Леонида Юзефовича по праву называют одним из самых титулованных современных русских писателей, к тому можно добавить – и одним из наиболее интервьюируемых. Какой только литресурс не вызывал его на разговор, здесь и и "Горький", и "Коммерсантъ", и "СПБ-АИФ", и "Белта", и "Ревизор.ру", и ещё несколько литплощадок.
При штудировании около пятнадцати интервью за прошедшее десятилетие с 2012 по 2022 годы (и это ещё не всё из имеющегося) сами собой напрашивались характеристики к некоторым из них: "сложное и глубокое", "пространное", "личное", "беглое", "поверхностное", "испытующее", "стандарт", "провокативное", "вторичное", "кросс-жанровое".
Часто обсуждаемыми темами оказались – "исторический роман", "документальная проза", "образование и работа в школе". Они затронуты более чем в половине интервью. Часто попадаются вопросы о работе прозаика над материалом, например, в архивах ФСБ или о исторических персонажах, например, об Александре Первом.
Раз за разом спрашивали о премиях, критике, поэзии, о возможности научить быть писателем.
Реже интервью о личном: о детстве, семье, корнях, школе, начале карьеры, собственных детях автора. Казалось бы, подобные вопросы неминуемо любопытны публике. И писатель не увиливает: сдержанно, но прямо говорит об интимном и сокровенном. Но создаётся впечатление, что в случае с Юзефовичем не менее интересно против профессионального и личного – личностное, поскольку перед нами сочинитель "сложной литературы", неординарная личность и носитель знаний отдаляющейся от нас эпохи.
"Во мне силен просветительский порыв, хочется всегда сказать важное на материале не широко известном".
Так и есть, присутствует просветительская направленность и в текстах авторских произведений, и в беседах, им сопутствующих, и в лекционной деятельности. Из тех самых интервью узнаёшь, что 19 апреля, день смерти Байрона, назван всемирным днем филэллинизма; что бывших царских офицеров служило в Красной армии чуть ли не больше, чем в белой; что роман, время действия которого не выходит за пределы памяти трех последних поколений, сложно считать историческим и так далее.
В своих ответах Леонид Абрамович достаточно откровенен, прямолинеен, чёток, несколько скуп эмоционально. Тонко чувствует собеседника, удачно обходит провокативные вопросы, посылы с подоплёкой, контроверзы, модные или "горячие" темы. К примеру, по идеологии, по собственной авторской позиции в политической повестке его интервьюируют в основном в 2015-2016 годах и не позже.
"Эмоций у меня этих достаточно, просто я описываю такие страшные вещи, что честнее говорить о них цитатами. Цитата здесь — более сильный художественный инструмент, чем диалоги и метафоры".
Обращает на себя внимание следующая особенность: редкая повторяемость или типичность ответов. Понятное дело, у всякой заметной личности есть в биографии значимые события и моменты, которые не обойти в фактологии, описывая которые не избежать дублежа. И у писателя Юзефовича случаются ситуации, когда применимы приёмы, схожие с так называемыми "ахматовскими пластинками". Но, судя по имеющимся интервью, они достаточно нечасты.
Леонид Абрамович, безусловно, обладает способностью управлять интервью. Лаконичность ответов, задающая последующий вектор, опрокидывание ожиданий интервьюера, усложнение задачи, сдержанная самодостаточность, некоторая закрытость, установление рамок и границ служат ему в том подсобными средствами.
"Как историку мне вообще всё Поволжье не интересно. Ведь нельзя же быть историком вообще".
"Гражданская война шла не один год. Я не интересуюсь периодом 1918 года".
"Я рассказал историю, на протяжении долгого времени меня волновавшую. У меня нет четких представлений о том, что конкретно я хотел ею сказать".
"Центральной идеи в романе нет, их много".
Юзефович отказывает себе в наличии собственного литературного стиля. "Есть счастливые писатели, которые сумели выработать свой стиль. Я писатель без стиля". Но подобное утверждение представляется несправедливым, поскольку и в художественном повествовании, и в устном дискурсе, и в лекционном жанре мастер зачастую говорит афоризмами и цитатами, выдаёт фразы с пресуппозицией, обладает интонацией рассказчика-хроникёра – не в том ли усматривается особый стиль? Приведём лишь некоторые примеры авторской афористичности: "эклектизм — враг радикализма и друг компромиссов", "во мне сидит историческая закваска", "раны неизбежно затягиваются, продолжение жизни равносильно примирению", "побежденные так или иначе всегда берут реванш, пусть даже после смерти".
Писатель, кажется, самозаворожён миром, но чего-то не знает о самом себе, что крайне важно. Постичь себя и успокоиться – в том тупик для большого художника. Исследовать мир и себя в нём – напротив – увлекательное кругосветное путешествие.
Если говорить непосредственно об авторских произведениях, то в перечисленных интервью упоминаются "Казароза", "Маяк на Хийумаа", "Самодержец", "Журавли и карлики", "Зимняя дорога", "Филэллин". И, несмотря на недавний триумф "Филэллина" и грамотную пиар-кампанию выпускающего издательства, за десятилетний период в репрезентативном комплексе интервью лидирует всё-таки "Зимняя дорога". О
Строде и Пепеляеве – непримиримой паре её прозогероев – говорят чаще, охотней, чем о филэллине Мосцепанове. Вопросы о правоте красных и белых не истощаются. Представляется, дело тут в "кровоточивости" самой темы, в недоисследованности, в не излеченной ране, не изжитых народом отголосках Гражданской войны.
Леонид Юзефович в Якутии. Фото из личного архива писателя.И вот именно тема Гражданской войны, её раскрытие в русской литературе, её периоды, случай и судьба в войне, персонажи событий и их прототипы, долг, миссия и честь, модели идеализма – жертвенная и оптимистическая в большей степени занимают интервьюеров, интервьюируемого и читателей.
"Зимняя дорога" – произведение об окончании Гражданской войны, фактом своего создания заполнившее литературную лакуну, удачно определённую автором. Произведение о переломном, поворотном событии русской истории – последнем сражении Гражданской войны, отсюда неослабевающий читательский интерес. Как известно, мир вариативен, но цикличен. Всё новые и новые люди совершают старые ошибки. Потому темы глобальных потрясений будут актуальны к прочтению, изучению, исследованию ещё долгое время, к неудовольствию некоторых критиков.
Вчитываясь в чужие беседы и на удалении дискутируя, вольно-невольно ставишь вопросы в продолжение диалогов. "Нам много что предстоит и много чего грозит. Но если мы в нужный момент снесем яйцо — мир к нам будет гораздо более милосерден. Мы должны заниматься тем, для чего созданы. Вся трудность — понять, для чего именно". Безусловно, дорого яичко к Христову дню. Так и хочется расспросить, понятен ли теперь писателю мир? Удалось ли считать планы по поводу себя самого?
"Я вырос на Урале, в русской среде, и во многом впитал в себя представления этой среды о добре и зле. А они и при советской власти во многом остались такими же, как до нее". Напрашивается, не спорное ли утверждение? При советской власти пропагандировалось абсолютно иное понимание добра и зла, чем до её прихода. Не на том ли библейском противоречии и возник слом, раскол на две формации?
"Мы не должны всегда выбирать между противоположностями, это дьявольский выбор. На самом деле надо принять в себя обе крайности и жить с ними обеими, потому что иного нам не дано. Проведя достаточно времени на земле, я понимаю, что... что правы все". Здесь мастером проявлен глубокий философский подход. Но как достичь такой мудрости, такой степени примиренчества? Через что? Чему следовать, особенно атеиствующим?
"Что касается Гражданской войны – это ужасная трагедия. И у нас эта страница истории не получила в своё время должного освещения. Сейчас меня часто упрекают, что слишком все далеко, зачем про это писать". Чем сейчас ответить упрекавшим? И так ли уж Гражданская война от нас далека? Не пройдя урок, можем ли закрыть тему?
В 2016 году была сделана попытка предугадать. "Возможна ли сейчас Гражданская война? Я не думаю, что все повторится". Какой сейчас напрашивается ответ на этот вопрос?..
"У современного писателя никакой миссии нет". Поменялось ли настоящее утверждение о миссии в тот момент, когда мы внутри исторических событий, внутри подвижного исторического процесса?
Леонид Юзефович в месте последнего сражения Гражданской войны Сасыл-Сысы: "Мои пальцы – в отверстиях от пуль". Фото из личного архива писателя.
Список вопросов пухнет.
В предыдущих интервью писатель Юзефович дальновидно оставил за собой право маневра в высказываниях, тем интереснее следить за полемикой и выстраивать сложносочинённый литературный портрет. Поразительное его "я не из тех, кто держится" это ведь о невозможности навязывания, о высоком пороге внушаемости, о личной свободе, о вмещении неоднозначности, о принятии противоречий, о зрелости духа.
"Более того, как у всякого живого человека, моя позиция постоянно меняется в зависимости от новых событий. Я не из тех, кто до конца держится за свои принципы, потому, что однажды их выбрал".
"Я рассказал историю, из которой можно вывести много мыслей вплоть до прямо противоположных".
"Через какое-то время мои предпочтения могут оказаться несостоятельными".
Напрашивается более подробный разговор с прозаиком о "спрессованном времени", о "позднем человеке, о "сложной литературе", о соизмерении личности и шедевра, об opus мagnum, о беспокойном писательском гене – о понятиях, которые затронуты автором и литсообществом, но не раскрыты.
Наконец, накопилось множество вопросов из текущей жизни, из нынешнего развития литпроцесса, из очередного раскола писательского сообщества и так далее. Но в выбранном формате эссе их если и поставишь, то не получишь ответа, тут нужен живой диалог, которому своё время, как тому яйцу, что влечёт милосердие мира.
Читатель в турбулентную эпоху ищет истину в мнении ментора, соотносится с взглядами и позицией речевого лидера; есть те, кому весомое публичное высказывание, отвечающее на внутренние запросы, – жизненно необходимо.
К тому же согласитесь, не лучше ведь и упирать на банальное в беседах: ваша любимая книжка? где вам легче пишется? кто ваш любимый автор?
При уважении оппонента занижение уровня дискурса невозможно. Двое в диалоге – собеседники, сподвижники, которым одинаково уместно обладать искусством ведения интервью. Призываем к взаимопониманию. Будем учиться прочтению. Будем искать обоюдоважные вопросы, которые ещё не заданы. Вопросы, которые ставит время.
Материал подготовлен по источникам: "Ра-Ра", "Календарь Афиша плюс", "Коммерсант огонек", "Ульяновская правда ТВ", "Сиб.ФМ", Livelib.ru, "Ревизор.ру", "Горький", "АИФ" и др.
