© Большой театр, Дамир Юсупов
В первую очередь это касается начала самой оперы, когда сценическое действие вступает в противоречие с текстом, который пропевается солистами и хором. Непродолжительное время спустя режиссёр как бы забывает о своём замысле, полном парадоксов, и далее действие развивается согласно изначальному сюжету, спотыкаясь лишь на неожиданностях, связанных с художественным решением сцены. Но об этом несколько позже.
«Иоланта» - последняя опера Чайковского. Это романтическое повествование о том, как благодаря силе любви слепая дочь короля Рене Иоланта обрела зрение. По приказу короля от нее всячески скрывают её несчастье. Сюжет оперы прост – король Рене приглашает врача Эбн-Хакиа, чтобы тот вернул зрение Иоланте, но без её страстного желания видеть свет это невозможно. Рыцарь Водемон, случайно попавший в замок, где живёт Иоланта, не зная о запрете короля, открыл ей красоту видимого мира. И именно любовь позволила Иоланте прозреть.
Но сюжет в этом произведении – не самое существенное. Эта опера не про офтальмологию или психотерапию. Главный её смысл – прозрение не физическое, а духовное. По сути, и это следует из текста, речь идёт о Божественном прозрении, таком, как у евангельского Апостола Павла.
У «Иоланты» есть особенность, создающая проблему для постановки – она слишком короткая. Ставить отдельно - публика скажет «недоливают». В комплекте с чем-то ещё - два катарсиса подряд с перерывом на буфет и коньячок? У Чайковского была идея поставить её в один вечер с «Алеко» Рахманинова, но на премьере в декабре 1892 года «Иоланта» шла в комплекте с балетом «Щелкунчик».
Режиссёр-постановщик «Иоланты» в Большом Сергей Женовач попытался найти компромисс между очевидной невозможностью провести в один вечер полнометражный балет и, пусть даже короткую, оперу. Он начал спектакль с получасового цикла фрагментов из «Щелкунчика».
Это решило сразу несколько задач - увеличило длину спектакля, напомнило о самой первой постановке. Сама Иоланта всё это время бродила по своей тёмной комнате на сцене, как бы демонстрируя жестами свой богатый внутренний мир, поскольку музыка «Щелкунчика» звучит как бы внутри неё, а она её переживает. Здесь не обошлось без накладок - забавно выглядит, когда дочь средневекового короля слушает «Трепак».
Последним номером балетной сюиты был «Вальс цветов», после которого на сцену вышли две официальные дамы и вынесли огромную корзину цветов в формате «поставить перед Президиумом». Корзина сыграла свою роль дважды – как символическая граница между балетом и оперой, и позже – в качестве цветника, в котором росли кусты красных и белых роз, которых по очереди рвали Иоланта и Водемон.
Сценографически спектакль решён чрезвычайно прямолинейно – двускатный сарайчик, выполненный в стилистике теплицы или же напоминающий торговый зал магазина по продаже садового оборудования. Он разделён пополам на белую часть для зрячих и чёрную – для слепой Иоланты. Символика настолько очевидная, что – «всё ясно, я пошёл».
Но дело даже не в сарайчике, разделённом пополам. Главное – это довольно распространённая сейчас в режиссуре попытка подложить под классический текст иной, а иногда прямо противоположный смысл. И тогда все эти замечательные хоры и ласковые диалоги Марты и Иоланты в начале оперы, реплики подруг, превращаются в свою противоположность. Потому что никому ненужная Иоланта задвинута в тёмный чулан, от неё отмахиваются, а сами в это время развлекаются. Достаточно вспомнить ласковую колыбельную, которую поют Иоланте ее подруги, демонстрируя при этом, что слепая принцесса им в тягость, и они хотели бы от неё поскорее отвязаться. Так что подруг Иоланты Бригитту и Лауру для ясности можно переименовать в Розенкранца и Гильденстерна.
Эти противоречия между словами и ситуацией на сцене продолжаются некоторе время. А затем текст Модеста Ильича Чайковского и логика постановки Женовача начинают расходиться еще сильнее, что приводит к странноватым ситуациям. Вот Водемон, войдя через примитивную дверь в помещение со стульями, нотными пультами и подвешенными на них скрипками, восторгается: «Я вижу рай средь диких скал». И это наводит на мысли о Беккете или Дали. Возникает вопрос: «В каких же условиях он жил до этого?». И таких ляпов много – «Роберт, смотри, следы прелестной ножки» - при том, что нога Иоланты не пересекала на сцене линии, отделяющей её от мира зрячих. Еще большим диссонансом звучит реплика Водемона: «Это я, я сон нарушил ваш…». Из ситуации на сцене получается, что Иоланта спала стоя. Как лошадь.
Конечно, музыка Чайковского, начавшая набирать драматические обороты с момента появления Водемона - проще, говоря, когда речь зашла о любви - перекрыла все постановочные неувязки. И в этом ей помогла замечательная, очень трогательная Иоланта - Екатерина Щербаченко. Совершенно великолепна была Евгения Сегенюк (Марта), когда она использовала возможности своего контральто, чтобы показать кто в доме хозяин. Гипнотичен в своей арии был Александр Касьянов (Эбн-Хакиа). Были очень хороши оба героя - Роберт и Водемон – Игорь Головатенко и Олег Долгов.
Как всегда великолепен оркестр Большого театра - он демонстрирует филигранную ансамблевую игру. При этом нельзя не оценить качество исполнения сольных партий в оркестре скрипка - Михаил Цинман, гобой - Евгений Алёшин, английский рожок - Владислав Комиссарчук, соло на челесте в «Танце феи Драже» из «Щелкунчика» - Вера Часовенная. Дирижёр Антон Гришанин создал очень аккуратный звуковой ряд, хотя оркестр, пожалуй, звучал несколько тише, чем было необходимо, и при этих сложных условиях игры оркестр сохранил качество звука, что очень трудно при игре в такой динамике.
Интрига и изюминка любой постановки «Иоланты» – это решение финала, момент прозрения, что бы в это слово ни вкладывал режиссёр-постановщик. Здесь же, медленно начал отъезжать назад чёрный «вкладыш» левой половины сооружения, она становилась такой же, как и правая, и в самом финале обе половины заполнились счастливыми людьми в белых вязаных свитерах - эта «идеальная» сцена по стилистике походила на иллюстрацию к антиутопии Олдоса Хаксли «О дивный новый мир». Пожалуй, не то, что хотелось бы увидеть в кульминации спектакля.
Общее впечатление от постановки… Конечно, режиссер имеет право на свою точку зрения, свою концепцию. Но когда хор и половина действующих лиц почти весь второй акт стоят у стеночки, просто забытые режиссёром… Возможно, подобную постановку правильно обозначить как полуконцертную. Но ведь статус Большого театра предполагает большую зрелищность представления, тем более, что технические возможности у него для этого есть. Очень жаль, что это не произошло.
Где: Государственный академический Большой театр России (Москва)
Что: Опера «Иоланта»
Режиссер: Сергей Женовач
Премьера: 28 октября 2015 года
Продолжительность: 2 часа 40 минут
