Второй год подряд Нобелевская премия достаётся автору, не вписывающемуся в традиционное понимание литературы. Творчество прошлогоднего лауреата Светланы Алексиевич ещё проходит по ведомству документальной прозы, но Боб Дилан – представитель совершенно иной – музыкальной стихии. С формулировкой Нобелевского комитета (“за создание нового поэтического языка в великой американской песенной традиции”) трудно не согласиться, да и общекультурную значимость рискнёт оспаривать разве что Юрий Лоза (а столь субъективным мнением с чистой совестью можно пренебречь). “Blowin’ In the Wind”, “Like a Rolling Stone”, “They Are a Changin’” и другие песни выразили чувства, надежды, тревоги и устремления не одного поколения, и всё же очень сложно связать с привычным пониманием литературы тексты, неотделимые от голоса, музыки и сценического имиджа.
Для успокоения души можно вспомнить, что у Боба Дилана помимо произведений, предназначенных для исполнения со сцены под гитару, есть и такие, которые вполне уютно чувствуют себя на книжных страницах. Роман “Тарантул” и мемуары “Хроники” значительно уступают песенному творчеству и по художественной ценности, и по популярности у массовой аудитории (а Нобелевскую премию за них уж точно бы не дали!). Тем не менее прочитать их небезынтересно хотя бы для того, чтобы глубже понять и прочувствовать Боба Дилана и его пронзительные песни.
“Тарантул”: лекарственная доза безумия
Первые же строчки романа “Тарантул” вызывают устойчивые музыкальные ассоциации, но не с лирической “Tangled Up In Blue” или беспощадной “Masters of War”, а с гораздо более приземлённым шлягером “Агаты Кристи”: “Куда ты плывёшь, крыша моя? В какие реки? В какие моря?..”. Обычно от художественного произведения ждёшь закрученного сюжета, вдохновляющей идеи, интересных персонажей, тщательно подобранных выразительных средств. В книге Боба Дилана нет ничего подобного – один только пламенный привет из контркультурных 60-х.
Причудливые и, на первый взгляд, бессвязные образы плавно перетекают друг в друга. Бросившись в их пучину, можно вынырнуть обратно с чудом найденными крупицами драгоценного смысла (каждый раз разного, ведь “истина одного человека – это всегда ложь кого-нибудь другого”), а можно навеки сгинуть в стремительно-невразумительном потоке сознания. “Тарантула” сравнивают с произведениями Джеймса Джойса, Джека Керуака, Уильяма Берроуза, Аллена Гинзберга – список имён далеко не окончательный: творение Боба Дилана даёт плодотворную почву для параллелей, интерпретаций и выдёргиваний из контекста.
Прежде чем отбросить книгу на первых же страницах (чтение намечается не из лёгких) из-за нежелания отправлять свою крышу в погоню за явно улетевшей крышей автора, стоит вспомнить, что роман написан в бурные 60-е, когда остро чувствовалась (и активно утолялась) жажда бунта, любви и рок-н-ролла. Эта гремучая смесь, щедро разлитая по страницам “Тарантула”, в полной мере отражает дух времени. Ещё более взрывоопасной её делает лёгкая примесь безумия. В эпоху хиппи оно считалось едва ли не нормой, а из современности, помешанной на гаджетах и самореализации, практически исчезло. Книга Боба Дилана словно предлагает принять лекарственную дозу безумия, иначе никак не получится “сделать что-нибудь существенное, может, посадить дерево в океане”.
“Хроники. Том 1”: Боб Дилан, которого вы не знали
Фото: amazon.com
Обычно мемуары строятся по стандартной модели: от первых детских впечатлений до старческихуроков жизни разной степени навязчивости. Следуя из пункта А в пункт Б, поезд повествования промчится мимо станций Детство, Отрочество, Юность, Зрелость, выгрузит немало чужих и своих секретов, поприветствует громким гудком большую любовь и мелкие влюблённости. Вот только рок-звезде не пристало следовать заезженным шаблонам.
Воспоминания Боба Дилана среди множества других книг “о времени и о себе” выделяются не только стильной обложкой. Чёткая хронология отправляется куда подальше – экскурсы в прошлое и будущее добавляются по мере необходимости. Вниманием сразу завладевает особый доверительный тон. Повествование начинается с записи первой пластинки, с описания кафе и клубов, где собирались грезящие о славе музыканты. Сложно отделаться от ощущения, что ты не читаешь книгу, а сидишь с Бобом Диланом в одном из таких заведений, и он медленно и обстоятельно рассказывает о своей жизни, то забегая вперёд, то отступая назад, то беззаботно балагуря, то изрекая мудрые суждения, заостряя внимание на важном и опуская несущественные мелочи – то, что он считает самым главным, далеко не всегда покажется таковым биографу или хроникёру.
Первые выступления в тесных клубах и многотысячный Вудсток, холодная война и горячие музыкальные ритмы, непризнанные гении и кумиры миллионов, вдохновляющий зимний день и джекил-хайдовский характер эпохи… какую бы тему не затрагивал автор, главным героем его мемуаров всегда остаётся музыка. Наверное, в искренней и всеобъемлющей любви к искусству и кроется секрет его успеха. Недаром подметил ещё молодой и никому неизвестный Боб Дилан: “Большинство других исполнителей старались донести до слушателей себя, а не песню, мне же на это было наплевать. Для меня главное было – песня”.
Если “Тарантула” критика разнесла в пух и прах, то “Хроники” были приняты очень благосклонно. Одним томом воспоминания Боба Дилана не исчерпываются, но запланированное продолжение до сих пор не закончено. Может быть, Нобелевская премия по литературе станет поводом завершить начатое, если, конечно, лауреат не проигнорирует её получение?
