Мы предлагаем авторский вариант типологии женских образов в русской литературе XIX – начала XX века. В основу типологии положена степень приверженности той или иной героини идее эмансипации. Самые далекие от указанной идеи героини – тургеневские Фенечка и Дуняша.
Фото: kino-teatr.ru
Если Дуняша, по сути дела, – собрание всех "общих мест", связанных с образом крестьянки, и вводится скорее для "колорита", то Фенечка – совсем другое дело. Показательно, что она нравится всем: от Павла Петровича до Базарова. Интересно также, что она не живет в соответствии с патриархальным укладом (согласно которому должно сначала жениться, а уже потом заводить детей). Нет, в ней есть нечто более старинное, первозданное, соединяющая ее с самой природой. Существование Фенечки оправдывается тем, что она следует природным (для Базарова биологическим) инстинктам, соответствует "статусу" "самки". Она целиком и полностью (и притом гармонично) погрузилась в тот мир, куда ее поместили, и всем довольна. Неизвестно, насколько глубоко она может любить, но точно умеет быть благодарной (Кирсанова она чаще всего называет "благодетелем"). Она легка в общении, любой чувствует себя с ней умнее и сильнее. Именно на нее Базаров обращает внимание после Анны Сергеевны, замечая, что женщины из высшего общества не стоят и одного ее локтя. Однако любопытно проследить, насколько часто эпитет "глупый" применяется именно к Фенечке. "Поцелуй же ручку у барина, глупенькая, – сказала ей Арина"; "Прелестно было выражение ее глаз, когда она глядела как бы исподлобья да посмеивалась ласково и немножко глупо" и т.д.
Фото: interesnoznat.com
Образ "своей Фенечки" есть и в голове у Ильи Ильича Обломова, мечта о которой, кажется, сопровождала самые первые его мысли о любви и женитьбе: "Одна из них, с загорелой шеей, с голыми локтями, с робко опущенными, но лукавыми глазами, чуть-чуть, для виду только, обороняется от барской ласки, а сама счастлива... тс!.. жена чтоб не увидела, боже сохрани! ". Агафья Матвеевна Пшеницына, на мой взгляд, один из самых страшных, удушающих образов. Любовь, верность, искренность, а, главное, счастье Пшеницыной и рядом – полная деградация и медленное умирание главного героя (чего Пшеницына, разумеется, не замечает).
Фото: 24smi.org
Далее можно расположить Марью Алексеевну – мать Веры Павловны из романа "Что делать? " Чернышевского. Эта женщина прошлого, не эмансипированного поколения, однако кто откажет ей в силе и воле? Именно она – "хозяин дома", именно ее слово является последним. Но эта другая власть – матриархальная. У Марьи Алексеевны нет уважения к мужчинам. Она только вежлива с претендентом на руку дочери, а за его спиной угрожает "согнуть в бараний рог", если он не захочет жениться. Безусловно, Марья Алексеевна не образована, в ней "есть сила, но нет содержания". Но нельзя не отдать ей должное: забота (пусть и своеобразно понимаемая) о семье для нее действительно на первом месте.
Фото: gym1505.ru
Ольга Сергеевна Ильинская нисколько не похожа на предыдущую героиню. Однако она далеко не столь независима, как может показаться на первый взгляд. При наличии образования, при желании развиваться она так и осталась в прежней патриархальной системе ценностей, не найдя в ней для себя места. Более того, она, вопреки устоявшемуся мнению, скорее слаба, нежели сильна. В будущем муже она хочет видеть учителя (таким человеком для нее становится Штольц). Заинтересовавшись Обломовым, Ольга мечтает о том, как возьмется за его воспитание, "как "прикажет ему прочесть книги", которые оставил Штольц, потом читать каждый день газеты и рассказывать ей новости…" Но роль учителя она не вынесла. Зато стала отличной ученицей. Однако после первого, счастливого периода семейной жизни Ольга осознала, что и в браке со столь прогрессивной и трудолюбивой личностью, как Штольц, от нее требуется исполнение все тех же функций. По Гончарову, русское общество, вообще весьма редко к чему-то готовое в срок, оказалось неподготовленным и к новым женщинам. Надо заметить, что Гончарову были близки взгляды Жорж Санд, и образ Ольги во многом перекликается с персонажами французского автора: она так же горда и так же исповедует любовь-долг.
Фото: eksmo.ru
Анна Сергеевна Одинцова – "баба с мозгом" – по праву "располагается" в центре предлагаемой типологии-шкалы. Это наиболее гармоничный образ новой женщины в реалиях патриархальной России конца XIX века. Она свободна и финансово независима; она обрела душевное спокойствие, не разочаровавшись в жизни, как предыдущая героиня. Однако спокойствие ее несколько гипертрофировано и граничит с совершенной неподвижностью: она как бы сливается с описываемым интерьером ее дома, ее двора и т. д. Анна Сергеевна умна (только ей удается в споре завести Базарова в тупик), но не выставляет этого напоказ. Сильной ее сделали не романы Жорж Санд и не новаторские идеи, а жизненные обстоятельства (раннее вдовство).
Фото: eksmo.ru
Виктория Павловна – главная героиня одноименного романа А.В. Амфитеатрова, прозаика, принадлежащего уже следующей эпохе. Это произведение больше напоминает не классический роман, а манифест: "Предки наши были грубы и откровенны: держали "бабу" в тереме. Отцы "бабу" из терема вывели,.. наговорили ей… хороших слов и любезно предоставили ей возможность пройтись – все, впрочем, вокруг да около того же терема". Амфитеатров, пожалуй, наиболее ясно сформулировал проблему эмансипации женщины именно в России. Неспроста свою героиню он переносит в некое необыкновенное пространство, похожее на остров Лесбос, а саму ее сравнивает с Сапфо. Она бедна, она свободна, она окружена восхищающимися мужчинами, но она человек несемейный. Интересно, что писатель вырывает ее из системы тогдашней семьи, полагая, что для подобной женщины там места нет, а есть – только для сварливых жен ее почитателей. Из-за искусственности и нереальности нарисованной Амфитеатровым картины быт Виктории Павловны выглядит неосуществимой утопией, что волей-неволей дискредитирует идею эмансипации, выставляя ее как нечто невозможное в данное время.
Фото: prezentacii.org
Утопией можно назвать и швейную мастерскую Веры Павловны Розальской из романа Чернышевского "Что делать? ". Освобождение женщин – просто неотъемлемая черта созданной утопии. Мастерская главной героини – первая попытка построения социальной модели будущего. Все швеи работают, получают образование, воспитывают детей и отдыхают вместе. Но за всеобщую поддержку достаточно заплатить собственной личностью. Примечательно, что все работницы получают равное вознаграждение, независимо от сложности их задач, и это считается справедливым.
Фото: ppt-online.org
Но наиболее приближенной к эталону эмансипированной женщины следует считать Кукшину. Именно она, на мой взгляд, самый интересный персонаж "Отцов и детей". Да, это жестокая насмешка и пародия, но на кого? На тех девушек, которые, как Софья Ковалевская, уехали за границу ради обучения и последующего образования? Да, не все из них "умели отличить кислород от азота". Но решимость одинокой девушки отправиться в другую страну ради знаний все равно вызывает уважение, чего не скажешь о молодом, но уже обрюзгшем барине, который не в силах даже встать с дивана. За, безусловно, комическим образом Кукшиной невозможно не заметить реальных людей, которые действительно стремились чего-то добиться, используя новые возможности. Жаль, что им-то больше всего и досталось от Тургенева, который решил представить их лишь малообразованной и взбалмошной Кукшиной. Из ее же уст звучит имя Жорж Санд, из чего можно заключить, что Тургенев, скорее всего, не разделяет взглядов французской писательницы. Автор акцентирует неестественность и неухоженность Кукшиной: "Невольно хотелось спросить у ней: "Что ты, голодна? Или скучаешь? Или робеешь? Чего ты пружишься? " "В вину" ей вменяется и то, что она явилась "на бал безо всякой кринолины и в грязных перчатках, но с райскою птицею в волосах.. "
Фото: twitter.com
По этому поводу вспоминается научный "анекдот": когда Джеймса Уотсона спросили, почему он украл у своей коллеги Розалинд Франклин первые фотографии ДНК и выдал за свое открытие, Уотсон ответил, что Франклин была "вызывающе непривлекательна" и "даже не пользовалась губной помадой".
Несомненно, эмансипация женщин – глобальный процесс, пронизавший все сферы человеческой жизни, процесс, связанный с болезненным переосмыслением основ патриархального уклада жизни, веками казавшегося незыблемым. В русской классической литературе данная тема осмыслена всесторонне, в самых разных ракурсах – социальном, психологическом, философском, а воссозданные женские образы обнаруживают всю сложность, глубину, а подчас и драматизм происходящих в обществе и сознании изменений.
