"Маяковский. Прогулка": шесть поводов пройти по маршруту

 

Первое, чему мы громко рукоплещем в спектакле "Маяковский. Прогулка", – это сам замысел.

 

Идея направить вектор от пореволюционной России до наших дней, следуя за поэтическим импульсом, бесспорно, удачная. Ведь как литературный феномен Маяковский парадоксален. "Поэт революционных масс" вырастает из модернизма и движим установкой на новаторский поиск. Создатель ярких неологизмов, низвергатель авторитетов с морковкой в нагрудном кармане, он уверен, что прорыв в будущее искусства – его личное дело. Бросая вызов устоявшимся образцам, молодой Маяковский проявляет истину: все значительное, что было создано человеком, делалось на свой страх и риск. Как же тут было не принять революцию, не сочинить ей "Оду"? Но где-то мы все это уже слышали, правда? Большой поэт, масса и власть, как олицетворения истории, редко соприкасаются безболезненно. Как правило, такое пересечение заканчивается трагедией: Овидий изгнан, Лорка казнён. А впервые связавший идеи поэзии и революции Артюр Рембо отступает: бежит в Харрар.

 

В общем, поэт и революция, поэт и история – не всегда звучит исключительно как поэт и будущее литературы. Иногда это звучит и как "поэт и будущее его страны".

 

Вот почему соблазн актуализировать культурное наследие, соединив тему поэзии с ожиданиями "новой России", нового "культурного Ренессанса" сегодня, понятен. Советская литература первой трети прошлого века предоставляет достаточно материала, чтобы подкрепить эту связь антитезой: мы и они ("загнивающий Запад"). Александр Пацевич, однако, не превратил свой спектакль в агитку, а провел зрителя и по коридору времени, и по вполне конкретным культурным локациям: Москва, Париж, Нью-Йорк. Такой подход стоит оценить, ведь это – отличный повод для социально-политических обобщений, не чуждых самому Маяковскому. А главное, все это отлично подходит, чтобы стать основой для оригинальной драматургии.

  

 

Драматическая основа спектакля – отдельный повод для наслаждения.

 

Путь поэта, ясно осознающего и свое призвание, и свой исток в русской литературе, начинается от памятника Александру Пушкину. Солнце русской поэзии – отправная точка метафорической "прогулки", в которой зритель поднимется до вневременной координаты: по замыслу Александра Пацевича, в финале Поэт (здесь уже как отвлечённый образ) восходит в зенит творчества.

 

Спектакль состоит из четырех частей: "Футурист", "В гостях у янки", "Сердцелюдый", "Возвращение". Каждая из них соответствует отдельному этапу в личной траектории Маяковского, включая посещение им Парижа и Нью-Йорка, столицы мирового капитализма. Ей он посвящает свое стихотворение "Бродвей". Режиссер выстраивает маршрут, соединяя образ перемещения в земном пространстве с ещё двумя видами путешествий – во времени и в глубину собственной духовной жизни. Неслучайно спектакль имеет разноплановое по смыслу, даже избыточное, визуальное оформление: от живописных образов, включая Босха и Малевича, до документальных фоторепортажей, включая довольно современные, с российским триколором.

Картинки мелькают на стенах, как виды за окном несущегося вперёд поезда. Звучащий текст отмеряет в этом пути как остановки, так и долгие перегоны. Звучащая в спектакле проза, фрагменты из личной переписки Маяковского, создает эффект остановок. Ритм театрального действия в камерном пространстве таким образом создается чередованием звучащих стихотворений (самые известные из них – "Стихи о советском паспорте" и "Про это..."), музыкальных номеров, эпистолярной прозы, а также цитат из текстов "Как делать стихи", "Я сам", "Мое открытие Америки" и других.

 

 

Кем был Маяковский при жизни и какой путь он прошел в качестве автора? Это немаловажный вопрос для понимания творческого, да и жизненного пути поэта. Начал как футурист и реформатор, закончил как востребованный литератор, обслуживающий актуальную политическую повестку.

 

Было ли это роковым соблазном для "облака в штанах" или, однажды ступив на скользкую дорожку служения Молоху и Мамоне, повернуть обратно было уже нельзя?

 

В силу сделанного или не сделанного им выбора, именно этот поэт, вышедший из Серебряного века, превращается в символ пореволюционной эпохи – ее неоправдавшегося оптимизма. Другим таким поэтом-эмблемой времени стала Марина Цветаева. Причина проста. Маяковский как поэт делает шаг навстречу истории и сотрудничает с "кровавой властью". Цветаева, напротив, бежит, отступает в башню из слоновой кости. Оба терпят крушение. Именно они, как никто иной, с отведенных им судьбой высот, духовных высот, были низвергнуты эпохой наиболее беспощадно.

 

В спектакле звучит стихотворение "Сергею Есенину". Сегодня его самоубийство ставится под вопрос, финал одного из самых лиричных русских поэтов растворяется в мутном туманном пятне. В нем не различить четкие контуры того явного конфликта с эпохой, который был прожит Мариной Цветаевой и Владимиром Маяковским. Оба они на свой лад танцевали смертельный танец с историей. Но именно он погрузил в яркий ореол их судьбы.

 

Что касается сочинений, за исключением раннего творчества и нескольких зрелых стихов, поэзии (в значении поэзии, а не просто литературного текста) у Маяковского не так много. Однако в этих стихах, как во всех талантливых экспериментальных поисках, сосредоточено много энергии, стимулирующей работу со словом. Маяковского важно перечитывать: получать инициацию.

Фото Маруси Гальцовой. 
 

Дионисийский импульс, жажду быть, импульс первопроходца Александр Пацевич транслировал в камерный зрительный зал на полную мощность:

 

У Пацевича, с точки зрения актерской фактуры, есть все, чтобы замкнуться в образе "мужчины-красавца", "альфа-самца". Но этого, к счастью, не происходит. В "Лесе" Сергея Виноградова он замечательно играет Несчастливцева.Так что ниточка от образа "человека искусства" к образу Маяковского-поэта протянута давно. В сценической разработке этот образ выглядит неоднозначным именно потому, что представлен мифологически одномерно. Был ли Маяковский горлопаном, как он сам себя обозвал?

 

 

Сотрудничество с историей – это сотрудничество с массой, а значит, с человеком массы. Третьего не дано. Данная закономерность в спектакле отражения не получила. Пацевич сосредоточился на мифологии поэта, оставив за кадром теневую сторону жизни Маяковского как обычного человека. Однако каждый мало-мальски о ней знающий зритель не может не задуматься, чем был оплачен образ "поэта масс".

 

Наказанием для Маяковского становится его близкое окружение, прилипавшее к Маяковскому-человеку, как планктон. Представляя конкретных персонажей и их роль в жизни Маяковского, можно загрузиться по полной. Вот он игрушка в руках меркантильной хищной бабёнки, чей муж, Ося Брик, сотрудничал с органами госбезопасности. Володя пишет знаменитое "Лиличка!". Лиличка в своих воспоминаниях оставляет "простодушное признание": нам с Осей нравилось заниматься любовью, и, когда мы закрывались, Володя скулил под дверью. Взрослые люди: развлекаются, как хотят, и, в общем, из истории под дверью ничего не следует, кроме того, что Маяковский не был цельной личностью, его своеобразные отношения с четой Брик описаны в его биографиях.

 

Если коротко: драматическая жизнь, с двойным дном, и, зная о ее темных пятнах, сложно видеть в Маяковском человека-солнце.

 

 

Маяковский не был солнечной личностью. Но, безусловно, он был поэтом-солярием. Наверное, более подходящих, чтобы переродиться в спектакль, текстов в русской поэзии не существует. Подходящих стать не просто литературной основой для инсценировки, стать поводом для специфически театральной рефлексии: для воссоздания в действии. Александр Пацевич проявил отличное режиссерское чутье, обратившись к мифу и поэзии Маяковского. Спектакль в итоге получился не о поэте, а о поэзии, о творческом вдохновении, об энергии, обновляющей жизнь. Разносторонне одаренная личность, Пацевич является автором музыкальных композиций – ряд стихотворений Маяковского были положены режиссером-актером-композитором на музыку и исполнены в спектакле под гитару: гармонично вплелись в мистерию прогулки с Владимиром Маяковским.

 

 

В "Сфере", как нигде, умеют подарить зрителю встречу со смыслами, выталкивающими из мира приземлённых забот. "Маяковский. Прогулка" – спектакль, в комплекте с "выходом из зоны комфорта" дарящий и просто хорошее настроение. Яркий, динамичный, наполненный задушевной камерной музыкой, он длится без антракта 1 час 10 минут и смотрится на одном дыхании. За это ему в итоге извиняешь даже перебор с подчас тревожно пестрящим потоком изображений, визуально оформляющих постановку. Да и может ли быть иначе? Спектакль, в котором трагические конфликты лишь намечены, а пространство камерной сцены максимально заполнено энергией созидания, возвращает к творцу в себе, даёт силы выйти к нему навстречу. Или просто – отвлечься и пойти по своей траектории дальше.