Патерсон живет в городе Патерсон, и в его жизни ничего не происходит. Ровным счетом ничего. Каждый день – одно и тоже. Дом, работа, прогулка с собакой, ужин с женой, бар, снова дом. Настоящий день сурка. Знакомо, не так ли? И люди, которые окружают Патерсона – самые банальные и неинтересные, и сам город – один из тысячи захолустных американских городков. Патерсон молчит и слушает. Его ответ миру, его слова звучат внутри и сливаются в нерифмованные строчки:
Еще одно.
Дети знают три измерения:
Высоту, ширину, глубину,
Как обувная коробка,
Потом узнают о четвертом измерении: времени.
Говорят, их может быть и пять, шесть и семь…
В конце дня я пью свое пиво в баре
Смотрю сквозь стекло и радуюсь.
Фото: www.kinopoisk.ru
Этот мир говорит с ним на языке ассоциаций и метафор, это волшебный мир, который лишь прячется за монотонностью, серостью и скукой обыденности. Ему одному не скучно, потому что он живет другой, внутренней жизнью, он – поэт. Он – с другой планеты. Он всегда был белой вороной, его никогда не занимало внешнее.
Ему интересно общаться с детьми, здесь он проявляется сам, и ему есть, что сказать. Потому что они говорят на одном языке. Он всегда хочет помочь детям, оградить их, защитить от этой взрослой жизни, в которой сам чувствует себя не очень комфортно. Тех, что с его планеты, он узнает сразу – каким-то шестым чувством. Они встречаются очень редко – и вот, та самая, одна на миллион, все-таки живет в этом городе. И тоже пишет стихи.
Вода падает.
Вода падает с яркого воздуха
Падает, словно волосы падают на плечи девочки
Вода падает, оставляя лужи на асфальте
Грязные зеркала для облаков и зданий вокруг
Она падает на крышу моего дома
Она падает на мою маму
И на мои волосы.
Многие зовут это дождем.
Когда Патерсон пытается воспроизвести жене это стихотворение, у него рождается новое.
Лора – “вторая половинка” и вдохновительница Патерсона. Каждое утро они просыпаются в разных позах – вариациях на тему символа Инь и Янь – знака Вселенной, состоящей из двух противоположностей, которые образуют целое лишь в единой комбинации.
Гольшифте Фарахани, которая блестяще сыграла эту роль, успела сняться у Ридли Скотта, а также в режиссерском дебюте Луи Гарреля, за которым побывала замужем. Иранская Моника Беллуччи – бунтарка и революционерка, которой запретили въезд в родной Иран из-за её свободных взглядов, успешной карьеры в кино и частых обнажений.
Лора – воплощение внешнего, полная противоположность интроверту Патерсону. Кажется, что она тихо сходит с ума, сидя дома, и чтобы этого не случилось, постоянно меняет окружающую ее не очень веселую действительность. И без того похожий на кукольный, их маленький, почти игрушечный домик постепенно превращается в настоящее дизайнерское пространство. В доме нет взрослых, только дети, которым теперь можно все. Сегодня она перекрашивает свои наряды, завтра - шторку в ванной, послезавтра юбку, а еще печет черно-белые кексы и пирог-тайну. Естественно, по собственному рецепту.
Она – тоже ребенок, когда она вырастет, то обязательно станет кантри-певицей. Ее так влечет успех и признание, все равно как этого добиться – можно стать дизайнером, печь потрясающие кексы или петь песни. “Мы могли бы разбогатеть на кексах”.
Лора тоже мечтательница, ей снятся потрясающие сны, там – настоящая, интересная жизнь, полная событий и приключений. Каждое утро она просыпается и рассказывает мужу очередной сон.
Джармуш удивительно конгруэнтен. Нежелание ни под кого подстраиваться, внутренняя свобода, установка делать только то, что приносит удовольствие – законы, по которым живет режиссер и его герой. “Будьте как дети”.
Фото: www.kinopoisk.ru Прекрасная музыка, окутывающая весь фильм, сливается с белыми стихами, наполненными внутренней рифмой, уводит нас от шума, суеты, расслабляет, как йога, как дорога в лес, и уносит нас с собой – в волшебный мир, мир Джармуша и Патерсона, мир дао.
Неспешное повествование, крупные планы, фокусы и расфокусы, длинные микшеры и статичная камера открывают нам мир, увиденный глазами восторженного ребенка – все происходит здесь и сейчас, каждую секунду рождается новая реальность. Мир, который видят дети и перестали видеть взрослые.
“Мне нравятся детали и мне нравится их коллекционировать. Мой фильм — все равно что наблюдение, так же, как и персонаж. Я просто хотел, чтобы зрители наблюдали за деталями, а потом герой как будто бы их собирал и добавлял в свои стихи”, - рассказывает режиссер.
Фильм нашпигован тайными знаками и метафорами. Пес Марвин несомненно назван в честь любимого актера Джармуша – Ли Марвина.
Девочка-близняшка-поэтесса спрашивает Патерсона, нравится ли ему Эмили Дикинсон. Великая американская поэтесса всю жизнь писала для себя, “в стол”, как Патерсон, известность пришла к ней после смерти. Джармуш тоже пишет стихи и тоже “в стол”, опубликовано лишь несколько стихотворений, как и у Дикинсон. А еще Джармуш пишет и исполняет музыку. “Тихие аккорды”, звучащие в фильме, написал и исполняет он сам.
Таких разбросанных по фильму метафор-жемчужин – великое множество, и невозможно разгадать и понять все. Да и не нужно.
“Великолепно, что зрители имеют собственные взгляды и разное восприятие того, что только что увидели, что не знают всех ответов. Часто всех ответов не знаю даже я сам”…
