На экзотическом небосклоне, чёрном бархате латиноамериканской словесности, Габриель Гарсиа Маркес едва ли не самая яркая звезда, он имеет право гордиться каждым своим творением.
Начинал он на равнине колумбийской журналистики. Всесветная звонкая слава, громкие панегирики и звание второго Гомера, не уничтожили в нём мальчишескую лёгкость по отношению к другим и к себе.
Фото: spanishlove.ru Он мог на равных разговаривать с Фиделем Кастро и Биллом Клинтоном. Был последовательным левым в политике, искусстве. Габо (уменьшительное от Габриэль) был, что называется, народным любимцем. Его боготворили не только земляки - колумбийцы. Габо стал светлым идолом обеих Америк, да что там, всего читающего мира. Его книги переведены больше чем на тридцать языков. Им восхищались даже те, кто не прочли ни единой его строчки. Такова была сила обаяния этой личности. А он оставался шутником и мистификатором. Любил возмутительные байки про себя, и сочинял их про других...
Критика именно Маркесу приписывает изобретение магического реализма. Этот животворный литературный жанр существовал и раньше, но только ему удалось создать совершенный по мастерству и увлекательности, культурный пласт.
Фото: litcult.ruМаркес — явление монументальное. В области литературы, как таковой, и особого литературного " краеведения ". Речь идёт о Латинской Америке, как об особенном потустороннем, но сопричастным нашей действительности мире, и о придуманной Колумбии, в частности. Можно сказать, это сам континент со всеми своими свойствами отразился в зеркале, или волшебном кристалле, под вымышленным названием — " Макондо ".
Книга, вольно порождая, как Амазонка или Ориноко, ручейки и протоки, неуклонно возвращается в русло основного повествования о наследниках Буэндиа. Макондо превращается в метафизический город.
Фото: alchetron.comЗдесь перемешаны путешествия по непроходимой сельве, цыганское колдовство с коврами-самолётами. Алхимия. Постоянный " экстремальный " секс. Бесконечные гражданские войны. Вторжение гринго (из-за бананов). Из-за них же Макондо теряет гордую колдовскую независимость. А потом, на исходе описанного внеисторического столетия, иссыхает, обугливается, вымирает… Солдаты и офицеры, крестьяне и торговцы, проститутки и авантюристы, охотники и народные сказители проносятся в едином вихре, оставляя после себя: детей, дома, сады, болезни, смерти, горы оружия, грехи кровосмешения и колдовства.
Фото: myappwiz.comНо вот, откровение: никакому читателю в голову не придёт, что весь этот густо замешанный, карнавал — выдумка, писательский произвол. Нет! В том то и дело, что тотальная описательность оставляет ощущение полной достоверности. Нет никаких каверзных надуманностей.
Однако, если откатиться от главных книг его мощного расцвета (те же " Сто лет одиночества ", " Осень патриарха ") к ранним пробам, переходу от журналистики к художественной прозе, убеждаемся в истоках консервативных.
Автор многих репортажей о простых латиноамериканцах, начинал как бытописатель колумбийской провинции. Его первый сборник рассказов " У нас в городе воров нет ", о глупом трусливом воришке и немудрёном цирке — плоть от плоти национальной психологической прозы. Повесть " Полковнику никто не пишет ", принесшая ему известность, при всём своём грустном гротеске — вполне виртуозный гимн одинокой старости.
Фото: mvideo.ru Он родился в опасной и нищей Колумбии 6 марта 1928 года. В городке Аракатака. Его мать, Луиза Сантьяго, вышла замуж за Габриэля Элихио Гарсиа, супротив воли своих родителей. Элихио был чужаком в департаменте Магдалена. Вдобавок, по мнению отца Луизы, полковника Николаса Рикардо Маркеса, голодранцем (в будущем, фармацевтом). Транкилин Игуаран Котес, бабушка будущего писателя, была того же мнения. Этих двух важных причин хватило, чтобы через полгода после рождения маленького Габриэлито, он остался в семье полковника " на воспитание ". Это несомненно повлияло на развитие фантазии и воображения мальчика. Бабушка была колумбийской Ариной Радионовной… Дед- полковник от неё не отставал. На мальчика хлынул водопад креольских, индейских, испанских и португальских преданий и старинных исторических анекдотов.
Фото: 24smi.orgБудущему писателю девять лет. Умирает дед. Габриэлито возвращается к родителям в город Сукре. Тем более что отец, Габриэль старший, " выбился в люди ". Стал фармацевтом средней руки, но вполне респектабельным. Это дало возможность мальчику в 1940 году поступить в приличный колледж в Сипакире. В 1946 — университет. Факультет юридический, надёжный. Национальный Колумбийский университет распахнул для него не только двери юриспруденции. Он знакомится с молодой порослью столичной интеллигенции. Начинающими писателями, актёрами, журналистами. Последние, "неформальные интеллектуалы " заманивают его на работу в прогрессивный журнал "Эль Эспектадор ". И … прощай приземлённый удел стряпчего!
Фото: youtube.com Он начинает, как водится, со статей и рецензий. Обретает свой голос, стиль, почерк. В 1957 году едет в Париж по заданию газеты специальным корреспондентом. Пишет первые рассказы, отсылает обязательные репортажи по месту работы, но живёт впроголодь…
Отчасти повторяя путь своего кумира, Эрнеста Хемингуэя, за двадцать лет до этого топтавшего Парижские мостовые, сражаясь пером с безвестностью и голодом.
Забавный поворот карьеры — в 1937 году он побывал в СССР, на Московском фестивале молодёжи и студентов. Попадает после этого в ГДР, в Лейпциг, играет в латиноамериканской фольклорной группе на гитаре и маракасах, поёт. Вот такие приключения в странах соцлагеря.
Фото: chelib.ruВ декабре того же года получает предложение от газеты со смешным названием " Эль Моменто ". Оседает в Каракасе, и перевозит туда молодую жену, очаровательную умницу Мерседес Барча. В 59-ом у них родился сын, будущий кинорежиссёр и сценарист, Родриго Гарсиа.
Его политическая позиция левого толка порождает серьёзных недоброжелателей. В Колумбии это означает прямую угрозу жизни. В 1961 году семья перебирается в Мексику. Впоследствии писатель искренно признавался — Мексика стала для него второй родиной, а не мачехой для политического эмигранта. Правда, срабатывает его природное свойство органично вписывался в любой пейзаж. Перед его обаянием и талантом никто не мог устоять. Это не раз выручало. Так сложилось и под сенью сомбреро.
Фото: kefline.ru
Его энергии хватает на журналистику и серьёзные занятия настоящей литературой. Выходят в начале 60-х его романы " Полковнику никто не пишет " и " Недобрый час ". Есть признание критиков, но нет читательского успеха. Пока.
Его не смущают первые неоценённые публикации романов. В какой-то момент он ставит на карту время, деньги, уверенность в завтрашнем дне. Наказав Мерседес и двум сыновьям затянуть пояса потуже, на целый год садится писать главную книгу, работает по 12 часов в день, забросив журналистику. И он опять победил. В 1967 году дописывает и просыпается знаменитым на весь мир. В 1972 году — престижная литературная премия Ромула Гальегоса. В 1982- Нобелевская премия по литературе!
Фото: 365mag.ruЕго Нобелевская лекция называлась " Одиночество Латинской Америки ". Его не исказили лавры-литавры… Он был прежним последовательным " леваком ". Пользуясь его авторитетом и славой, президент Мексики лично просили его о помощи в наведении дипломатических контактов. Маркес выполнил просьбу — отношения Кубы и США потеплели.
Он заболел. Смертельно. Не скрывал этого. Но боролся с раком как умел. Не переставая создавать литературные шедевры. По его роману " Любовь во время холеры " снят фильм в Голливуде. Его закатный роман " Воспоминания моих грустных шлюх " побил рекорды продаж не только на родном континенте. Его книга " Жить, чтобы рассказывать о жизни " — смесь приключенческого романа и печальной исповеди большого художника.
Фото: kinopoisk.ru Уже не интересно то, что спецслужбы Мексики следили за ним. Как-то естественно получается, что он вместе с другими писателями левого толка, выступил с требованием независимости для Пуэрто-Рико. Выходит сборник его неизвестных политических выступлений " Я здесь не для того, чтобы говорить речи ". И само это название — девиз всей его поистине грандиозной работы, художника и трибуна. Он не был самовлюблённым краснобаем-политиканом. Гарсиа Маркес занимался Словом в литературе, и честными заявлениями, не отрываясь от искусства. Сочетание редкое, но он тот, которому всё удавалось.
Фото: travelask.ru Прожил долгую удачную жизнь. 87 лет. Оставил после себя сотни станиц совершенной прозы. А вместе с ней сотни вопросов и загадок, которые все мы пытаемся с читательским наслаждением, разгадать.
Умер 17 апреля 2014 года в Мехико, где прожил последние 30 лет. Похороны были помпезны. В торжественной церемонии приняли участие жители родной его Аракатаки, так и не переименованной в Макондо. 99 процентов колумбийцев хотели этого. Но Колумбия есть Колумбия. Власть не жалует своих великих художников.
