Давайте пройдемся по вехам. Расскажите, как Вы пришли в кино?
У меня не было такого момента в жизни, когда бы я вдруг решил заниматься кино. Всегда в этом направлении двигался, интересы находились в этом секторе — киношном. В детстве много фотографировал, мы с младшим братом даже снимали диафильмы на так называемой “обратимой” плёнке: когда снимаешь и получаешь уже позитивное изображение. Делали фигурки персонажей, и получались чёрно-белые диафильмы. Потом, когда стал постарше — уже химия, физика, математика интересовали, при этом занимался в актёрской студии при местном ТЮЗе.
![](/files/94528je4n.jpg)
Фото из личного архива В. Абдрашитова
В каком городе это было?
Наша офицерская семья кочевала по всему Советскому Союзу, и 6 лет мы жили в Алма-Ате. В Алма-атинском ТЮЗе посещал студию, даже выходил на сцену, но, когда взлетел Гагарин в 1961 году, и у всех молодых, что называется, поехала крыша — стало ясно, что надо заниматься космосом, физикой, ракетами, и я, досрочно сдав экзамен экстерном, поехал поступать в Московский Физико-Технический институт, знаменитый Физтех в Долгопрудном. Поступил в 1961 году, и благодарен судьбе за то, что именно с Физтехом связан такой отрезок времени — становления, взросления, особое время в истории страны, оттепель 60-х, новые книги, журналы, спектакли… И пришедший на наши экраны итальянский неореализм.
В 1962 “Один день Ивана Денисовича” напечатал “Новый мир”, к этому времени “Летят журавли” уже прогремели, “Современник” с Олегом Ефремовым, “Таганка” с Любимовым… Всё это нас, совсем молодых, конечно очень мощно формировало. Вообще, думаю, это счастье, когда становление молодого человека совпадает с духовным подъёмом страны. И совсем, к сожалению, другое дело, когда эти процессы находятся в противотоке. И постепенно понял, что всё-таки физика — это не совсем моё. Хотя учиться было чрезвычайно интересно, мне Физтех дал очень много. Плотно занимался фотографией, работал в институтской многотиражке, что-то пробовал писать. И очень хотел снимать кино, но в те времена это было практически невозможно: дорого, ненадёжные технологии — это можно было делать только в рамках любительских киностудий, причём весьма оснащённых.
![](/files/94532x825.jpg)
Фото из личного архива В. Абдрашитова
То есть не было таких возможностей — как сейчас: взять телефон и снимать. В наши дни это доступно любому школьнику.
На телефон можно снимать полнометражное кино, невероятная светочувствительность, разрешение у всех гаджетов!
Но недоступность, в том числе, и порождает стремление к творчеству…
Может быть. Когда появился карандаш, можно было, наверное, ожидать практически поголовную грамотность. Но всё осталось по-прежнему: количество писателей от этого не увеличилось, поэтов тем более. И то же самое происходит с современной техникой. На Физтехе, к сожалению, не было киностудии. В Москве студии были в МИСИ – в Строительном институте, в МХТИ имени Менделеева. Менделеевский был ближе по программам обучения, я туда перевёлся, перезачёл много предметов, освободилось время, и я стал буквально работать на этой любительской киностудии, очень много снимал, монтировал институтскую хронику — поездки на сельхозработы, разные заседания, репетиции КВН, “устные альманахи” и прочее.
Фото из личного архива В. Абдрашитова
На том старом монтажном столе?
Да, на том самом — ещё с ацетоном. И так набил руку. Было много свободного времени. Готовился ко ВГИКу, но тогда были законы, когда человек, получивший высшее образование, обязан был 3 года отработать по полученной специальности, сейчас понимаю, что очень толковые законы, не в пример нынешним. Я защитился хорошо, тема дипломной работы была интересная, актуальная — но узнав, какие варианты на распределении, просто выбрал место работы по схеме метро, чтобы ездить на работу без пересадок.
Этим местом оказался Московский Завод Электровакуумных приборов. На распределении сказал: “Хочу на завод”, хотя меня на кафедре оставляли, но я сделал безусловно правильно. Эти 3 года мне многое дали — и внутреннего багажа, и небольшого, но всё-таки жизненного опыта, но главное - я был в гуще т.н. социалистической экономики, много чего понял о производстве, об экономике вообще и о социализме.
Поэтому, когда сейчас так много говорится об экономике, я подчас слышу просто неграмотные вещи. Говорят люди, которые не знают вообще, что такое производство и никогда там не были. В этом смысле я марксист и понимаю, что всё заложено в производстве: все блага, все состояния страны и государства. В производстве, а не просто продаже природных даров.
Отработал положенные 3 года, дошёл до начальника большого цеха, кстати, в отрасли единственного беспартийного.
Фото из личного архива В. Абдрашитова
Это редкость, когда в руководители попадал не член партии.
Да. Уходил от этого, опасаясь, что по партийной линии могли не отпустить с производства, мы занимались важными делами. Закончились 3 года — это был 70-й год, и как раз в 70-м набирал Михаил Ромм в мастерскую во ВГИКе, человек невероятного авторитета, выдающийся режиссёр, мыслитель, философ, замечательный человек. Вот к нему-то я и поступил, спасибо судьбе. И с тех пор занимаюсь кино — почти полвека. Защитился досрочно — во ВГИКе учился не 5 лет, а 4 года, и в 74-м году меня пригласили работать на Мосфильм.
Мы с Вами как раз находимся в кабинете Рома и Райзмана. Мосфильм был поделен на 10 самостоятельных творческих объединений. Вот одно из них, объединение “Товарищ”, возглавили Михаил Ромм и Юлий Райзман.
Михаила Ильича уже не было, его не стало на 2-м курсе, нас доводил до дипломов Лев Кулиджанов, замечательной души, тонкий человек, прекрасный режиссёр. При Ромме я снял на первом курсе свою первую работу – 7-минутный “Репортаж с асфальта”, о котором Михаил Ильич написал очень хорошие слова. И даже захотел вставить в свою большую картину “Мир сегодня”, над которой тогда работал.
Мы даже видели первую складку этой картины — Ромм привёз всю мастерскую со студентами, педагогами сюда, на “Мосфильм”, и показал первый вариант монтажной сборки. Это была бы, безусловно, выдающаяся картина, и вот в неё он захотел вставить мой фильм, что для меня было большой честью, даже одно это желание. А потом ещё и слова хорошие в “Искусстве кино” написал. Сейчас я понимаю, что по материалу и по теме векторы фильмов совпадали – человек и толпа, и возможность управлять толпой. Стали искать исходные материалы – негативы, готовились технически. Но Михаил Ильич из жизни ушёл, и его фильм передали закончить Хуциеву и Климову, которым “Репортаж” не понадобился. Они сделали очень интересный фильм “И всё-таки я верю”, который не имел никакого отношения к первому варианту монтажа, показанному нам тогда на “Мосфильме”.
А курсовая работа — была экранизация замечательного рассказа Григория Горина “Остановите Потапова” — большой фильм, 40-минутный, очень сложный по производству. Получился он, наверное, удачным, потому что стал известным, был награждён на разных молодёжных фестивалях, его везде показывали — по творческим домам, в редакциях газет, в институтах. Мне позвонили из Дома творчества Болшево, где тогда отдыхал Юрий Яковлевич Райзман, выдающийся кинорежиссёр, соратник Ромма. Тогда связи между людьми кино были короче, проще. В Болшево, в этом Доме творчества, отдыхали и работали кинематографисты, была довольно активная творческая жизнь. Туда, кстати, привозили коллекции вгиковских фильмов с последнего фестиваля, чтобы показать мэтрам, что там делает молодёжь. Райзман увидел картину, позвонил мне, пригласил приехать. Я приехал, понял, что фильм весьма хорошо принят, он был показан в компании замечательных людей — Юткевич, Габрилович, Леонид Утёсов, Владимир Высоцкий, Аркадий Райкин… Поразительно, что были такие люди…Райзман предложил досрочную защиту диплома и пригласил работать на Мосфильм. Так я за 4 года закончил ВГИК и появился здесь, в этом кабинете художественного руководителя Юлия Яковлевича Райзмана.
А приходилось ли Вам встречаться с Виктором Проскуриным?
Да, я его снимал в картине “Поворот”. Хороший актёр Виктор.
Вы затронули в “Повороте” очень важные темы.
С Райзманом мы проработали 20 лет. Все фильмы мои сняты в этом объединении. Сейчас оно называется “Студия АРК-фильм”, в котором после ухода Райзмана из жизни я был избран худруком.
![](/files/94514ip4x.jpg)
Фото из личного архива В. Абдрашитова
А раньше как называлось?
“Товарищ”, в котором были сделаны все самые замечательные отечественные советские картины и картины самого Райзмана: “Коммунист” с Урбанским, и “А если это любовь?”.
“Коммунист” — великий фильм, снятый Райзманом.
Да, здесь сделано много интересного. Могучая кучка здесь была – и Лариса Шепитько, и Элем Климов, и Марлен Хуциев, и все творчески дружили, у всех были общие интересы, общие заботы, творческая открытость.
Что касается Ромма — общение с ним было недолгим, к сожалению: полтора года. Его не стало, когда ему было 70 лет. Общение было недолгим, но очень насыщенным.
Мы общались полтора года, и потом выяснилось, что ни у кого не осталось ни строчки конспектов его лекций. Просто потому, что записывать за ним было невозможно. Его можно было только слушать и внимать ему.
А предыдущие роммовские мастерские — это весь цвет отечественной режиссуры: и Кончаловский, и Тарковский, и Шукшин, и Смирнов, и Соловьёв, и Титов… Нам Ромм читал лекции по истории 20-го века, по истории искусства 20-го века, хотя начал заведомо раньше, буквально с наскальных рисунков. Очень много и необычайно интересно рассказывал по истории кинематографа. Такие лекции, которые трудно назвать таковыми, перемежал подробными рассказами о картине, которую он снимал — то есть тоже, опять-таки, история 20-го века, и человека в нём. И мы были словно внутри этой работы над картиной. Он уезжал на зарубежные съёмки, во Франции снимал, поработал в парижской синематеке, приезжал и рассказывал. А потом, когда собрал материал, показал нам. Осталось ощущение невероятной глыбы — человека потрясающего калибра, крупнейшей личности, энциклопедически образованной, абсолютно интеллигентного устройства. Человек поразительного остроумия, замечательный рассказчик, чрезвычайно артистичный, очень демократичный в высшем смысле этого слова. Совершенно уникальный человек.
Мне в этом смысле вообще везло на людей, на мастеров, с которыми учился и работал: Райзман, Кулиджанов… Были и замечательные артисты, с которыми я работал, композиторы, художники. Сценарии для всех картин написаны Александром Миндадзе… Есть особое удовлетворение и удовольствие от работы и общения с талантливыми людьми.
О Ромме можно долго говорить, вспоминать его картины, начиная с “Пышки”, продолжая революционной картиной — “Девять дней одного года” и гениальным “Обыкновенным фашизмом”. Если бы его показывали по телевидению раз в неделю – мы бы жили в другой стране.
Ромм приезжал на Физтех, когда я ещё там учился. В те времена проводились так называемые “устные альманахи”. На них приглашались известные люди, писатели, артисты, спортсмены, музыканты, режиссёры. На Физтех, основанный Ландау, они приезжали с большой охотой. Там тоже были эти корифеи, я помню многих, в том числе и Ландау, и Игоря Тамма, и академика Семёнова… И та же мощная радиация масштаба личности. Это были не просто выдающиеся учёные и выдающиеся режиссёры. В первую очередь это были люди потрясающего личностного начала. Приезжали к нам Арам Хачатурян, Сергей Герасимов, хоккеист Юрзинов, молодые Володя Васильев, Катя Максимова, наши выдающиеся звёзды балета. Дважды приезжал и Ромм, рассказывал потрясающие вещи. Это было после выхода и просмотра “Девяти дней одного года”. Два дня подряд, с 7 вечера до 12 ночи он был на сцене актового зала и разговаривал со студентами. Точнее, рассказывал нам о “9-ти днях”, кинематографе, литературе Аксёнова и Шукшина, политике, театре, вообще, об искусстве 20-го века…
![](/files/94518fefw.jpg)
Фото из личного архива В. Абдрашитова
Это был своего рода моноспектакль?
Невероятный и необычный. Можете представить, как это всё формировало нас, совсем молодых людей…
Это может сделать только одарённый человек — пять часов говорить на непрерывном дыхании. Это дано не всем. Должна быть божья искра.
Это, во-первых. А во-вторых, означает, что было о чём говорить.
Сейчас, к сожалению, многим лучше помолчать.
Вот именно. Хотя, что же тогда будет делать телевидение?
![](/files/94436bvbm.jpg)
Фото: Виктор Великжанин/Фото ИТАР-ТАСС
Хотелось бы провести жёсткие параллели с сегодняшним временем. Ощущение, что мало молодёжи в творческих ВУЗах, которая сразу ставит перед собой задачи уровня Мастера, задачи масштабные и по мысли, и по решению. Возможно, я ошибаюсь.
Если я правильно Вас понимаю, снижение масштаба творческого свершения сегодня существует. Но причина беды находится в совершенно другом месте: она находится в нашем законодательстве. А именно: закон, который внедрён в нашу жизнь — о платном втором высшем образовании, отодвинул в сторону целый пласт относительно взрослых людей, которые, попробовав что-то в жизни, пришли к пониманию самих себя и решили сделать что-то другое. Может быть, даже почувствовали призвание. Потому что человек, который занимается одной из двух смыслообразующих специальностей, а именно: драматургией и режиссурой, должен иметь хотя бы минимальный опыт жизни. Все режиссёры, которых вы знаете, пришли в кино, имея высшее образование. Дело даже не в самом образовании, — дело в минимальном жизненном опыте. Элем Климов — авиастроительный инженер, Глеб Панфилов — химик-инженер, человек с опытом комсомольской оргработы. Я пришёл начальником цеха, Шукшин пришёл, протянув лямку директора школы и учителя, Кончаловский — с консерваторским образованием, Отаро Иоселиани — математик. Нынешний закон таких людей отодвигает в сторону. Я поступал — мне было 25 лет. Думал, что буду самым старым дядькой среди студентов, но оказался средним по возрасту. Были люди старше меня — у нас был профессиональный спортсмен, мастер спорта по боксу, профессиональный писатель из Эстонии, профессиональный актёр из Молдавии, бывший лётчик-испытатель, инженер с Тульского оружейного завода, человек, отслуживший в армии и отработавший на заводе – Аркадий Сиренко, известный режиссёр и педагог.
![](/files/94516r8sw.jpg)
Фото из личного архива В. Абдрашитова
Который снимал “Шукшинские рассказы” вместе со Степановым? Вы вместе учились?
Да. Это была правильная идея, правильная идеология собирания мастерской. Все очень разные, с разным опытом, варились в общем котле, обмениваясь своими опытами. Была взаимная диффузия, это чрезвычайно важный момент. Сейчас ВГИК, равно как и все театральные вузы, Литературный институт, журналистика так помолодели, просто детский сад. Им, конечно, очень нравится всё это — поступают молодые, красивые, одухотворённые — по крайней мере, молодостью, — лица, и мы имеем с ними дело.
Но что может рассказать вчерашний школьник? Ну, в лучшем случае, талантливо и артистично снять что-то, рассказать о своих первых чувствах, любви, первых опытах социализации, дружбе, предательстве. Но что он будет снимать дальше? А дальше будет копировать уже сделанное у нас или за рубежом. Или уйдёт на телевидение и будет копировать то, что телевидение уже наработало, повторять. Но где своё, то, без чего искусство не существует?
![](/files/94520j45j.jpg)
Фото из личного архива В. Абдрашитова
То есть, фактически творческая личность из него не вырастает?
Может быть, какая-то творческая личность возникнет как исключение из правил, как опровержение всего того, что я говорю. Надо очень много читать, смотреть внимательно вокруг себя. Мы заставляем своих студентов читать и смотреть. Но это скорее волевые решения. А на самом деле всё это можно назвать насильственной инфантилизацией со стороны государства.
И мы эту инфантильность видим на студенческих экранах, вообще, в итоге на киноэкранах, а потом на телеэкранах. И вот уже лет 15, сговорившись между собой, мэтры кинематографической и театральной педагогики (к нам даже подключились люди из консерватории) пишут тревожные письма на имя Президента, премьера, в Администрацию Президента, в Минфин, в Минобразования, что происходит инфантилизация, которая оборачивается дебилизацией зрителя как такового.
![](/files/94522y5r4.jpg)
Фото из личного архива В. Абдрашитова
Нельзя ли сделать простейшую вещь, не тратя при этом лишней копейки от Минфина. Что именно? Внести уточнение в закон о втором образовании, что, да, второе образование платно, за исключением двух
смыслообразующих специальностей: драматургия и режиссура, на которые человек с высшим образованием может поступать на общих основаниях и претендовать на бюджетные места. Чтобы на эти две специальности человек с минимальным жизненным опытом, как и раньше было, претендовал наряду со вчерашним десятиклассником. И нигде мы не слышим отказа, потому что не нужно лишней копеечки. Но за 15 лет ничего не сделано вообще в этом смысле.
И не делается. Сейчас, правда, распределяются гранты для людей с высшим образованием, помогают им не платить за образование, когда они уже успешно учатся. Но целый класс людей, так необходимых в нашем деле, вообще не подступают к стенам второго ВУЗа.
Идёт инфантилизация образования, содержательной части кино, театра, журналистики, литературы и так далее. И так это наглядно происходит, до такой степени выразительно, так это видно по результатам наших “творческих трудов”, что приходится задаваться вопросом: если государство бездействует, может, власти это выгодно? Зачем нужны граждански зрелые люди, которые ещё и будут иметь доступ к театральным подмосткам, кино, телевидению? Мало ли что они понесут зрителю? Пусть лучше занимаются бесконечным копированием того, что уже снято. И желательно, потому что безопасно, на дебильном уровне.
Процесс идёт, но мы – страна беззаботных. И опасности общей дебилизации населения замечать не хотим. Хотя прекрасно видим наше телевидение, отчасти кино и театр.
![](/files/94524zj4o.jpg)
Фото из личного архива В. Абдрашитова
Что Вам бы хотелось сказать молодым?
Молодым и начинающим режиссёрам, актёрам, драматургам я говорю: надо много читать.
Книг уже достаточно написано, чтобы с их помощью приобрести хоть какой-то, пусть опосредованный, опыт жизни. Надо много смотреть хорошего кино и хорошего театра. Надо самообразовываться, безусловно. И надо конкретно знать, чего ты – ты сам! - хочешь сказать и снять. Независимо от всего.
Фото из личного архива В. Абдрашитова
Фильмография режиссёра Вадима Абдрашитова
“Остановите Потапова!” – диплом, ВГИК, 1974
“Слово для защиты” 1976, Премия Ленинского комсомола; Приз жюри МКФ в Мадриде (Испания) 1977
“Поворот” 1978, Приз МКФ в Варне (Болгария) 1979
“Охота на лис” 1980. Приз МКФ в Сан-Ремо (Италия) актёру Владимиру Гостюхину – 1981
“Остановился поезд” 1982, Государственная премия РСФСР 1982, Приз МКФ в Сан-Ремо (Италия) за лучший сценарий 1983
“Парад планет” 1984, Приз “Золотое плато” на МКФ в г. Авеллино (Италия).
“Плюмбум или Опасная игра” 1986, “Золотая медаль сената Итальянской республики” на МКФ в Венеции 1987.
“Слуга” 1988. Государственная премия СССР, Приз им. Альфреда Бауэра и Приз Экуменического жюри на МКФ в Берлине 1989
“Армавир” 1991
“Пьеса для пассажира”1995, “Серебряный медведь” на МКФ в Берлине 1996; Приз ОРКФ “Кинотавр” 1995.
“Время танцора” 1997, Гран-При ОРКФ “Кинотавр” 1998, Приз Жюри МКФ в Локарно (Швейцария) 1998, Призы Национальной Премии критики “Золотой Овен” в номинациях: Лучший фильм года, Лучшие роли дебютантов – 1998
“Магнитные бури” 2003, Призы ОРКФ “Кинотавр” за лучший сценарий и лучшую режиссуру, 2003;
Приз за лучшую режиссуру на МКФ “Pacific Meridian” Владивосток 2003; Призы Национальной Премии Кинокритики 2003 за лучшую режиссуру и лучший сценарий. Призы за лучшие сценарий и режиссуру “НИКА”. Призы за лучшие режиссуру, монтаж, звук “Золотой орёл”.
Читайте также: Николай Досталь: “Кино есть – булькает, но пока не закипело”