Тема квотирования в искусстве всегда была довольно закрытая, даже искусствоведы рассуждали об этом с некоторой долей стыдливости: можно ли государству каким-то образом влиять на конкурентоспособность того или иного творческого акта? Но, так или иначе, во всём мире система квотирования, в частности, в кинематографе, всегда считалась делом обычным и обыденным.
Так, во Франции с 1929 по 1931 год действовала квота, по которой на один фильм, произведенный во Франции, должно приходиться не более семи американских. Именно в этот период стал бурно развиваться французский авангард. И когда это квотирование было отменено, французские кинематографисты решительно восстали. Режиссер и теоретик Марсель Л. Эрбье писал: "Существующие условия таковы, что кинематография во Франции, больше чем в какой-либо другой стране, стоит перед угрозой удушения иностранной конкуренцией. Наступило время того, чтобы французское правительство вмешалось и отстояло национальную кинематографию от ударов, которые ей наносятся в самой Франции"… Нельзя игнорировать бесспорную истину, что в некоторых сферах (особенно в творческих) без поддержки государства не обойтись.
Но если сражаться с американской кинопродукцией – дело весьма благородное для европейских кинематографий, то, как быть с гениальной, но вполне глобальной экспансией сцены Шекспиром, Чеховым, Ибсеным? Корректно ли восстать нам, современникам, против собственных кумиров? С другой стороны, будет ли в будущем кто-то из ныне живущих авторов представлять драматургию XXI века? Хочется верить, что этого драматурга не постигнет прижизненная участь Александра Сергеевича Пушкина (как известно, при жизни Пушкина была поставлена всего одна его пьеса "Моцарт и Сальери" - спектакль был сыгран в узком кругу зрителей всего два раза – 27 января и 1 февраля 1832 года, автор ни на одной постановке не присутствовал). Без комментариев.
Фото: Онлайн Тамбов.ру
В репертуарах современных российских театров превалирует общепринятая классика. Мы не будем обсуждать достоинства великой мировой драматургии от Еврипида до Вампилова, достоинства драматургической конструкции каждой пьесы, новаторский подход к слову и фабуле очевидны и т.д. Однако все помнят несколько перефразированное, но от этого не менее актуальное высказывание художника Вагрича Бахчянина (озвученное Сергеем Довлатовым) о том, что Пушкин не читал Достоевского… "и ничего". Мировой искусствоведческий процесс движется и по горизонтали и по вертикали. Пушкин не читал Достоевского, но Достоевский читал Пушкина. Достоевский является "следствием" Пушкина, и потеря этой "горизонтали" грозит катастрофой для мировой культуры.
Сегодня российский театральный процесс движется назад. От Достоевского к Пушкину, который Достоевского не читал. Движение вперед минимально: спектакли по пьесам современных авторов в общей картине – редкость. Режиссеры говорят о современности, эксплуатируя классические пьесы, доводя их до неузнаваемости и мотивируя это штампованными рассуждениями о скудности современной драматургии, а также о неисчерпаемости смыслов классических сюжетов. И то, и другое, как будто, правда. Но, правда – антиномичная.
Хорошая современная драматургия есть. Надо просто поискать. Причем "современная" - это лишь временное прилагательное, а значит, драматургия была, есть и будет.
Фото: NewAuction.ru
Смыслы классики действительно всегда неисчерпаемы и многогранны для трактовок. Но исчерпаем культурный потенциал искусствоведческой горизонтали – движение "назад" ведет к деградации театра как культурного объекта, делает его несовременным, неинтересным, неспособным к интерактиву (неужели автор жив?!).
Вечны и не изживаемы кулуарные разговоры о вечности классики и несовершенстве современной драматургии (об этом говорили век назад, и будут говорить века спустя). В данном контексте под классикой понимают всё то, что а) известно и признано, б) написано не менее 40 лет назад. Как следствие – абсурдиста Эжена Ионеско или сюрреалиста Жан Кокто также причисляются к "классике". Но этот список всё равно будет неуклонно пополняться, потому что каждый век (скорее даже полвека), каждое поколение оставляет своих культурологических резидентов, говорящих о вечном современным им языком, за который их впоследствии и будут ценить потомки.
Безусловно, молодым драматургам нужна поддержка для интеграции в театральное пространство. Не так-то просто встать в репертуарный ряд рядом с Шекспиром и Чеховым. Во-первых, вопрос с авторскими правами если и не первостепенный, то все же весьма насущный (в этом смысле Шекспир – как автор – намного более сговорчив). Во-вторых, режиссер имеет возможность интерпретировать все того же безмолвного Шекспира по собственному усмотрению, в меру собственного таланта и здравого смысла, эксплуатируя при этом бесспорный "бренд". В-третьих, ставить классику намного проще (культурологическая дорога уже проложена – со всеми наслоениями и ассоциативными толкованиями предшественников), ведь трактовать легче, чем создавать. Еще Иван Тургенев писал об этой проблеме "комплекса Шекспира": "Тень Шекспира тяготеет над всеми драматическими писателями, они не могут отделаться от воспоминаний; слишком много эти несчастные читали и слишком мало жили".
Что делать? Вероятно, процентное соотношение "классика – современность" в театральном пространстве должно как-то регулироваться (или, если хотите, квотироваться). Вряд ли драматурги смогут самостоятельно договориться с худруками и режиссерами, учитывая исключительную узость и элитарность этой группы. Так что искать нужно в других направлениях.
Фото: Саровский драматический театр
Например, один из наиболее удачных вариантов решения: создание некого поощрительного элемента, например, модной и востребованной премии за спектакль, поставленный по современной пьесе. В 2016 году на фестивале "Золотая маска" только один драматический спектакль, презентующий современную драматургию, получил награду ("Пьяные" Ивана Вырыпаева, режиссер Андрей Могучий). Аналогичная ситуация имела место и в предыдущие годы. Казалось бы, приз за лучшую пьесу в контексте реалий является не вполне уместным – конкуренции нет, т.к. современная драматургия представлена в количестве… одного процента. Но необходимо учитывать и тот факт, что наличие такой премии будет стимулировать театры ставить спектакли по пьесам современных авторов.
Необходимо поднимать престиж современной драматургии именно в глазах режиссеров. И не только художественный престиж (ибо в сегодняшних постановках в большинстве случаев пьеса является лишь косвенным материалом для режиссерских сублимаций, а значит разговоры о "низком качестве пьес" – от лукавого), а скорее престиж "брендовый". Увы, мышление современного человека (каким бы интеллектуалом или даже гением он не был) все-таки является брендовым. А бренды создаются посредствам премий, наград, конкурсов, т.е. отклика не столько зрительского, сколько профессионального. И это единственный путь, который поможет вывести отечественную драматургию на прежний уровень.
В противном случае через сто лет наше время будет представлять некто, схожий судьбой с Пушкина: не то, чтобы непризнанный или непонятый современниками, как, к примеру, Франц Кафка (это не так обидно), а скорее - просто не допущенный современниками в уже устоявшуюся и удобную репертуарную обойму…
Историки театра XXII века нам этого не простят.
