Даниил Андреев лишился матери через несколько дней после своего появления на свет и рос в семье своей тетки Елизаветы Михайловны и ее мужа – врача Филиппа Александровича Доброва. Он воспитывался в просвещенной среде, дом Добровых представлял собой что-то вроде литературно-музыкального салона, где бывали Иван Бунин, Максим Горький, Александр Скрябин, Фёдор Шаляпин и многие другие деятели искусства. И наследственные литературные способности тоже нельзя сбрасывать со счетов. Мальчик начал сочинять стихи и прозу очень рано – и с небывалым размахом, вплоть до целых фантасмагорических эпопей, которые сам же и иллюстрировал. Мистические видения, по свидетельствам родных, преследовали Даниила с отрочества. Он воспринимал их очень серьезно – не как случайности, а как некие знамения, преимущественно религиозного толка. Так, в Пасху 1928 года в одном из храмов Даниила Андреева посетила (и осталась с ним) идея видения всемирной истории как единого мистического потока.
Довоенная жизнь Даниила Андреева в целом не была чем-либо примечательной: он зарабатывал на жизнь ремеслом художника, главным своим делом полагал стихи, которые не публиковались, и поэмы, зачастую остававшиеся незаконченными. В страшном 1937 году он начал писать роман о духовных исканиях интеллигенции своего времени, который иначе называл "эпопеей духа". Роман назывался "Странники ночи". 10 лет спустя он сыграл роковую роль в жизни автора.
В Великую Отечественную войну Даниил Андреев служил в армии, будучи призван в октябре 1942 года. Андреев вошёл в блокадный Ленинград в составе 196-й Краснознаменной стрелковой дивизии по льду Ладожского озера в январе 1943 года. Состоял в похоронной команде, был санитаром, художником-оформителем и даже получил медаль "За оборону Ленинграда" и пенсию как инвалид Великой Отечественной войны 2-й группы.
Даниил Андреев в 1930-е годы. Фото: соцсети. В апреле 1947 года Андреева вместе с женой арестовали по 58-й статье по доносу, который кто-то написал на роман "Странники ночи". Литератору предъявили обвинение в создании антисоветской группы, антисоветской агитации и террористических намерениях. Особое совещание осудило его на 25 лет тюремного заключения по целому букету "политических" статей. Выше этой меры был только расстрел. Вместе с Даниилом Леонидовичем получили солидные срока 19 его родственников и близких друзей. Но самым страшным наказанием для писателя был не арест, а что, что Министерство госбезопасности уничтожило все написанное им. Новые тексты Даниил Андреев писал в печально знаменитом Владимирском централе. И там же он испытывал постоянные мистические переживания, которые "ложились на бумагу".
В тюрьме Андреев создал поэмы "Немереча" (закончил начатое задолго до войны), "Симфония городского дня", "Утренняя оратория", "Ленинградский Апокалипсис", "Гибель Грозного", "Рух", двухчастную драматическую поэму "Русские боги" и "Железная мистерия" и своеобразные "энциклопедические" тексты "Новейший Плутарх" и "Иллюстрированный биографический словарь воображаемых знаменитых деятелей всех стран и времен от А до Я". В составлении последних ему помогали соседи по "академической" камере централа. Власть, поместившая писателя в темницу, не понимала в нем одного – того, что Мандельштам гениально выразил стихотворной строкой "Губ шевелящихся отнять вы не могли". И, конечно же, в тюрьме зародилась "Роза мира", надиктованная Андрееву будто бы свыше (об этом позже). Завершит он этот труд позже, выйдя на свободу.
Владимирский централ. Фото: itexts.netДаниил Андреев оказался одним из немногих арестованных советских интеллигентов, в отношении кого советская юстиция оказалась если не справедливой, то снисходительной – а главное, ему посчастливилось дожить до момента наступления снисходительности. В 1954 году Андреев написал заявление на имя Маленкова: "Не убедившись ещё в существовании в нашей стране подлинных, гарантированных демократических свобод, я и сейчас не могу встать на позицию полного и безоговорочного принятия советского строя". Несмотря на столь дерзкие слова, в 1956 году Даниилу Леонидовичу переквалифицировали обвинение и сократили срок заключения до 10 лет. Возможно, это было связано с катастрофическим ухудшением его здоровья. 23 апреля 1957 года Андреева освободили, а летом того же года реабилитировали. Пленум Верховного суда СССР пересмотрел дело мыслителя и снял с него все обвинения. Правда, не в силах судебной инстанции было вернуть этому человеку здоровье и жизненные силы…
Даниил Андреев с женой, освобожденной из тюрьмы раньше него, поселились в Москве. Он жил на пенсию по инвалидности и пытался вновь заниматься литературной деятельностью, в том числе переводить тексты японской писательницы Фумико Хаяси. Собственные сочинения Андреева опять никого не интересовали. Он даже в отчаянии написал письмо в ЦК КПСС, умоляя ознакомиться с прилагаемыми к документу стихами. Обращение возымело некоторый эффект, с Андреевым беседовали в ЦК и обнадеживали, ему оказал материальную помощь Союз писателей СССР. Последний год жизни Андреева прошел в окончательной работе над "Розой мира" и в попытках вылечить застарелые стенокардию и атеросклероз. Трактат был закончен, а вот лечение ничего не дало. Даниил Андреев умер 30 марта 1959 года. Его отпели по православному чину и погребли на Новодевичьем кладбище рядом с могилой матери. Ни одно художественное произведение Андреева так и не увидело свет при жизни автора. Если не считать написанную в соавторстве с С. Н. Матвеевым книгу "Замечательные исследователи горной Средней Азии" 1946 года – то был, как мы бы сегодня сказали, чистый нон-фикшн.
Несмотря на такое "невнимание" литературных властей к творчеству писателя, "Роза мира" начала ходить в списках и самодеятельных копиях задолго до ее первого официального издания в 1991 году. Чтение "Розы мира" было в период застоя своеобразным паролем думающей и особенно инакомыслящей интеллигенции.
В facebook-сообществе "Антология литературы и искусства" сегодня, в день посмертного юбилея Даниила Леонидовича, появился
пост Виктории Чулковой о нем. В материале приводятся стихи, написанные в камере Владимирского централа, где Даниил Андреев провел десять лет. Автор поста поражена светлыми мотивами в этих текстах и умением писателя сохранить в нечеловеческих условиях драгоценные человеческие качества. Она пересказывает предание, ставшее известным от хранителя музея "Владимирский централ" И.Закурдаева. Говорят, в девяностых было решено сделать молельную комнату во владимирской тюрьме. Ее создали, и выяснилось, что это бывшая камера Даниила Андреева, в которой он испытал озарение и начал писать "Розу мира". Экспонаты музея "Владимирского централа" сегодня в большинстве своем связаны с Даниилом Леонидовичем.
Фото: my.mail.ru"Как могу я не преклоняться с благодарностью перед судьбой, приведшей меня на десятилетия в те условия, которые проклинаются почти всеми, их испытавшими, и которые были не вполне легки и для меня, но которые вместе с тем послужили могучим средством к приоткрытию духовных органов моего существа. Именно в тюрьме с её изоляцией от внешнего мира, с её неограниченным досугом, с её полутора тысячью ночей, проведённых мною в бодрствовании, лёжа на койке, среди спящих товарищей — именно в тюрьме для меня начался новый этап...", - так высказался мистик в "Розе мира". Не будем кривить душой - далеко не каждый способен понять, как можно благословлять тюремное заключение, оставившее человека наедине с собственной душой и Божественным началом мира.
Еще в посте приведено невероятно трогательное стихотворение Даниила Андреева. Писатель, как уже говорилось, не был при жизни избалован публикациями. Да и сейчас его стихи нельзя сказать, что на слуху. Поэтому с удовольствием публикуем эти строки.
"Игрушечному медведю, пропавшему при аресте"
Его любил я и качал,
Я утешал его в печали;
Он был весь белый и урчал,
Когда его на спину клали.
На коврике он долго днём
Сидел, притворно неподвижен,
Следя пушинки за окном
И крыши оснежённых хижин.
Читался в бусинках испуг
И лёгкое недоуменье,
Как если б он очнулся вдруг
В чужом, неведомом селенье.
А чуть я выйду — и уж вот
Он с чуткой хитрецою зверя
То свежесть через фортку пьёт,
То выглянет тишком из двери.
Когда же сетки с двух сторон
Нас оградят в постельке белой,
Он, прикорнув ко мне, сквозь сон
Вдруг тихо вздрогнет тёплым телом.
А я, свернувшись калачом,
Шепчу, тревожно озабочен:
— Ну что ты, Мишенька? О чём?
Усни. Пора. Спокойной ночи.
И веру холю я свою,
Как огонёк под снежной крышей,
О том, что в будущем раю
Мы непременно будем с Мишей.
Даниил Андреев, 1951 год.
