Исполнилось полвека лучшему советскому детективу

Тогда это выглядело очень, очень странно: в "Новом мире" — детектив? В журнале, из которого недавно изгнали (и довели до могилы) лучшего советского редактора (и, наверное, поэта) Твардовского?  Ни до, ни после долгие десятилетия "Новый мир" приключенческих романов не печатал.

Публикацию дали в подписную кампанию, под конец года — как появлялись в СССР именно в журналах самые прекрасные и горячие произведения ("Мастер и Маргарита" так вышел в 1966-м в "Москве", "Пикник на обочине" — в 1972-м в ленинградской "Авроре"). Предполагалось, что читатель, оглушенный прекрасным и остросюжетным произведением, немедленно поспешит на почту и подпишется на издание на будущий год. Значит, высокохудожественный "Новый мир" тоже стал ловить подписчиков на остросюжетном?

"В августе 44-го…" немедленно переиздали в "Роман-газете". А потом пошло-поехало: под разными названиями ("Момент истины", "Убиты при задержании", "Возьми их всех") роман выдержал более ста изданий, тираж превысил несколько миллионов экземпляров. И перевели его на три десятка языков, от вьетнамского до финского, не исключая английский с немецким.

Дело далеко не только в том, что детективов при Советах печаталось столь мало, что чуть ли не любой становился событием. "В августе 44-го… (Момент истины)" оказался прекрасно сделан. Каждого, кто открывал эту книгу, она хватала и не отпускала до самой последней страницы.   Как и меня сейчас, когда я взялся "просто посмотреть". Незаметно полетели главы и абзацы, и вот за окном поздняя ночь, а ты читаешь где-то на середине.

Отчего же? Оттого что написана книга простыми и ясными словами — ничего лишнего. А напряжение возникает на первой же странице и постепенно закручивается до едва ли не самой прекрасной с точки зрения саспенса (и литературы!) сцены, когда "поток сознания" уносит не дублинского гуляку, а капитана СМЕРША, прокачивающего фашистского диверсанта. Оторваться просто невозможно!


Кадр из фильма "В августе 44-го" 2001 года

Очень, очень многое было тогда в романе необычно — да таковым и осталось, и не превзойдено до сих пор. Например, стилизация под совсекретные документы, которыми обмениваются (на разных уровнях) контрразведчики. Они органично вплетаются в повествование, придавая ему подлинность и усиливая напряжение. Как, к примеру, на 69-й странице. (Я цитирую по одному из многочисленных советских переизданий: Богомолов В. О.  Момент истины. — В августе сорок четвертого… — Ставрополь: Кн. Изд-во, 1982).

Когда из простых слов и, казалось бы, скудными средствами удается создать высочайшее напряжение в миллион вольт — это тысячу раз браво автору. А какие яркие три главных героя — контрразведчики Алехин, Таманцев и Блинов, которых, раз встретив на страницах, вряд ли когда забудешь.  Да и в каждого эпизодического героя здесь веришь. И в то, как описана война — пусть в тылу.

Немудрено, когда узнаешь, как Владимир Богомолов работал над вещью. Начал в 1951-м — за 23 года, напомню, до первой публикации! И на места действия не раз выезжал. И в архивах трудился. И, как сам автор писал: "Любая информация, любая деталь мною обязательно подвергается перекрестной проверке и только после этого является для меня достоверной. Справочные и подсобные материалы для романа "В августе сорок четвертого...", как оказалось при разборке архива, состояли из 24 679 выписок, копий, вырезок различного характера". Исключительная скрупулезность — именно 24.679 выписок, ни больше, ни меньше. Да и охват!

Документальный пласт в романе не очень-то нравился издателям. Изначально Богомолов намеревался публиковать роман в "Юности" (не менее известный, чем "Новый мир", но более тиражный тогда журнал, с молодежным уклоном). Заключил договор и получил аванс 900 рублей. Но редакторы, включая главреда Бориса Полевого, стали настаивать значительно сократить "документалку" и эпизод со Сталиным в Ставке убрать.

Однако не на того напали. Богомолов отказался внести исправления и даже вернул аванс, большие деньги по тем временам, полугодовая средняя зарплата.

Свой неуступчивый характер автор и при экранизации проявил. Даже в советские времена рассказывали байку о писателе, который на "Мосфильме" остановил сьемки блокбастера по своему произведению: подал на студию и киногруппу в суд. В итоге почти готовый фильм (оставалось доснять две-три сцены) смыли, а потраченные огромные средства списали в убыток. Хотя режиссером был знаменитый к тому времени Жалакявичюс, а в главной роли великолепный Шакуров (сейчас эта история многажды в Интернете расписана, если хотите, поищите – вот только сам фильм не найдете, нет его больше).


Фотография со съемочной площадки фильма 1975 года. Фото: kino-teatr.ru

И в следующей, уже российской экранизации, автор свое имя из титров снял. Хотя фильм вышел более-менее, но, конечно, ничего конгениального прозе Богомолова снять не удалось.

Это только юный Тарковский смог переложить щемящий богомоловский рассказ "Иван" в не менее щемящее "Иваново детство". Хотя и там автор был крайне недоволен и первым вариантом сценария, и тем, как снял "Ивана" другой режиссер. Опять-таки Инет полон об этом историй. Да и от "Иванова детства" Богомолов оказался не в восторге.

Реальные и вымышленные документы Богомолов во множестве использовал в своем огромном посмертном труде - "Жизнь моя, иль ты приснилась мне…".  О нем я уже писал, и книга эта, хоть и совсем не настолько остросюжетная, как "Момент истины", заслуживает самого пристального внимания.

В итоге неуступчивый, дотошный, скрупулезный Богомолов вошел в историю, как автор двух рассказов ("Иван" и "Зося") и одного романа. Но какого!