Первый рассказ, как эпилог, задаёт тему, сообщает авторскую установку:
"Память примиряет с уходом и одновременно отсылает в бесследно пропавшее прошлое, игриво суля бессмертие".Автору есть о чём рассказать:
"В моём владении много людей". И продолжая набоковское "Память, говори":
"Память, говори, ори, пищи, распевай! Расклеивай мозг!", автор-рассказчик воспроизводит неважные и мелкие детали из своего прошлого, задаваясь вопросом:
"О, Боже, зачем мне это?"Далее – повесть "Правда и ложка" ("Сказка про ложку путешественницу. История запутанная и загадочная, как история страны"), выдвинутая на передний план книги. Повесть насыщена (или перенасыщена) историями, людьми – и какими! Тут вам и Борис Годунов, и Тургенев с Мценском, и Маркс с Энгельсом, Первая и Гражданская войны, и Герасимов с "Тихим Доном" и "Разгромом", и Берия со Сталиным, и Москва с Цветаевой, и даже Егор Летов. История семьи и страны плавно перетекает в рассказ-воспоминание (рассказчик и автор – одно лицо). И всё здесь "связано взаимно". Герой либо вспоминает то, что рассказывали ему родственники, либо опирается на конкретные источники (документы, мемуары, письма, воспоминания). Но, в конце концов, ложечки никакой и не было… В самом названии и скрывается ответ: "Правда и ложь".
Фото: fishki.netВсе истории настоящие, а ложечка выдумана – признаётся автор в конце повести. То есть выдуманная деталь связывает все факты.
Именно эта повесть показывает, насколько в новых произведениях автор внимателен к слову. Каждая история лаконична, сжата, но так выпукла, прозрачна (иногда трагична, иногда иронична):
"В 44-м, когда Мураша вышла из заключения, её вызвали в НКВД и дали выбор: или вернут в лагерь – или будет следить за друзьями и доносить. Она рассказала обо всём сестре и ночью повесилась в туалете. Маленькая Аня запомнила пробуждение, суматоху, отчаянный крик: — Ножницы!" В такой сложной композиции "Правды и ложки", во множественных отсылках к прошлому мы видим невероятные стилизации и между тем простоту, ясность слога. И во всех новых рассказах сборника заметна эта работа с языком: продуманные и мягкие метафоры, поэтичность – всё очень гладко отшлифовано, поэтому читается легко и быстро.
К этой повести как бы примыкают рассказы: "Мой батюшка", "Замолк скворечник", "Поповичи", "Сахар на рану", где образ рассказчика наиболее приближен к настоящему автору, где сливается фикшн и нонфикшн.
Особого внимания заслуживает рассказ "Поповичи", повествующий о необычном опыте церковного детства Шаргунова:
"Мы заметно отличались от всех. Даже облик поповичей был вызовом. Родители обрекли нас не только на необычные судьбы, но и не странноватые одежды".Герои рассказа – дети девяностых из семей священников, они особенные, другие. Их судьбы сложились по-разному, некоторые из них стали священниками.
"Это наше благословение и проклятие – наверное, есть какая-то смешная и страшная правда в том, что мы притягиваем бесов-искусителей и ангелов-хранителей. Наверное, есть в нас несмываемая театральность манер и, может быть, жизненная игра – и одновременно настоящая, диковинная древняя, пылкая жертвенность и жажда служения…"
Фото: photo.i.uaНачиная с рассказа "Утиные сердечки", установка меняется, автор отстраняется от своей биографии, рассказчик становится автором – повествование идёт от третьего лица. Эти рассказы наиболее динамичные, художественные, с хорошо выстроенной композицией, с неожиданной развязкой, они ближе к жанру новеллы. Наиболее яркие и запоминающиеся: "Утиные сердечки", "Полоса", "Аусвайс", "Свой". Северная Корея, Сибирь, Госдума, Донбасс. И здесь тоже все свои, даже пьяница-депутат. Рассказ "Свой" о донбасских ополченцах – эмоциональный, предельно динамичный и очень трагичный.
И наконец, завершает новый сборник Шаргунова рассказ "Валентин Петрович", где только с шестой страницы понимаешь, что речь идёт о Валентине Катаеве (он – главный герой). Это неслучайно – Шаргунов в прошлом году получил "Большую книгу" за биографию о Катаеве из серии ЖЗЛ. И этот персонаж тоже свой, близкий, тоже – веха: работа над этой биографией – важный этап в творческом пути Шаргунова.
"Все – свои. Потому что жалко".