Фото: Марина Козлова/Пресс-служба Музыкального фестиваля Юрия Башмета
Главный акцент на сцене — у треножника с пустым подрамником ваза с подсолнухами, воспетыми Ван Гогом. Евгений Миронов читает текст, обращаясь к залу сквозь раму. В финале она становится решеткой психиатрической лечебницы. На заднике — меняющиеся видеопроекции знаменитых картин художника. Оркестр — самая большая декорация спектакля. Трагический монолог гения, его письма к младшему брату Тео — настоящее испытание зрителя чувствами сострадания, сопереживания, которые до последней капельки вытягивал из душ Ван Гог-Миронов. И музыка. Она усиливала повествование, "досказывала" и высвобождала душевные муки, облегчая тягостный камень щемящей тоски. Евгений Миронов поделился с журналистами перед началом спектакля:
Фото: Марина Козлова/Пресс-служба Музыкального фестиваля Юрия Башмета
"Выбор музыки — настолько творческий процесс, что мы с Юрием Абрамовичем делали это обоюдно. Он высказывал свое отношение о компоновке этого текста. Я высказывал свои мысли по поводу музыки. Например, Альфред Шнитке, которого он предложил. Я вначале подумал, что все-таки — это, наверно, не та интонация для такого лирического начала, там потом будут более драматические куски ближе к финалу. А потом подумал, что дальше я не прав и "отмотал" назад. Потому что Шнитке дал возможность не банально, не линейно следовать от начала к концу, а погрузиться сразу в некую такую тайну гения. Эта музыка дала возможность и мне, как артисту, по-другому существовать в самом начале.
Фото: Марина Козлова/Пресс-служба Музыкального фестиваля Юрия БашметаС Мариной Брусникиной я работал уже три раза. У нее очень хороший вкус, она здорово чувствует соотношение музыки и литературного материала. Эти письма настолько искренние, они настольно обнажены, что надо делать по возможности также искренно, а по-другому их невозможно читать. Ничего специального искать не пришлось. Я единственное, что справлялся с собой, потому что я не могу сказать, что со временем это как-то у меня прошло. Я имею в виду мое собственное личное отношение к нему как к человеку. Я просто восхищен и поражен его целеустремленностью, верой, такой сильной, которой нам всем не хватает. При этом, верой в таких тяжелейших обстоятельствах, не только финансовых. Болезнь давала о себе знать, и он боролся очень мужественно до последнего.
Я очень люблю Ван Гога, наверно, самый мой любимый художник. Тут был особый случай — это была просьба Ирины Александровны Антоновой, теперь президента Пушкинского музея. Она сказала, как мне не стыдно давно не участвовать в "Декабрьских вечерах Святослава Рихтера". Тут возникло, что великий литовский режиссер Някрошюс, когда мы с ним последний раз виделись, сказал мне: "Прочитай, пожалуйста, письма Ван Гога". Я подумал, что это заявка на следующий спектакль, и хорошо бы мне в эту тему погрузиться. К сожалению, Някрошюса не стало совсем недавно. Я ему благодарен за эту идею. Ею я поделился с Юрием Башметом, поскольку он музыкальный руководитель "Декабрьских вечеров": "Давайте попробуем". И это началось так "акварельно", причем очень значимо для меня, потому что в Пушкинском музее (на концерте фестиваля "Декабрьские вечера") с левой стороны, когда я читал, висела картина Ван Гога "Прогулка заключенных". Это очень сильно на меня эмоционально подействовало. Я испытал какой-то катарсис. Было воодушевление. Я решил, что необходимо это сделать уже не просто концертом, а спектаклем-концертом, чтобы и видеоряд, и музыкальный, и литературный должны быть в какой-то одной гамме. Сегодня мы играем спектакль не первый раз и делаем это с большим удовольствием. В конце звучит Малер. Нас упрекали, что это уж совсем традиционно. Но без него невозможно, когда Ван Гог говорит о звездах в последнем письме брату. Мне очень трудно это читать, я вам клянусь. Я каждый раз не профессионален".
Фото: Марина Козлова/Пресс-служба Музыкального фестиваля Юрия БашметаДа, Миронов непозволительно для актера засморкался в платок, не смог сдержать слез во время музыки. "Я не сумасшедший. Эта резкая желтая нота, которую я нашел этим летом," — восклицает художник в письме брату, уже отрезав себе ухо.
И все-таки впечатление угнетающей безысходности ушло в конце спектакля. Ададжиетто из симфонии n 5 Густава Малера унесло всех к звездам. "Звездная ночь" Ван Гога мерцала на заднике сцены.
Фото: Марина Козлова/Пресс-служба Музыкального фестиваля Юрия Башмета
Любимые кроссоверы Юрия Башмета, перекрещивание всех видов искусств, которые в этом году под особым вниманием XI Международного музыкального фестиваля в Ярославле, особенно в случае с темой Ван Гога — очень сильное впечатление.
"Что ж, я заплатил жизнью за свою работу, и она стоила мне половины моего рассудка, это так," — из письма, найденного в кармане художника в день смерти, 29 июля 1890.
