Фото афиши предоставлено пресс-службой театра.
Фото Натальи БобровойЭто важная деталь. Потому что режиссер Игорь Скрипко соединил здесь два вида искусства — театр и кино. И происходящее на экране, крупный план героев-антагонистов, будет не менее важно, чем темпераментная игра артистов — Александра Чернявского (Влада) и вечно молодого Вячеслава Манучарова (Макса).
Последний появляется в этом доме загадочно, как Мефистофель – выходит сухим из-под дождя и постепенно доводит своего друга, коллегу и компаньона до белого каления. Они вспоминают некоторые пикантные обстоятельства своей жизни, в том числе и "общую" жену... Но в сторону лирику – главный счет у Макса к Владу финансовый: тот украл у компании, которую формально возглавлял, миллионы долларов. Чтобы их вернуть, хитрый Макс разработал нетривиальный план. Но его ждет немало "открытий чудных".
Оказывается, Влад давно уже поменял свою несчастливую судьбу и раннюю смерть, которую ему предсказала гадалка (в этой роли на экране блистает Роза Хайруллина) на участь везунчика Макса. О чем тот не подозревает. Расплата грядет – их встреча происходит в роковой день сорокалетия Влада, который он не должен пережить. Но надеется, что теперь это участь Макса...
Фото Натальи Бобровой
Не будем открывать секрет и портить вам удовольствие, но... Заметим только, что мистика плюс финансы — гремучая смесь. Новая вариация на тему "Люди гибнут за металл"? Кстати, тема экзотичная и редкая на столичных подмостках, как ни странно. Это всегда удивляло худрука и основателя "Неформата" Михаила Барщевского, которому по душе слова Пушкина о том, что надо обязательно "глаголом жечь сердца людей".
- Большинство спектаклей в Москве — развлекательные, — говорит Барщевский. – Это различные мелодрамы или комедии – как правило, западной драматургии. Зрителям предлагают сюжеты, которые не имеют никакого отношения к нашей действительности. Они не предполагают у зрителей способности думать. Но ведь если в кино ходят в основном подростки — от 14 до 27 лет, то в театр ходит интеллигенция: вузовская профессура, врачи, учителя, люди с высшим образованием. Они транслируют тем, кто здесь не бывает, мысли, которые они получают в театре. Но, кстати, для меня было открытием, что сейчас стала ходить в театр и студенческая молодежь.
Барщевскому нравятся слова Станиславского о театре, который начинается с вешалки. Но он уточняет:
- С вешалки в гардеробе, когда зрители уже уходят. Что они обсуждают после спектакля? Кто прав из героев? Кто виноват? Кто из них подонок или нормальный человек? Кто убийца? Это успех спектакля. Если же обсуждают, что у них будет на ужин, — это провал. Для меня важно, о чем зрители говорят после спектакля…
Что ж, после "Судьбы по обмену" (жанр создатели обозначили как "мистический триллер") зрители в гардеробе, похоже, будут обсуждать не меню ужина, а странный, почти детективный сюжет, эксцентричных героев, "заклятых друзей" и экзотичную интригу, начиненную мистикой. Пьесу написал сам Михаил Барщевский в дуэте с коллегой, Павлом Степановым, и щедро начинил ее символами и аллегориями. Зачем все-таки им, серьезным госчиновникам, заниматься литературным творчеством?
Фото Натальи Бобровой
- Но это же хорошая российская традиция, — смеется Барщевский. – Мы как Тютчев и Грибоедов. Ничто человеческое нам не чуждо. Поэтому, хотя спектакль начинается как мистика, оказывается, что никакой мистики нет. А есть любовь, мужская дружба, предательство, деньги. Об этом речь. О том, о чем мы мало говорим. А предательство и трусость всегда волнуют людей.
- Мы часто используем слово "любовь" по отношению к разным понятиям и вещам, — рассуждает Михаил. — Любим родину, жену, собаку, борщ... А это разные понятия. И дать точное определение любви мы не можем. Да и не пытаемся. Но, по-моему, главное в любви — это умение прощать. Об этом наша выдуманная история...
- От своей судьбы не уйдешь, — философски добавляет Павел Степанов. – В нашей истории нет фатализма. Все реально. А вывод простой – делай хорошо свое дело и надейся на лучшее.
Фото Натальи БобровойТак обмен или обман? Зритель решит сам. Спектакль ведь неформатный, как заказано названием театра. Два драматурга, два артиста, один режиссер два с лишним часа держат в напряжении публику в зале, заставляя ее думать и примерять на себя грехи героев. Перед нами практически исповедь, что, кстати, театр как искусство и подразумевал изначально. А вот годимся ли мы, сами грешные, на роль батюшки — еще вопрос... Неформальный и неформатный.
