Начала первый заместитель главного редактора журнала Знамя” Наталья Иванова с того, что показала вторую страничку номера, где изображена типичная девочка-ретро, с двумя косичками, — этакий символ детей Советской эпохи.
— Номер получился отчасти ностальгическим, отчасти антиностальгическим. Сразу хочу сказать, что ничего для детей в этом номере нет. Но есть про нас, когда мы были детьми. Авторы журнала вспоминают, думают, размышляют о том, как проходило их детство, отрочество, юность. Как это было вписано в эпоху и как это было связано с испытаниями этого времени: от смерти Сталина до 1992 года.
Прошлое понимается лучше с позиции настоящего. Наверное, именно поэтому сейчас тема взгляда из “мудрого” будущего в “детское” прошлое так популярна. Появляется много спектаклей, фильмов, книг, исследований, где главный герой, живущий в настоящем, возвращается мыслями в своё советское детство. Он рассказывает молодому поколению и напоминает, а иногда открывает что-то новое своим современникам о том, как он с друзьями бегал по дворам, как реагировал на происходящие вокруг события, как рассматривал красочные витрины магазинов, как раньше учились в школе, какие испытывал эмоции… Вот и “Знамя” не отстаёт от общих интересов. В своём номере они собрали целый букет воспоминаний, передающих атмосферу и взгляд каждого человека на то, каким же он был прежде, и как он относится к прошлому с позиции своего возраста. Вот как высказался о творчестве своих коллег автор романа “Старая девочка” Владимир Шаров:
— Записки о детстве, непосредственные и честные, которые опубликованы в этом номере кажутся мне очень интересными. С их помощью открывается особое зрение, особоепонимание всего прекрасного и страшного, что только в мире существует.
Если обратиться непосредственно к содержанию, то, безусловно, оно будет очень разниться. Одни будут вспоминать с удовольствием о том, как посещали кружок в Дворце Пионерови или слушали выступления знаменитых сейчас поэтов. У других захлестнут бурные ассоциации с навязыванием коммунистических идеалов и скучных собраниях. Например, Елена Иваницкая о своём советском детстве высказалась так:
— Всё это было абсолютно пародоксально. Огромный кусок, может, даже больше половины детства, был откушен коммунистическим воспитанием подрастающего поколения. Мы слушали сотни и тысячи политинформации, сдавали ленинские зачёты, присутствовали на слётах, собраниях… Это происходило постоянно. Коммунистическое воспитание в нашем советском детстве присутствовало буквально каждый день. И никто их тех, кто возвращается в памяти в своё детство, не вспоминает об этом ни-че-го.
В нашем прошлом есть зияние — уж дыра ли это чёрная или рана незатянувшаяся — непонятно, поскольку вопрос остаётся неизученным. Из тысяч политинформации помню одну: как у учительского стола я осуждала академика Сахарова. Почему я помню это из всех тысяч? Потому что мне было ужасно стыдно. Но вместе с тем, кроме стыда, я переживала и ещё одно чувство: всё равно ведь никто не слушает, всё равно от меня ничего не зависит. Вопрос стоял перед всеми: что делать с коммунистическим воспитанием, которое ломало и загоняло ребёнка трудно понять в какие рамки.
Большинство детей проводило лето в пионерских лагерях. Одним из любимых развечений на ночь были рассказы страшилок на ночь. К этой своеобразной игре с удовольствием подключались и вожатые. В полумраке звучали пересказы Эдгара По, Конан Дойля и своеобразного фольклора, типа красной ленты с жёлтыми человечками, зелёной руки, которая показывалась в окне и прочих… Одним из таких, страшно забавных, персонажей был гроб на колёсиках, о котором написала своё ностальгическое стихотворение
Марина Бородицкая.
Гроб на колесиках
Страшная сказка из детства доносится,
после отбоя в палате - ни зги:
- Девочка, девочка, гроб на колесиках
едет по улице вашей. Беги!".
В чем провинилась несчастная девочка?
Кто пионерку решил извести?
Кто в репродукторе, добрый, надеется
предупредить и беду отвести?
Не до подробностей! гроб на колесиках
катится к дому, въезжает в подъезд, -
под одеялами разноголосица
писка и визга: ой, мамочки, съест!
Мамочки в лагерь девчушек спровадили
крепнуть на воздухе, кушать и спать.
Дурочка в сказке не слушает радио,
да и услышит - куда отступать?
Гроб на колесах по лестнице тащится,
дверь протаранена - грохот и гром -
и воспиталка орет, что рассказчицу
в спальню к мальчишкам поставит - "гольём"!
Девочка, девочка, что с тобой сделали,
мы не узнаем уже никогда.
В небе луна ухмыляется белая,
черная в речке лоснится вода.
Спят воспитатели, дрыхнут вожатые,
дети тревожным забылися сном...
Только малявка одна странноватая
слух напрягает в безмолвье ночном.
Стихи прокомментировала прозаик, постоянный автор журнала “Знамя” Наталия Соколовская. “Девочка, девочка” — это здорово, прослушивается “каменщик, каменщик в фартуке белом”. Она рассказала о традициях школы имени Циолковского, в которой училась: они пели гимн авиаторов “Всё выше, и выше, и выше!”, который был основополагающим и заложил опеределёный романтизм в сердца учеников, а также историю о том, как на её глазах в стену была замурована капсула с заветами будущим поколениям. “Когда же мы с подругами стали выяснять, что с ней случилось, поняли, что об этой капсуле все забыли… Это тоже ведь симптоматично”, — загрустила Наталия.
—
А вот моей школы, 99-ой, вообще не существует, — поделилась зам.главного редактора
Наталья Иванова.
— У нас стояли мраморные доски, на которых были высечены золотом имена золотых медалистов, в том числе и моё. Мне интересно, куда пошли эти наши доски, как это всё происходило… Сегодня вдвойне интересен наш детский опыт, на уровне излития патриотического мёда, что в нашей истории было всё замечательно.
Наталья Иванова. Фото: Российско-итальянская литературная премия «БЕЛЛАЕё поддержала
Ольга Бугославская. Основными волнующими вопросами для неё являются те, которые связаны с воспитанием детей и чтением советской литературы. Как она воспринимается сегодняшними детьми? Что нужно объяснять им, когда вы берёте в руки Гайдара, Пантелеева, Макаренко?
— Вы знаете, возвращаясь спустя много лет к произведениям, которые мы все читали в школе, понимаешь, что они на самом деле хорошо встраивались в современный военизированный общий настрой. Потому что советская литература, я имею ввиду периода Аркадия Гайдара (довоенная, военная и поствоенная), настраивает ребёнка на борьбу. Она предполагает противопоставление хороших и плохих. Ребёнок должен с раннего возраста понимать, что он должен быть готов к подвигу, сменить своих старших братьев на поле борьбы. Вообще, если прочитать “Мальчиша Кибальчиша” в трезвом уме и здравой памяти, это ведь страшный памятник эпохи.
По мнению Ольги, сейчас тенденции совсем другие. Современная литература и анимация настраивают детей на то, что не нужно воевать, на то, что никаких врагов не существует — это просто искусственный конструкт в сознании, который нужно сломать. Антогонисты к концу произведений приходят к примирению, исправляются, но без сражения с протогонистами насмерть.
— В этом смысле, как мне кажется, — сделала вывод Ольга, — советская литература за чистую монету детям предложена быть не может, потому что должна рассматриваться в контексте исторического курса. Потому что, по-моему, это заблуждение, что любая детская литература несёт добро. Если даже сказки вспомнить… Но, как соответствующая совему времени, она, безусловно, очень важна. Но, мне кажется, не для первого-второго класса.
Кирилл Захаров, сотрудник Детской государственной библиотеки, поделился своими наблюдениями о том, какие книги подходят для всех возрастов и о том, как изменилась ситуация с восприятием литературы за последние десятилетия.
— Всё непросто в детской литературе, касаясь того же самого Гайдара. Я, например, общался с исследователем детской литературы Путиловой, которая считает, что Гайдар — продолжатель традиций Чарской. Поворот мысли, на мой взгляд, очень интересный.
Подобные случаи наполнили историю детской литературы, как нашей, так и зарубежной. Моя статья в журнале посвящена в основном второй. Действительно, тем книгам, которые подходят для всех возрастов. Скажем так, писатели-модернисты чувствовали очень важные изменения в обществе и выражали это в своих книгах. Они создавали уникальные стихи, которые на поверку оказываются подходящими, как детям, так и взрослым. Они играют на обеих территориях. Каждый находит свой важный смысл. Уникальный случай: они в литературе готовили нас к тому и отражали те процессы, которые сегодня гораздо более очевидны, чем даже полвека назад. Например, многие книги, к которым взрослые раньше относились с недоверием, допустим, фэнтези, теперь стали интересны. Взрослые перешли на сторону детей: сами стали их читать, интересоваться. Мы находимся в той точке, когда детство распределилось между взрослыми и детьми.
Он порадовался, что толстые журналы тоже задумываются об этом и отметил, что специальный номер “Знамени” попадает в центр сложившейся ситуации.
