. Мальчик занимался математикой, грамматикой, латынью. Был служкой в церкви, пел в церковном хоре. Двенадцати лет поступил в школу при факультете словесности университета Сорбонна.
Фото: toptenz.net
В 1449 школяр Франсуа получил степень бакалавра, через три года степень леценциата и магистра искусств.
Его студенчество — начало легенды о беспутном и поэтическом пути. Существуют путаные сведения о дерзкой выходке школяров под его предводительством. Озорники стащили из подворья знатной парижанки тумбу и водрузили на узком мосту через Сену. Дама подала в суд.
Помимо этого, вскоре Вийона обвинили в убийстве. Это была правда. Случилась поножовщина между поэтом и молодым священником. Повздорили из-за женщины. В кабаке, при свидетелях. Поэт и священник. Таковы в Париже были нравы в 1455 году. Парень в рясе первым вытащил нож. Франсуа защищался. Оказался опытней или удачливей. Умирающий священнослужитель покаялся, простил и оправдал Вийона. Люди всё видели.
Фото: gettyimages.com
Осип Эмильевич Мандельштам в своём феерическом эссе " Франсуа Виллон " (допустимое архаическое написание фамилии, сделано намеренно) определяет городскую жизнь поэта как влюблённость в Париж. Большой поэт пишет о собрате по перу и его судьбе как о непокорном и свободном духе самой французской поэзии. Но, честно говоря, сам виновник этих строк задумывался тогда больше не о стихах, а об удачном налёте. И, вот оно: с шайкой таких же "безбашенных " подельников он участвует в ограблении Наваррского колледжа. Добыча- 500 золотых экю. Разделили поровну.
Перед ним маячила соблазнительная мечта: " устроиться " при дворе влиятельного герцога стихоплётом - восхвалителем. Такие трубадурские карьеры были не редкость. Он направляется в богатый Анжер к вельможе Рене Анжуйскому. Не везёт, вакантные места "ублажающих виршами ", увы, заняты. Обратно в Париж дороги нет.
Фото: gettyimages.com
И начинаются его долгие скитания. Но путешествует он не один. Вийон принят в шайку разбойников и порочный путь, намеченный ещё в университете, осуществляется в полной мере. Что не помешало ему подвизаться некоторое время при дворе Карла Орлеанского. Там, на поэтическом куртуазном турнире и написано знаменитое " Баллада о поэтическом соревновании в Блуа ".
Фото: chateaudeblois.fr
Если перед побегом из столицы он написал " Малое завещание ", ёрническое послание к друзьям, где завещает собутыльникам свой пустой кошелёк и трактирную вывеску, то в эти дни самое время писать " Большое ". И он его напишет, в 1461 году, когда вернётся в Париж. А пока он скитается по тюрьмам Орлеана и Мен-сюр-Луара. Причём со смертными приговорами два раза. Его чудесным образом спасают ясновельможные амнистии: то принцесса проедет через городок, то у Дофина юбилей.
Он пишет в эти времена семь " Воровских баллад ", исполненных проклятий палачам и стукачам. Всё на " арго " - блатном жаргоне. По сей день до конца не расшифрованы Знаменитые " Баллада о дамах былых времён ", "Баллада примет ", " Баллада о разговоре души и тела ". " Молитва ".
После возвращения в Париж, и написания главного своего "Большого завещания ", ему осталось только создать в тюремной камере, дожидаясь исполнения смертного приговора," Балладу о повешенных ".
Фото: stihi.ru
...Но он не умер тогда на виселице. Воровская участь и поэтическая судьба определили ему участь вечного изгнанника. Смертную казнь заменили бесконечным остракизмом. Судя по всему, больше он не увидел Парижа.
После 1463-го года ничего о нём достоверного не слышно.
Историческим эхом доносится до нас скорбное " он умер на большой дороге " … В 1491 были впервые изданы в Париже его произведения. Вряд ли он дожил до этого дня. Вряд ли мечтал, что переиздавать его будут сотни раз на разных языках.
Фото: books.apokrif93.com
Пережившие его сотни поэтов, посвятивших Франсуа свои произведения, от Леопарди и Верлена до Окуджавы и Самойлова, от Малларме и Брехта до Высоцкого, вряд ли они задумывались о его земной кончине. Их и нас интересует его поэтическое бессмертие.
