Программа вечера – Концерт № 5 для фортепиано с оркестром Бетховена и “Немецкий реквием” для солистов, хора и оркестра Брамса – серьезнейшая заявка исполнителей. Эта музыка требует высокой профессиональной зрелости музыкантов. Но и к слушателям она предъявляет соответствующие требования. Случайная публика ради развлечения не придет.
Госкапелла России, уникальный коллектив, объединяющий оркестр, хор, солистов, существуя в органичном единстве, безусловно, является идеально "приспособленным" исполнителем месс, ораторий, реквиемов всех эпох и стилей. И даже для этого замечательного коллектива, владеющего обширнейшим симфоническо-хоровым репертуаром, “Немецкий реквием” – это лакмус стилевой и формообразующей состоятельности. "Возвести" эту монументальную "протестантскую кирху" в момент исполнения, не погрешив стилем, дорогого стоит.
Программа, составленная из музыки венского классика и его непосредственного преемника, отражает краеугольные камни мощного фундамента европейской симфонической музыки, стоящего на плечах австро-немецких композиторов-атлантов. Симфоничность мышления Бетховена и полифоничность романтического симфонизма Брамса опираются на традиции Баха и Генделя.
Последний пятый фортепианный концерт Бетховена – высшее проявление жанра классического концерта. Вот руки дирижера сильным движением взмыли вверх, оркестр ощетинился смычками, будто штыками Аустерлица, мгновение... и мощные фанфары tutti Ми-бемоль мажора выстрелили виртуозными пассажами фортепиано через всю клавиатуру. Маслеев прицельно-точно, чувствуя вертикали оркестровой партитуры, попадает в аккорды субдоминанты и доминанты оркестра, идеально совпадая с ударами литавр. Своей "баталией" с оркестром пианист блестяще подготовил проведение главной партии.
В 1809 году войска Наполеона вторглись в Австрию. 12 мая Вена сдана неприятелю. Бетховен писал своему издателю 26 июля: “Какое кругом разрушение и опустошение! Ничего, кроме барабанов, канонад и всевозможных людских страданий...”.
В это трудное время, в разгар ожесточенных сражений создавался Пятый концерт. Тяготы войны усугублялись болезнью композитора, нехваткой денег. Премьеру нового сочинения пришлось надолго отложить. Венцы услышали его только 12 февраля 1812 года в исполнении дебютанта, ученика Бетховена двадцатилетнего Карла Черни. Того самого Черни, этюды которого зубрят все пианисты мира, оттачивая свою фортепианную технику.
В общем-то, премьера прошла с успехом, даже вызвав энтузиазм публики и критики. "Жаловались", правда, на “чрезмерную длину” концерта. Произведение стало известно как “Большой концерт”.
Действительно, его первая часть длиннее первой части бетховенского колосса – Девятой симфонии. Причина в том, что это “Большой концерт”, в первую очередь, по насыщенности грандиозных идей и образов, невиданной мощи и энергии, виртуозному размаху сольной партии фортепиано. Это накал патриотизма, героики того бурного и тревожного времени, это магнетизм деятельной и мужественной личности.
Фото: Московская филармонияВ исполнении Дмитрия Маслеева возникали характерные бетховенские образы, контрасты силы и нежности, действия и покоя. Медленная часть, в контексте программы вечера, воспринималась как состояние благостного покоя, характерного для образной сферы некоторых частей Реквиема Брамса. И звучание рояля, и фактура, и гармоническое развитие "размывали" авторство Бетховена. Это была уже стилистика Брамса.
Как всегда, чувство формы не покидало пианиста. Правда, присутствовали некоторые темповые шероховатости в репризе первой части и во второй части. Вероятно, "дыхание" массы оркестра не всегда может совпадать с ощущением времени у солиста.
Московская публика очень полюбила триумфатора последнего конкурса Чайковского Дмитрия Маслеева. Она щедро наградила своего любимца за исполнение Бетховена аплодисментами и криками "браво".
"Реквием" Брамса, написанный на немецком языке, – это квинтэссенция немецкого духа, самоидентификация германской нации. Это высший культурный пангерманизм, если угодно. Тем не менее, как истинно грандиозное явление мирового искусства, оно обращено ко всему человечеству. Брамс сознательно обходит все конфессиональные моменты: ”Признаюсь, что охотно опустил бы слово "немецкий" и просто поставил бы "человеческий“.
Толчком к написанию реквиема послужила сначала смерть близкого друга Роберта Шумана, а затем горячо любимой матери Брамса.
Авторская концепция жанра отличается от канонического богослужения и опирается на мировоззрение самого композитора, его мудрое отношении к смерти, за которым стоит вера в бессмертие. Текст “Реквиема” Брамс составлял сам, взяв цитаты из Ветхого и Нового завета в переводе Мартина Лютера.
Немецкий реквием обращен к живым, примиряя их с мыслью о смерти, внушая мужество. Брамс обращается не только к немцам, лютеранам, но ко всем людям: он находит слова ласки и тепла, идущие от сердца к сердцу, для тех, кто потерял близких. “Я хочу вас утешить, как мать утешает,” – поет хор.
Фото: Московская филармония
Смешанный хор капеллы великолепно, красочно и мощно звучал под сводами Большого зала консерватории. В сопровождении органа и оркестра мощь голосов достигала невиданной силы. Вибрировала сама вселенная. В кульминационной фуге 6-й части хор символизировал окрепший дух и твердость веры.
Но когда руки дирижера падали "ниц", воздушное звучание хора нежно сопровождало небесные звуки арфы и проникновенно-лирическое соло сопрано в 5-й части.
В музыке Немецкого реквиема зрело и полно выявляются характерные черты стиля Брамса: использование протестантского хорала в сочетании с песенными лирическими интонациями, мягкая, но плотная аккордовая фактура, органично сочетающаяся с полифоническими приемами.
Форма реквиема отличается феноменальной стройностью и уравновешенностью, божественной симметрией. А главное – она несет в себе библиософское, высшее эстетическое понимание закономерной мудрости Божественного Мироздания.
Воплотить композиторский замысел, исполнить “Немецкий реквием”, эту неподъемную глыбу, означает внутренне подняться до небывалых высот мышления, переживания, осознания, означает донести до слушателя чувства великой силы любви и красоты, утешения в горе.
Проводником, "транслятором" идей гениального творения Брамса в этот вечер был маэстро Валерий Полянский. Предельная работа духа и мысли дирижера совершила благостный катарсис – возвышенное очищение душ и сердец всех присутствующих.
