"Человек создан для счастья, как птица для полета" – 170 лет со дня рождения писателя Владимира Короленко

Владимир Галактионович Короленко родился 27 июля 1853 года (по новому стилю) в Житомире (территория нынешней Украины). Его отец Галактион Короленко – уездный судья, имевший чин коллежского асессора, – впоследствии оказал большое влияние на формирование мировоззрения сына, так как придерживался строгих принципов, особенно касательно правосудия и правильного устройства общества. Мать, Эвелина Скуревич (в девичестве), полька по национальности, разговаривала на польском языке с сыном с его детства. Это сформировало Короленко как человека мультикультурных и интернационалистских взглядов. Годы спустя они, особенно выступления публициста в защиту угнетенного еврейского населения Российской империи и против печально знаменитого "дела Бейлиса", навлекут на Короленко настоящую травлю.

Юный Владимир Короленко несколько раз менял учебные заведения: начинал в польском пансионе Рыхлинского, затем был в Житомирской гимназии. Из-за того, что отца перевели по службе в Ровно, среднее образование продолжал в Ровенском училище. В 1871 году поступил в Петербургский технологический институт, но и его пришлось оставить из-за материальных трудностей. Вследствие стесненных обстоятельств через три года учебы в столичном заведении Короленко перешел в Петровскую земледельческую академию в Петровско-Разумовском в Москве, поскольку там студентам платили стипендию. Но уже в 1876 году его исключили из академии за участие в народнических студенческих кружках и выслали в Кронштадт под надзор полиции. П.В.Быков писал о том, чем Короленко навлек на себя особый гнев: "Студенты волновались уже довольно давно, были раздражены академическими непорядками, глухой ропот на начальство возрастал с каждым днем. Решено было подать директору прошение от лица всех студентов, и для этой подачи избрали Короленко".

После ссылки, в 1877 году, Короленко поступил в Горный институт в Петербурге. С этого момента началась его литературная деятельность. Первую новеллу "Эпизоды из жизни "искателя"" писатель отправил в журнал "Отечественные записки, но получил отказ от редактора М.Е.Салтыкова-Щедрина: "Оно бы и ничего… да зелено… зелено очень ". В итоге в июле 1879 года новеллу напечатали в петербургском журнале "Слово". Однако весной того же года Короленко вновь исключили из университета и отправили в Глазов Вятской губернии по тем же подозрениям в революционной деятельности. Писатель пробыл там до октября, пока из-за жалоб Короленко на действия вятской администрации наказание не ожесточили. Его перевели в Бисеровскую волость, Березовские починки до конца января 1880 года. Про этот населенный пункт, ныне относящийся к Республике Удмуртия, Короленко написал: "Кажется, трудно ещё найти уголок, который бы показался страшным тому, кто побывал в этих Починках. Это не село, не деревня даже, это просто несколько отдельных дворов, рассеянных на расстоянии приблизительно 15-20 верст, среди лесной и болотистой местности. В одном месте торчит одинокая избушка, занесенная снегом (я был там зимою), в другом, – две, версты за две, за три – еще одна или две и т.д. Средоточием этого поселения служат четыре двора, которые починовцы называют деревней. "Мы край света живем" – говорят о себе починовцы. Летом в Починки пробираться можно только верхом, – телег с колесами починовцы не употребляют". Каким-то чудом "крик души" из самой что ни на есть глубинки достиг Петербурга и был опубликован в одной из столичных газет.

В общем, у Короленко складывалась биография "профессионального революционера": из тюрьмы в ссылку и наоборот. За самовольную отлучку из Починок в село Афанасьевское Короленко перевели в вятскую тюрьму, а затем в Вышневолоцкую пересыльную тюрьму. В селе Афанасьевском в наши дни существует краеведческий музей, где пребывание В.Г. Короленко – одна из ярких страниц экспозиции.

После всех этих "вольностей" Короленко уже было сослали в Сибирь, но возвратили с дороги. В результате, 9 августа 1880 года вместе с другими ссыльными писатель прибыл в Томск для дальнейшей переправы в Пермь: "В Томске нас поместили в пересыльную тюрьму, большой каменный одноэтажный корпус, — вспоминал впоследствии Короленко. — Но на следующий день в тюрьму явился губернаторский чиновник с сообщением, что верховная комиссия Лорис-Меликова, рассмотрев наши дела, постановила освободить несколько человек, а шестерым объявить, что они возвращаются в пределы Европейской России под надзор полиции. В их числе оказался и я… ". Микаэл Тариэлович Лорис-Меликов, аристократ армянского происхождения, занимал пост министра внутренних дел в последние месяца правления Александра II и слыл выразителем взглядов "либеральной диктатуры": ужесточал репрессии по отношению к различным "бунтовщикам", но, чтобы искоренить протесты, также предлагал весьма радикальные меры общественного и государственного благоустройства. Претворить его реформы в жизнь помешало убийство императора народовольцами (от которого, к слову, Лорис-Меликов пытался венценосца спасти, призывая его воздержаться от поездок даже по столице в период усиления деятельности "бомбистов", но тот поступил по-своему).

Вернемся к писателю. В сентябре 1880 года Владимир Короленко оказался в Перми в качестве политического ссыльного и прожил там до августа следующего года. В марте 1881 не стал присягать новому царю Александру ІІІ, за что 11 августа был выслан в Сибирь, а именно в Якутскую область в Амгинской слободе. Это место войдет в историю русской литературы вместе с именем Владимира Короленко. В интервью для "Ревизора.ru" писатель Леонид Юзефович по следам своей экспедиции в Якутию рассказывал: "…здесь Владимир Галактионович написал свой первый рассказ, сразу принесший ему всероссийскую славу – "Сон Макара". Его действие происходит в Амге. Этот рассказ, кстати, в Якутии входит в школьную программу. Амга описана и в чудесной, очень мною любимой мемуарной книге Короленко "История моего современника". Здесь о нем помнят, есть памятный знак на том месте, где, возвращаясь после ссылки в Россию, он прощался с провожавшими его амгинскими друзьями".

В 1885 году Короленко разрешили жить в Нижнем Новгороде, и именно в это время началась самая плодотворная литературная работа. Художественные произведения начинают выходить друг за другом: "Сон Макара", "В дурном обществе", "Слепой музыкант", "Дети подземелья". Автор не только занимался писательской и публицистической деятельностью, но и редактировал журнал "Русское богатство".

Борис Сергеев в статье "Моя родина – русская литература" ("ЛГ") к юбилею Владимира Галактионовича так охарактеризовала творчество Короленко: "Чем он привлекал как писатель? Особой любовью и теплотой в подаче образов героев. Очень ему удаются детские образы – это зачастую вполне состоявшиеся личности. Они решают взрослые задачи и совершают сильные поступки, как, например, Вася из "Дурного общества": дарит куклу родной сестры заболевшей нищенке, и этот поступок вызывает уважение у его очень серьёзного и занятого отца. А вот Эвелина из "Слепого музыканта" тоже сознательно определяет ход жизни, заявляя своему другу Петру: "…ты на мне женишься, и, значит, наша жизнь будет одинакова <…> Ну, подумай сам: мог ли бы ты остаться здесь один, без меня?.." Эту мысль рождает чувство, возникшее у неё много лет назад, когда она поняла и совсем даже не была смущена тем, что замкнутый мальчик, так чудесно играющий на дудке, – слепой".

Сам же Владимир Короленко говорил о себе: "Моя родина – русская литература". Неслучайно эта фраза стала заглавием материала в "ЛГ". Мы в заголовок своей статьи вынесли другое изречение Короленко, ставшее воистину крылатым, то есть практически утратившим авторство: "Человек создан для счастья, как птица для полета".

Что касается особой любви и теплоты, нельзя не упомянуть о книге "Дети подземелья", на которой выросло не одно поколение советских школьников. Социальный пафос этого произведения – в изначальном равенстве людей, невзирая на их происхождение, статус, богатство. Точно так же, как пафос "Слепого музыканта" – в признании физического равенства людей, невзирая на те или иные особенности их развития; сейчас эти идеи активно востребованы и прививаются во всем мире. А в личностном плане пронзительный роман о Валеке и Марусе, живущих в подземелье, адресован прежде всего детям: он учит их быть добрыми и не делать преждевременных выводов о людях, не "навешивать ярлыки", особенно основываясь на внешних признаках.

Работы Владимира Короленко отличаются необычайной трогательностью и проницательностью, это касается также и  публицистической деятельности. Лев Толстой в письме Короленко написал отзыв на статью "Обычное явление": "Владимир Галактионович, сейчас прослушал вашу статью о смертной казни и всячески во время чтения старался, но не мог удержать не слёзы, а рыдания…. Её надо перепечатать и распространять в миллионах экземпляров. Никакие думские речи, никакие трактаты, никакие драмы, романы не произведут одной тысячной того благотворного действия, какое должна произвести эта статья".

Жизненные принципы справедливости и честности сильно отразились в деятельности Короленко. Он разоблачал голод 1891-1892 годов в цикле эссе "В голодный год", писал о "Мултанском деле", разыгрывавшемся как раз на территории Удмуртии, привлек внимание к "Сорочинской трагедии" 1906 года, когда царские каратели жестоко подавляли волнения украинских крестьян. Иван Бунин называл Короленко "совестью русского народа", и многие прислушивались к его взглядам. Антон Чехов просто считал Владимира Галактионовича "Очень хорошим человеком".

А вот Владимир Ленин резко изменил отношение к Короленко: до революций 1917 года он отзывался о нём как о прогрессивном писателе, а после – как о "почти меньшевике" и "жалком мещанине, пленённом буржуазными предрассудками!". Нетрудно догадаться, почему. Подобно многим русским интеллигентам, смолоду "ушедшим в народ", пожилой писатель быстро разочаровался в методах построения социализма, предпринимаемых новой властью – и стал их критиковать столь же непримиримо, как до того обрушивался на царизм. В частности, Короленко рьяно обличал политику военного коммунизма. Но писал он об этом… наркому культуры Луначарскому, а не человеку, облеченному реальной властью в политических вопросах. По мнению большинства историков, именно Ленин настоял на том, чтобы Луначарский контактировал с Короленко и "переубеждал" того, пытаясь склонить на сторону Советской власти. Это не удалось, некоторые письма Короленко с критикой современных ему российских реалий даже были изданы за рубежом. Все это, вероятно, породило слух, популярный в перестройку, об устранении Короленко по приказу лично Ленина. Но по официальной версии, 68-летний писатель умер 25 декабря 1921 года от воспаления легких в Полтаве, где жил с 1900 года. Позже в Полтаве был обустроен комплекс Литературно-мемориального музея В. Г. Короленко, куда входили могилы писателя и его жены. Что-то сейчас происходит там с мемориальным комплексом писателя, для которого не было, как для апостола Павла, "ни эллина, ни иудея", а только человек с его неотъемлемыми правами?..