Сценография в спектакле (художник-постановщик сам Филипп Григорьян) очень напоминает кукольный домик. Есть большое окно, в котором, в зависимости от эпизода, меняются только фоны. Именно в этом пространстве и существуют персонажи. Они то выходят из окна, то снова входят в него. Как куколки в домике.
Герои пьесы Корнеля попадают в наш XXI век. Поэтому неудивительно, что фоны очень напоминают комнаты в отеле. Вот ярко-красный коридор с дверями, ведущими в номера. Вот ярко-желтый холл, по форме напоминающий солнце. Вот синий мужской туалет (с четкими линиями и узорами), вот розовый женский (похожий на уборную для Барби).
Яркие, ядовитые тона придают этой гостинице еще больше наигранности и искусственности. В мире Филиппа Григорьяна все насыщено иллюзией. Все эти фоны кажутся просто картонными. Такое ощущение, что если дотронуться до них, то они непременно упадут и обнажат стены. Так и с героями спектакля: сбрось с них “картонные” маски, и они покажут свое истинное обличие. Хотя при этом, практически в каждом “помещении” есть один любопытный элемент: знак Exit. Значит, из этой иллюзии все-таки есть выход.
Фото: Фрол Подлесный Для кого же разыгрывается весь этот спектакль? Главный зритель иллюзии - вовсе не тот, что сидит в зале, а Придаман – отец Клиндора. Над окном с фонами возвышается экран, где практически постоянно транслируется следящий за сыном отец. Каждый раз, когда Клиндор делает очередную ошибку, Придаман просит волшебника Алькандра (Константин Телегин) помочь ему, ведь сам отец не в силах что-то сделать.
Говорят герои друг с другом театрально и наигранно. Если это рассказ о себе, то обязательно “с чувством, с толком, с расстановкой”. Если это признание в любви (а их очень много), то обязательно падение на колени и громкие речи. Благодаря маскам хорошо закрывается истинное мнение об окружающих людях. Ради своего блага. Но через всю эту искусственность можно разглядеть и настоящее чувство. Изабелла (Клавдия Качусова) при Адрасте (Илья Музыко) и Матаморе (Андрей Черных) цинична и надменна: одному говорит, как ненавидит его, второму фальшиво признается в любви. Но все это проходит, когда она остается наедине с Клиндором. Вмиг героиня перестает быть “бумажной”: признания ее становятся искренни. Но взаимности нет, и никогда не будет. Клиндор произносит слова любви также наигранно, как она признается Матамору.
Фото: Фрол Подлесный Юмор – прекрасная составляющая спектакля “Иллюзия”. Практически каждый трагический момент представлен гротескно. Когда Клиндор убивает Адраста, выходит волшебник и играет соло на гитаре над умершим. За это же убийство главный герой сидит не в тюрьме, а в баре и попивает вино. Костюмы персонажей тоже очень комичны, но при этом сразу понимаешь, что в мире “Иллюзии” других просто не может быть. Например, прическа Матамора а-ля Спок из “Звездного пути” или его ляповатый горчичный костюм с плащом и шлемом космонавта. Все это очень напоминает пародию на какого-нибудь супергероя. А вот волшебник Алькандр одет во все черное: женское платье, шляпка с перьями. Даже в совершенно обычном костюме отца Изабеллы (Игорь Белозеров) есть деталь, которая заставляет посмеяться: висящая цепь на штанах.
Эта яркость уйдет с бегством Клиндора и Изабеллы. Одетые в черную одежду, они уже не будут так выделяться. То ли молодость прошла, то ли выделяться в чужом краю неприлично. Неприлично и изменять своей жене, но это не про Клиндора. Он слишком наигранно говорил о своей любви, чтобы потом действительно быть верным Изабелле до конца дней.
Фото: Фрол ПодлесныйСамый комичный персонаж в “Иллюзии”, конечно, Матамор в исполнении Андрея Черных. Все, начиная от его одежды и заканчивая манерой разговора с другими героями, заставляет зрителя по-настоящему смеяться. Он как гипертрофированный киношный супергерой, в глубине души мечтающий, наконец, снять эту маску. Андрей Черных очень органичен в этой роли. На его фоне все остальные актеры как-то гаснут. Я бы сказала, остаются в тени. Раз уж все построено на гротеске, то все персонажи должны этому соответствовать. Но в постановке не всегда это увидишь. При просмотре спектакля изредка чувствуешь неловкость. Над какими-то эпизодами вроде бы надо посмеяться, а совсем не смешно. И это не потому, что момент плохой или неуместный. Просто не смешно, юмор не улавливается.
“Иллюзия” Филиппа Григорьяна уводит зрителя в какой-то странный, красочный и, в какой-то мере, эпатажный мир. И мир этот создается благодаря “картонным” деталям, ярким костюмам и театральным репликам персонажей. Как оказывается, герои XVII века отлично живут и в наше время. А точнее, в иллюзии, которую они сами создают.
