В первом своем завещании, составленном еще в молодые годы (у русских купцов такое было в обычае, чтобы не оставить, в случае чего, дела в беспорядке), он детально прописал все шаги, которые следует предпринять для того, чтобы “положить начало общественного, всем доступного хранилища изящных искусств, принесущего многим пользу, всем – удовольствие”.
Первые картины для будущей галереи Павел Михайлович приобрел в 1856 году, когда ему было всего 23 года. В 1881-м, накануне пятидесятилетия, он открыл доступ в нее всем желающим. А в 1892-м, достигнув 60-летия, передал собрание в собственность Московской городской думе с условием, чтобы галерея всегда оставалась городским музеем, дабы быть абсолютно уверенным в том, что “с ней не может случиться то, что случилось с Румянцевским музеем, который вместо Петербурга находится теперь в Москве, а завтра может быть в Киеве или другом каком городе”. Не мог предвидеть Павел Михайлович, что это его великодушное решение решит судьбу собранных им шедевров спустя всего лишь каких-то 15 лет, защитив их от беды, гораздо худшей, чем перемещение в другой город.
Отмечать памятным вечером день рождения основателя галереи для третьяковцев стало доброй традицией, начало которой положил Благотворительный фонд имени П.М. Третьякова, созданный в 2006 году, когда музей отмечал свое 150-летие. Виктор Михайлович и Елена Владимировна Бехтиевы сделали своей целью сохранение памяти о благотворительной, просветительской и общественной деятельности семьи Третьяковых. Каждый год в конце декабря, в канун дня рождения выдающегося коллекционера и мецената, они собирают в стенах музея не только сотрудников галереи и их коллег из других музеев страны, но и людей, которые жизни своей без Третьяковки не представляют.
Владимир Хотиненко, кинорежиссер:
- Третьяковка – место удивительной энергетики. Вот батарейка – мы плохо себе представляем, как она устроена, но знаем, что она дает энергию. Вот и здесь нечто подобное: мы не понимаем, насколько сложно устроен музей, мы видим только картины, развешенные по стенам, но явственно ощущаем энергию, которой они нас заряжают. Я бывал здесь несчетное множество раз, и потрясений здесь пережил немало. Одно из самых сильных – “Голгофа” Николая Ге. Мы с моими однокурсниками по архитектурному институту как-то специально пошли смотреть именно эту картину. Стояли. Молчали. Каждый думал о своем, но все мы ощущали себя причастными к чему-то большему, чем каждый из нас в отдельности. У нас любят рассуждать о скрепах, но Третьяковка не скрепа, а одна из свай, на которых стоит жизнь каждого человека в отдельности и страны в целом. Это нельзя точно сформулировать, нельзя объяснить. Ты это просто впитываешь. Но это то, без чего жизнь совершенно невозможна. Более того – бессмысленна.
Надежда Кондакова, поэтесса:
- Для меня Третьяковка – это почти как дом, который я оставила на Урале. В 1968 году, когда сдавала экзамены в Литературный институт, я впервые пришла сюда. Увидела то, чем до тех пор любовалась только на репродукциях: маленьких, из учебников русского языка и литературы, и больших – из журнала “Огонек”. Я влюбилась в этот дом. Здесь мне назначили первое в жизни свидание, и с того дня мы с моим будущим мужем приходили сюда почти каждое воскресенье. Это было постижение Третьяковки не пробежкой по всей галерее, а “визитами” к любимым художникам. К Врубелю, Репину, Сурикову. После десятого посещения “Боярыни Морозовой” я написала стихи. С тех пор я благодарна Третьяковке и за вдохновение, которым она со мной щедро делится все эти годы.
Аркадий Извеков, гендиректор дома “Картье” в Санкт-Петербурге:
- Оставаясь патриотом Петербурга, я очень люблю Москву. Эта двойственность, знакомая многим, предполагает, что сознание удерживает перечень того, чем хорош тот и другой город. В том списке, который я числю за Москвой, Третьяковская галерея – не случайна. Как бы ни был прекрасен Русский музей, он все равно несет в себе существенную ноту космополитизма. Так уж получилось, что все русское там упаковано в роскошную европейскую шкатулку. Здесь все иначе. Мне повезло – часть моего детства прошла в Казани, в доме моей прабабушки, уцелевшем с дореволюционных времен. Он хранил в себе дух той Волги, которую видел Алексей Пешков, о которой пел Шаляпин. Это было нечто – реальное и сказочное одновременно – что возвращало меня к нашим истокам. Нечто, что сейчас почувствовать, воспринять практически невозможно. Этого дома, конечно, давно уже нет. И теперь, когда я хочу вновь ощутить частичку этого нечто, я сажусь в поезд, еду в Москву и иду в Третьяковскую галерею. Как эту атмосферу удается сохранить в современнейшем музее с современнейшими технологиями – загадка. Или чудо. И в каком-то смысле – подвиг. Именно так я к этому и отношусь.
Александр Кибовский, глава департамента культуры Правительства Москвы:
- Я не смог вспомнить, когда я впервые попал в Третьяковку. Зато хорошо помню, как в 1996 году состоялось мое “боевое крещение” на серьезной научной конференции, проводившейся в ее стенах. Я был тогда совсем еще молодым специалистом и испытывал огромное почтение к моим старшим коллегам, известным ученым, которые дали мне возможность работать с этим уникальным собранием и оценили мой труд: в замечательном каталоге ГТГ, в первом из томов, посвященных живописи XVIII века, в предисловии упомянута и моя скромная фамилия. Быть хоть немного причастным к делу, у истоков которого стоял сам Третьяков для меня большое счастье. Мы ведь зачастую даже не понимаем, насколько смелым был его поступок для того времени. До Третьякова все попытки меценатов по передаче своих собраний государству заканчивались прямо скажем не очень удачно. А у него получилось! При том, что у него был такой серьезный “конкурент”, как император Александр III, намеревавшийся создать свой музей русского искусства. Но все, собранное царской фамилией, осталось в Петербурге, и если бы не Павел Михайлович, Москва, снова ставшая столицей, не имела бы национального музея такого уровня.
Фото предоставлены Фондом им. П.М. Третьякова Кульминацией вечера по традиции становится церемония вручения премии “За верность профессии и многолетнее служение русскому искусству”, учрежденной благотворительным фондом имени П.М. Третьякова в том же 2006-м году. На этот раз награждать лауреатов пришлось “заочно”: все они в этот день оказались, что называется, “у станка” – служебные обязанности помешали им приехать на церемонию. В этом году премия вручалась в двенадцатый раз. В числе лауреатов протоиерей Николай Соколов – настоятель храма святителя Николая в Толмачах при Государственной Третьяковской галерее, Людмила Николаевна Бобровская - хранитель живописи конца XIX – начала ХХ века, проработавшая в галерее 43 года. Третья премия с 2009 года вручается музейным работникам региональных музеев. На этот раз лауреатом стала Людмила Яковлевна Линниченко, посвятившая Симферопольскому художественному музею более полувека.
Протоиерей Николай Соколов и президент Благотворительного фонда им.П.М. Третьякова Виктор Бехтиев . Фото предоставлены Фондом им. П.М. Третьякова Последними словами Павла Михайловича Третьякова стали “Берегите галерею…” Его завет выполняется свято каждым следующим поколением третьяковцев. И пока непрерывна эта эстафета, над его детищем не властно и само беспощадное Время.
