Собственно говоря, концертов было почти два, поскольку днем проводилась еще открытая репетиция. Говорю "почти", потому что дневная программа была исполнена не до конца – по крайней мере, при публике. На репетиции восхитила не только самоотдача Лежневой, пропевшей всё без скидок и не "вполголоса", но и ее железная выдержка и приветливость в общении с поклонниками. Вместо того, чтобы перевести дух и выпить кофе в антракте, Юлия, сидя на корточках (!) на сцене, писала бесчисленные автографы людям, почему-то не подозревающим, что любимая вокалистка – тоже человек и нуждается в отдыхе.
Концерт открыли моцартовская Симфония номер 35, бравурно исполненная оркестром, причем Михаил Антоненко дирижировал без партитуры. Плюс увертюра из "Свадьбы Фигаро". Во втором отделении сыграли еще вступление к "Дон Жуану". В поддержке арий Лежневой оркестр и его начальник были предельно внимательны и корректны. Как поведала глава Фонда Образцовой Наталья Игнатенко, творческому союзу Лежневой и Антоненко (пианиста и дирижера концертов певицы) уже 10 лет.
Наталья Игнатенко. Фото: Наталья ТоскинаПрограмма вечера представила разного "вокального" Моцарта. В первом отделении это был Моцарт сакральный. Моцарт, написавший Богородичный антифон "Regina coeli" и псалом "Laudate Dominum". И не возможно было не заметить, сколь разной была Лежнева, когда пела о "Царице неба" и когда во втором отделении погрузилась в "житейское" - в оперные арии Моцарта. Хор "Интрада" так же нежно-восторженно пропевал "Аллилуйя", как Лежнева – молитвенные слова и вокализы. Без чувственного окраса, прозрачным "ангельским", как бы "бесполым" вокалом. Абстрактно, но искренне славящим высшие силы. Хотя (и это прекрасный парадокс) ставший с годами более "плотным" голос певицы искал и находил новые краски в апофеозе христианской патетики. Восторг и благоговение обрели безупречно ровную вокальную огранку, в том числе за счет идеальной кантилены. Это особенно поражает у Лежневой - гибкая пластичность музыкальных фраз, которые мягко, но непреклонно "стелятся" друг за другом, образуя форму, подобно густому меду, текущему из сосуда.
Юлия Лежнева. Фото: Наталья ТоскинаА когда дело дошло до арий из опер "Милосердие Тита", "Так поступают все" и "Свадьба Фигаро", мы услышали эмоционально другое. Каждый фрагмент был законченным мини- спектаклем, выпукло представляющим персонажа. Взять хотя бы Керубино. Его знаменитую арию "Non so piu”, где мальчик в пубертате не может понять, что с ним происходит, но чувствует, что происходит – счастье. Это юношеское упоительное отчаяние от пробужденного эротизма Лежнева передала с вящей вокальной убедительностью. О, эти "мальчишеские" вопросительные интонации, и чарующая фермата перед финалом, который возникает радостным всплеском… Браво. Или Фьордилиджи из "Cosi fan tutte": горячность любви и сомнения в выборе объекта страсти. Медленный речитатив, когда раздумья отягощают, и сравнительно быстрая, взволнованная ария, в которой сложность ситуации рвется из женской души. У Лежневой тут - сплошные драматические нюансы, и всё как на ладони.
На бис была спета десятиминутная концертная ария "Ch'io mi scordi di te" для сопрано, фортепиано и оркестра. Антоненко играл и дирижировал одновременно. Лежнева, как всегда, не пережимая ни на йоту в сантиментах, но попадая точно в цель, рассказывала о любовной скорби и безжалостных звездах, под которыми чувствительное сердце терпит страдания. Публика готовилась хлопать и аплодисментами требовать еще один бис (увы, его не последовало). В финале Лежнева, тоже как всегда, выглядела певицей, которая хочет и может петь с чувством собственного счастья от пения. Это как бы подразумевается - в принципе - у всех крупных вокалистов, но на практике бывает далеко не всегда.
Фото: Наталья ТоскинаВ общем, вечер удался. И успех был большим. Теперь главное, чтобы концерты Лежневой не стали светским мероприятием, на которые ходят те, кто хлопает между частями.
