В советские времена Климонтович был одним из составителей подпольного литературного альманаха "Каталог", изданного в США (Ардис, 1982), за что преследовался КГБ. Позже открыто работал в печати — был заведующим московским бюро нью-йоркской газеты "Новое русское слово", колумнистом газет "Коммерсант", "Русский телеграф", "Общей газеты" и "Независимой". Постоянно печатал прозу в журнале "Октябрь". Пьесы Николая Климонтовича "Снег. Недалеко от тюрьмы", "Без зеркал", "Бесноватая", "Карамазовы и ад", "Гранатовый браслет" с успехом шли на сценах Москвы и в театрах России.
Вот какую оценку знаменитому роману Климонтовича "Дорога в Рим" дал когда-то критик Андрей Немзер:
"Простодушным — клубничку со сливками, высоколобым — мифологизм с культурологией. Кому — полупьяные ностальгические слёзы (что говорить: десять-двадцать лет назад Запад был существенно западнее), кому — здоровый хохот (в книге довольно много по-настоящему смешных ситуаций). Можно по роману сделать развесёлый фильм (мягкое порно), можно — толковую курсовую работу (отслеживать мотивные игры Климонтовича нетрудно и увлекательно). "Дорога в Рим" — откровенно сконструированный бестселлер".
Павел Басинский отмечал, что:
"Книги Николая Климонтовича читаются взахлёб, несмотря на кажущуюся "производственность" темы. Точно уловленные мелочи богемного быта 70—80-х годов увидены отнюдь не со сверхъестественной зоркостью писателя-орла, но обёрнуты в такую точную и доверительную интонацию, что у читателя буквально мурашки бегут по спине от узнаваемости предмета. Они во многом автобиографичны. Это объясняется попытками писателя духовно выжить в любых обстоятельствах. Стать героем собственного произведения. Не зачеркнуть и не скомкать несколько страниц своей жизни, а прописать их набело, содрогаясь от творческого удовольствия".
Светлая память!
Добрые слова друзей о Николае Климонтовиче:
ЕФИМ ГОФМАН (КИЕВ)
Сегодня исполнилось 70 лет со дня рождения Николая Юрьевича Климонтовича (1951 – 2015) – одного из ярких и незаурядных русских писателей постсоветского времени.
Учтём, впрочем, что сформировался как личность Николай Климонтович несколько раньше, в поздние советские десятилетия. Исходные условия жизни писателя выглядели, выражаясь фигурально, трамплином для эффектного прыжка. Климонтович происходил из по-настоящему интеллигентной семьи (отец писателя был крупным учёным - физиком). Учился Климонтович в знаменитой московской физико-математической школе № 2, и одним из его любимых учителей был известный диссидент Анатолий Якобсон (преподавал он в школе историю, и, одновременно, вёл у старшеклассников факультатив по литературе, на котором мог позволить себе начать иную фразу со слов "В романе "В круге первом" – после чего, понизив голос, со значением добавлял: "не напечатано"; до 1968-го года подобные штучки сходили с рук, а потом – Якобсона так или иначе из школы уволили). В 70-е – первой половине 80-х средой Климонтовича была тогдашняя блистательная богема, литературный андеграунд. Писатель успел поучаствовать в самиздатско-тамиздатском альманахе "Каталог" (где его имя оказалось рядом с именами таких знаковых фигур неофициальной литературы, как Евгений Попов, Евгений Харитонов, Владимир Кормер, Дмитрий Александрович Пригов). Иными словами, казалось бы, все возможности были у Климонтовича после того, как советская власть рухнула, получать некие моральные дивиденды от своего былого статуса вольнодумца и нонконформиста. То есть, витийствовать на трибунах и в СМИ, рассказывая об ужасах советского прошлого, и представляя картину былых десятилетий в виде упрощённого и плоского "чёрно-белого" мифа (в духе того, что предстаёт в нашумевшей книге "Зелёный шатёр" и фильме "Райские птицы").
Альманах "Каталог". Климонтович, однако, принципиально отказался такими возможностями пользоваться. Будучи человеком, органически не принимавшим никакую фальшь, обратил свой взгляд на происходящее в сегодняшние времена – причём, в среде, к которой естественным образом принадлежал в силу своих занятий. В чрезвычайно острой (и вызвавшей даже немалый скандал при появлении!) повести "Последняя газета" Климонтович с поразительной честностью отобразил нравы сегодняшней журналистской среды, не ретушируя удручающие черты, распространённые в подобных кругах: меркантильность, ангажированность, самовлюблённость. Опыт своей работы в конкретном популярном издании 90-х годов автор повести воссоздал весьма рельефно, и признаком писательского мастерства, как мне кажется, является тот момент, что при чтении "Последней газеты" не хочется искать конкретные прообразы персонажей (хотя они там имеются, и некоторые – достаточно узнаваемы), поскольку слишком многое в них, в их поступках и проявлениях сходно с проявлениями, характерными, в целом, для сегодняшней тусовочной среды – московской, киевской, д а л е е в е з д е. Употребляю это, выделенное разрядкой, выражение не случайно, поскольку, помимо всего прочего, так называется другая впечатляющая книга Климонтовича, где в виде живых, изящных новелл писатель повествует как раз о своей жизни предыдущих десятилетий – 60-х -80-х.
И упомянутое автобиографическое повествование Климонтовича "Далее везде", и его повесть-эссе "Островитянин", и последний роман писателя "Парадокс о европейце" впечатляют сочетанием ироничности, артистизма с неординарной наблюдательностью и умом. Не становясь в позу напыщенного обличителя, обходясь без назойливых нравоучений, Климонтович своим творчеством и способом существования показал пример возможности подлинной независимости – и от установок официоза, и от диктата общественных кругов.
Притягательности личности Климонтовича способствовало многое: и красота, и общительность, и присущий, судя по всему, этому человеку и его стилю жизни ДРАЙВ (если пользоваться выражением, которое сейчас в ходу). Другой вопрос, что опираться в этом смысле могу лишь на свидетельства близких писателю людей. Очень сожалею о том, что с Николаем Юрьевичем Климонтовичем не успел пообщаться. Лишь после того, как Климонтовича не стало, довелось мне познакомиться с супругой писателя, переводчицей и филологом Еленой Криштоф – и общение с этим благородным и обаятельным человеком чрезвычайно ценю.
Сейчас, в день юбилея, ощущаю себя душой и мысленно со всеми, кто любил Климонтовича и ценит его прозу.
ВЛАДИМИР САЛИМОН
Н. Климонтовичу
Мы шагаем по большой дороге.
Мы идем, куда глаза глядят,
вслух произнося чужие строки,
их переиначив на свой лад.
На дороге, как на клейкой ленте
мухоловки – мухи и жуки,
пчелы и шмели в ассортименте:
мрут от горя, дохнут от тоски.
Розовые, бледно голубые
паруса трепещут на ветру –
тысячами бабочки ночные
на дороге гибнут поутру.
Мотыльки, в гудроне увязая,
распускают крылья-паруса,
тщетные усилья прилагая
ускользнуть обратно – в небеса.
На неуловимо тонкой грани
меж землей и небом мотылек
тонет, словно парус в океане,
что стихию одолеть не смог.
АЛЕКСАНДР СЕРГИЕВСКИЙ (РИМ)
Светлая память! Прекрасно помню, как мы с ним впервые столкнулись на какой-то выставке в Манеже. И нас вдвоём поскорости отправили возобновлять иссякшие запасы "белого вина". Зато через много лет бродили тут по Риму, с опорой на "приготовленное самой природой". Вернувшись, Коля отозвался едва ли не лучшими (в газетном формате) впечатлениями о городе, которые приходилось читать...
ЛЕОНИД БАХНОВ
Писатель! И ведь не побоялся бороться с Совписом! Мир праху его...
ЕВГЕНИЙ БУНИМОВИЧ
Да, молодость наша. Светлая память. В старом рассказе зафиксирован момент нашего знакомства:
"Вдоль переулка в ожидании творческой молодежи томились пустые автобусы с опознавательными надписями на ветровых стеклах: "композиторы", "художники", "артисты".
Обнаружил автобус с биркой "писатели", залез, добрался до заднего сиденья, отключился.
Проснулся от натужного чихания нашего с трудом заводившегося автобуса. На моем плече спал некий субъект, которого тоже вскоре разбудил внезапно оживший автобус.
Познакомились: Климонтович, Коля, прозаик. Позже узнал, что он закончил ту же, что и я, Вторую математическую школу — на пару лет раньше. Разминулись."
ВЕРОНИКА ДОЛИНА
Ох, Коля, кусок юности нашей.....Майка с названиями рассказов Бунина! А я даже с папой Коли работала... Ю.Л. Климонтовичем, физиком...
Николай Климонтович и Евгений Попов.
ЕВГЕНИЙ ПОПОВ
Климонтович долгие годы был мне близким другом. Нас обоих когда-то гоняли кагэбэшники за созданный нами неподцензурный альманах "Каталог", который они сочли "дочерним предприятием" только что разгромленного альманаха
"МетрОполь". В новые времена Николай стал московской знаменитостью, вращался в высших литературно-публицистических кругах, связанных с именами Татьяны Толстой и Александра Тимофеевского. Много печатался. Много пил. Много писал, иногда небрежно, как будто кто-то его гонит и подстегивает. Его любили женщины. Он был одним из самых ярких персонажей "человеческой комедии", встреченных мной в жизни. В конце его жизненного пути наши отношения как-то потускнели. Но он, повторяю, был мне другом и останется им навсегда.
