Действительно, весь блок симфонических произведений Д. Шостаковича был записан довольно быстро, в течение месяца. Но, во-первых, этому предшествовала огромная подготовительная работа - почти все эти произведения были в репертуаре оркестра. Во-вторых, сам процесс записи был нелёгким - работа в студии проходила летом, в помещении, где были выключены все кондиционеры, чтобы избежать шума и негативного воздействия холодных потоков воздуха на инструменты. И, кроме того, количество музыки, качественно записанной в столь короткие сроки, говорит об уровне интенсивности работы - это сложный и кропотливый труд. После этого запись монтировали в течение года.
Поэтому вполне понятна радость и гордость Александра Сладковского на пресс-конференции, предшествующей концерту, когда он, демонстрируя коробку с дисками, с гордостью сказал: “Момент настал. Посмотрите, пожалуйста. Я очень рад разделить с вами своё счастье и счастье всего нашего коллектива. Это огромный шаг в развитии оркестра республики Татарстан”.
Если не иметь в виду презентационную цель концерта, то могло бы показаться, что он несколько великоват - прозвучали три инструментальных концерта и симфония. Но А. Сладковский хотел показать все стороны этого большого проекта, тем более, что на сцене были чрезвычайно яркие солисты - Второй скрипичный концерт исполнил Павел Милюков, Концерт №1 для виолончели с оркестром - Александр Рамм и Второй фортепианный концерт - Дмитрий Маслеев.
При всём великолепии солистов, основное внимание было всё же приковано к оркестру и маэстро - это определялось самим смыслом и целью концерта, концерта, по сути своей, не филармонического, а скорее, показом и демонстрацией на одной из главных сцен возможностей и класса оркестра и дирижёра.
Запись и живое исполнение - это достаточно принципиально различные явления и качественно сделанная запись сама по себе ещё ничего не гарантирует на сцене.
С первых звуков скрипичного Концерта стало понятно, что перед нами классный оркестр, и это впечатление потом подтвердилось. Вначале чувствовалась некоторая ритмическая неопределённость, вполне возможно, это был результат волнения или “притирки” оркестра к залу и публике. Потом это ощущение исчезло, всё встало на свои места.
Фото: Владимир Зисман
Глядя на работу А. Сладковского на дирижёрском подиуме, независимо от того, исполнялась ли симфония или инструментальные концерты, было понятно, что это тот случай, когда роль дирижёра определяется не тем, что делает дирижёр на сцене, а тем, что им было сделано значительно раньше. Был виден запас прочности, “выученность” музыкального материала и, кстати говоря, значительные организационные и материальные усилия - судя по всему, оркестр купил очень хорошие музыкальные инструменты. И не зря на пресс-конференции А. Сладковский выразил особую благодарность Президенту Татарстана Рустаму Минниханову, “который лично поддерживал этот проект”.
Партитуры Д. Шостаковича для оркестрантов - это совершенно особый разговор. При том, что в них есть кульминационные туттийные эпизоды, они достаточно прозрачны и роль солистов-оркестрантов в произведениях Шостаковича велика, как, пожалуй, ни у одного из композиторов. Так было и в этой программе.
Уже в скрипичном концерте филигранным исполнением валторнового соло обратил на себя внимание Сергей Антонов. Для валторниста вся программа этого вечера была чрезвычайно сложной и ответственной. Хотелось бы отметить и всю группу валторн, поскольку им свойственна “командная” игра более, чем кому бы то ни было в оркестре.
Так же мастерски прозвучали, фактически, “афишные” соло флейты (Венера Порфирьева) и флейты-пикколо (Антон Дыкин).
Очень точно и ритмически, и интонационно, прозвучали группы деревянных духовых в финале Второго фортепианного концерта.
И, если в начале концерта я просто внимательно присматривался к музыкальным и техническим возможностям оркестра, то к финалу первой части Шестой симфонии исполнение просто вышло на тот уровень, когда технические вопросы уже лишены смысла и речь идёт исключительно о музыке как таковой.
Надо заметить, что к концу концерта оркестр стал играть значительно свободнее - то ли привыкли к залу, то ли, что более вероятно, очень устали, а это иногда даёт подобный эффект.
После шквала аплодисментов, последовавших за саркастически-героическим канканом финала Шестой симфонии, оркестр и его маэстро Александр Сладковский, уже облегчённо расслабившись, исполнили на бис Танец Ломового из балета “Болт”.
Именно так, как и надо его исполнять - “совершенно распоясавшись”.
