Собственно, это была репетиция к концерту Большого фестиваля двойной трости, когда на сцене Рахманиновского зала Московской консерватории должны были собраться гобойно-рожковые мейстерзингеры и чем-нибудь друг друга удивить. Я, в частности, собрался удивить исполнением на английском рожке скрипичных произведений эпохи салонного музицирования начала XX века, а "Valse triste" Вечей как раз и сочетает в себе удивительным образом глубокий трагизм и салонную сладостность. Изумительное произведение, и звучит на рожке не хуже, чем на скрипке, между прочим.
Владимир Зисман. Фото из личного архива.
Так вот, ошибся я в "Грустном вальсе" на пустом месте примерно в 17.15 и не стал особо этим заморачиваться, а решил, что приеду домой и посмотрю, что же там могло произойти.
Меньше, чем через час я вышел на своей станции метро из поезда и понял, что вот так вот сразу, пожалуй, я до дома не дойду и надо немного посидеть на лавочке. При этом чуть мимо неё не промахнулся. Дойти до дома, а это меньше десяти минут, оказалось серьёзной проблемой.
Дальше стало совершенно понятно, что заниматься сегодня никто не будет, а будет утром вызывать врача.
Не буду углубляться в личный анамнез и, тем более, эпикриз, расскажу лишь о некоторых наблюдениях и выводах, сделанных после недели, проведенной дома, и трёх недель, которые успешно прошли в больнице. То есть я принципиально не буду пересказывать всё, что вы и без меня знаете от руководящих работников системы здравоохранения, видных деятелей из телевизора и таксистов – эти специалисты – наш золотой фонд в области информации, и это отдельная песня. Не считая тех, кто уверен, что от ковида помогает имбирь или картофельная ингаляция.
Нет, никто не спорит, что после стакана виски можно выговорить не только слово "бесперспективняк", но и "цитокиновый шторм", но ценность этой информации будет примерно одинаковой с декларацией о том, что Карл у Клары украл кораллы.
Что во-первых, что во-вторых, совершенно неважно. Существенно то, что это вполне смертельная болезнь, и вот на данный момент она внутри меня рисуется, как большая арка, на апрельской опоре которой находится печальная и горькая дата смерти Александра Кузьмича Вустина, а на октябрьской –
Александра Александровича Ведерникова. Уход Ведерникова был воспринят особенно трагично ещё и потому, что никто не воспринимал его как патриарха, он был моложе чуть ли не всех, кто так болезненно отреагировал на его кончину.
И понятно, что это, к сожалению, не конец.
Ковид особенен своим многообразием проявлений и алогизмом этих проявлений. У меня, к примеру, в течение одного дня была вспышка обонятельных возможностей. Я вдруг почувствовал, как пахнут обои, дверная рама, штукатурка, положенная лет пятнадцать назад. Все знают, что книги имеют запах, но когда ты начинаешь отличать по запаху один корешок одной книги от другой…
В общем, я дал себе слово, что теперь никогда не буду дёргать собаку за поводок, если она что-нибудь нюхает. Это совершенно иной уровень информативности в познании мира.
В какой-то момент при ходьбе проблемой стало удержание вертикали, потому что пол мог оказаться вверху, сбоку, где угодно, тем не менее, некоторым усилием воли можно было вычислить его истинное место и положение.
При ковиде может быть всё, что угодно. Основное поражение, это, конечно, лёгкие, но плюс к тому возможна дикая аутоимунная реакция организма или безумный набор абсурдных опций вроде потери обоняния или вкуса и даже, как выясняется, слуха. Спасибо, пока обходится без оптических иллюзий, визионерства и внутренних голосов, которые, как известно, хорошего не посоветуют.
В общем, в номинации спецэффекты есть два победителя, Джеймс Кэмерон и ковид-19.
Нет-нет, на самом деле при взгляде на ковид самого инфицированного субъекта самыми яркими являются два ракурса – анализ происходящего изнутри и социальное сопровождение, вид из эпицентра.
Врачи борются не с самим вирусом, потому что, судя по всему, бороться с ним не умеют. Они уничтожают все потенциально опасные сопутствующие проблемы и беспощадно лупят по площадям, изничтожая бактерии и всякую флору антибиотиками и борются против потенциальных тромбов с помощью антикоагулянтов и разбавляя кровь физраствором.
Поэтому, выходя из больницы, надо иметь в виду, что, хотя вы от ковида вылечены, для окружающих неопасны (в первое время окружающие, скорее, опасны для вас), но все системы организма пошли вразнос, и их надо аккуратно и тщательно собирать обратно с помощью режима, диеты и разнообразных восстановительных упражнений.
Пожалуй, самое существенное, точнее существенно новое в ковиде, это полный разрыв между субъективным самочувствием и реальным положением дел. Если объяснять аналогиями, то проще некуда – представьте себе, что вы порезали палец. Вам больно, течёт кровь, у вас есть основания отреагировать на произошедшее. При ковиде может произойти всё, что угодно, и вы этого не заметите, даже если помрёте. Со мной в палате лежал пожилой джентльмен, которому вот так случайно повезло, что уровень сатурации, то есть, содержания кислорода в крови начал падать ниже критического непосредственно во время врачебного обхода.
Никакого особого дискомфорта он не почувствовал, и если бы в этот самый момент чисто случайно в рамках протокола обхода врач не измерил уровень сатурации, варианты могли быть самыми разнообразными.
Проще говоря, обратные связи в организме полностью отсутствуют и реальное положение дел может быть определено лишь с помощью приборов – пульсоксиметра и компьютерного томографа.
Кстати говоря, за последние два месяца тест ПЦР на коронавирус я делал семь раз, и все семь результатов были отрицательными. Нет, я не знаю, где заканчиваются возможности науки и начинается чистый бизнес.
Помимо чисто медицинской проблемы, ковид стал проблемой социальной и внёс новые поведенческие нормы. Надо сразу сказать, что, при взгляде на мир с больничной койки уровень толерантности катастрофически падает. По крайней мере, когда ты видишь в Ютубе ролик, в котором дама с лицом уборщицы доступным ей языком излагает основы дыхательной гимнастики, как она их видит, без отрыва от капельницы, но с размахиванием руками, и рекомендует при первых признаках появления дыхания удрать из больницы, когда врач с очень высокой трибуны рассказывает, что это всё не заразное заболевание, а массовый психоз, когда борцы за свободу личности начинают говорить, что ношение маски унижает их человеческое достоинство, очень хочется взять в руки лопату и огреть каждого из них персонально вдоль хребта.
И я не думаю, что это когнитивные и эмоциональные девиации, связанные с болезнью как таковой. Это, скорее, естественная реакция, появившаяся благодаря новым познаниям.
То есть, ношение масок их оскорбляет, а ношение трусов – нет? Ладно.
Нет, я конечно же, понимаю, что люди и модель их поведения не так уж сильно изменилась за последние века. Так же, как и во время чумы XIV века, одни собираются в толпы с соответствующими результатами, а другие пытаются удрать из очага заразы, это понятно.
Соблюдать правила и думать об окружающих? Так это зависит от уровня инфантилизма.
Ведь сегодня ковид – это ещё и статистика, в рамках которой задача каждого – удержать цифры в тех границах, которые позволят заболевшим лежать на койках, а не на полу, а не заболевшим врачам позволят уделить им внимание.
И, кстати, о врачах. Двенадцати- и двадцатичетырёхчасовые смены в красной зоне, в костюмах биологической защиты, сотни уколов, сотни процедур, всегда начеку, потому что красная лампочка на пульте из любой палаты может загореться в любой момент. Это относится не только к врачам, но и к медсёстрам, нянечкам, техническому персоналу…
Всем им моё восхищение и благодарность.
Если мы бережём себя, мы бережём и своих родных, и своих коллег, и их, врачей.
Берегите всех.
