Любой музыкальный перформанс представляет собой музыкальный манифест миру, выполненный в эпатажно-развлекательном ключе. Но если, изначально, музыкальный перформанс был направлен на изменение общества, на обнажение проблем социума (достаточно вспомнить эксперимент Кейджа “4:33” или некоторые акции арт-движения “Флаксус”), то в более поздних его интерпретациях главной целью становится эпатаж ради эпатажа. Сегодня перформанс и вовсе стал развлекательным и вполне безобидным жанром. При этом, если в России в большинстве таких музыкальных экспериментов все еще пытаются выразить космические смыслы (те же громкие выступления композитора Олега Каравайчука), то на Западе уже давно перешли к более “щадящим” и в то же время доступным и понятным широкой публике формам.
Западные музыкальные перформансы прочно вошли в концертную практику. Ими сложно удивить, но они неплохо оплачиваются. Сюда можно отнести и ребят в костюмах синих инопланетян из Blue Man Group, которые играют на поливинилхлоридных трубах и собирают на концерты буквально стадионы, и норвежскую группу Hurra Torpedo, где участники задействуют для исполнения всё, что подвернется под руку и, при этом, собирают миллионы просмотров в Сети.
В то же время, можно выделить ряд действительно неплохих, хотя и полностью развлекательных зарубежных проектов в этом жанре. Например, американская группа The Piano Guys, которая исполняет произведения самых разных стилей, собственные импровизации и переложения на фортепиано и виолончели, использует всевозможные зрелищные эффекты и нестандартные приемы игры. Или американская скрипачка Линдси Стирлинг, которая успешно совмещает игру на электроскрипке с движениями хип-хопа и выступает со своими яркими шоу по всему миру. А сколько талантливых музыкантов выходят играть в метро, парки и музеи.
Таких примеров сегодня множество. Более того, жанр перформанса уже давно оказывает сильное влияние на классическую музыку. Достаточно вспомнить любое авангардное режиссёрское прочтение классической оперы. С одной стороны, это хорошо: есть возможность разнообразить исполнительские приемы, привлечь более широкий круг слушателей на концерты, с другой – ведет к тому, что элитарная, духовная основа классической музыки всё больше растворяется в формате зрелищного, но низкопробного шоу.
Остановить процесс “перформанизации” на данном этапе попросту невозможно, да и не к чему, поскольку это тот самый закономерный виток музыкальной эволюции. Единственное, что можно сделать – это заложить в подрастающем поколении прочные духовные основы и правильные приоритеты. Тогда можно будет достичь золотой середины и в жанре перформанса: где-то доверительно поговорить о серьезном, где-то развлечь, не впадая при этом в крайности.
Схожие проблемы можно встретить и в направлении Contemporary classical music. Это направление охватывает огромный пласт различных течений в музыке: от первых атональных экспериментов и минималистских композиций XX века до спектральных экспериментов XXI. Все они появились в связи с распространением компьютерных и звукозаписывающих технологий, которые зачастую заменяют собой звучание реальных инструментов.
В среде молодых (и не очень!) композиторов сейчас сложно назвать того, кто бы не “баловался” компьютерными технологиями для создания музыки: они открывают целый ряд новых приемов, которые оказывают колоссальное психоакустическое влияние на слушателя. Главное здесь – идея и тот эмоциональный посыл, который будет нести музыка в массы. Сразу хочется вспомнить лучшие современные образцы этого направления: одухотворенную, глубоко человеческую музыку мэтров Филипа Гласса, Людовико Эйнауди, Роберто Качапалья, Джона Тавенера, Генрика Гурецкого, Майкла Наймана, Павла Карманова и многих других отличных композиторов. И, напротив, абсолютный суррогат музыки: всевозможные эксперименты композиторов-авангардистов, бессмысленно воспроизводящие в течение 30 минут вой дрели или игру на овощах. Отголоски этих опытов находят отклик и в современной тяжелой электронной и рок-музыке.
Поэтому в качестве первоосновы необходимо делать упор на классическое музыкальное образование. Человек, привыкший к хорошей, построенной по законам формы и гармонии музыке, не сможет воспринимать искусственный звуковой хаос и всегда отличит “хорошую” музыку от “плохой”. В итоге, ряды классики пополняют лишь подлинные произведения искусства, которые несут какой-то важный смысл. И любые, самые смелые эксперименты, должны выступать здесь средством, а не самоцелью.
Отдельно хотелось бы упомянуть о двух главных на сегодняшний день проблемах в мире классической музыки. Во-первых, средний культурный уровень посетителей. Отсюда и проблемы с репертуаром. Публика может до изнеможения слушать “шлягерные” 5-ю симфонию Бетховена, 40-ю – Моцарта, 2-й концерт Рахманинова, но со скрипом – более сложный репертуар, например, композиторов XX века. Вот и закономерный итог: академическая музыка не обновляется должными темпами. Поэтому и возникает потребность зрелищно разнообразить уже приевшийся классический репертуар. Cюда проникает жанр перформанса.
Во-вторых, парадоксальная несовременность современной отечественной академической музыки. Ее мало кто слушает, еще меньше тех, кто ее любит. Это часто происходит из-за сложности и искусственной надуманности. Слушатели вряд ли станут докапываться до архисмыслов и просто обратятся от безысходности к такой открытой и всегда понятной эстраде. Немного по-другому дело обстоит на Западе. Здесь давно успешно существует прослойка музыки к кино и компьютерным играм, над которой трудятся академические композиторы очень высокого уровня. Раскрутившись, такой композитор получает возможность наравне с саундтреками продвигать свои более серьезные произведения.
У нас такая система пока не жизнеспособна, и, кто знает, может, это к лучшему. Сегодня необходимо дать молодому композитору возможность выступать со своими сочинениями. Если у него будет шанс напрямую обращаться к слушателям, он сможет правильно уловить актуальность и выразить её в музыке так, чтобы было понято и полезно людям.
