Александр Галич не мог похвастаться виртуозной игрой на гитаре, да и вокальные данные оставляли желать лучшего, и всё-таки каждая его песня в живом исполнении вызывала шквал аплодисментов. Магнитофонные записи тайно расходились по всему СССР. По популярности им не уступали стихи и тексты песен, распространявшиеся самиздатом. Причина такого успеха предельно проста: Галич пел о том, что болело у всех и каждого. Большинство людей лишь полушёпотом затрагивали такие темы в кухонных разговорах, а он с удивительной дерзостью, открытостью и талантом рассуждал во всеуслышание. Горькие выводы не подслащались метафорами или иносказаниями. Они неслись со сцены напрямую. Владимир Буховский даже сравнивал Галича с Гомером:
"Каждая его песня – это "Одиссея", путешествие по лабиринтам души советского человека".
Казалось бы, лично у Галича не должно было возникнуть причин для недовольства – его творческий путь выглядел успешным и безоблачным. С раннего детства он писал стихи, литературное мастерство оттачивал в кружке под руководством знаменитого Эдуарда Багрицкого. Первое произведение Саше Гинзбургу (такова настоящая фамилия будущего барда) удалось опубликовать в 14 лет. Настойчивый юноша с лёгкостью умудрялся поступать в творческие учебные заведения: сначала в Литературный институт, а потом в оперно-драматическую студию Станиславского. Отовсюду он уходил задолго до получения диплома. Своё призвание Галич обрёл в театре-студии Алексея Арбузова и Валентина Плучека, где раскрылся как актёр, драматург, поэт, автор-исполнитель. В годы войны он вместе с театром колесил по фронтам, поднимая боевой дух советских солдат. В конце 40-х Галич решил сосредоточиться на написании пьес и менее чем за 10 лет сделался преуспевающим драматургом. Спектаклям, поставленным по его произведениям, рукоплескала публика в театрах по всей стране, а снятые по его сценариям фильмы ("Дайте жалобную книгу", "На семи ветрах", "Государственный преступник"…) становились лидерами проката. Членство в союзах писателей и кинематографистов, огромные гонорары, слава, почёт и признание не вскружили молодому автору голову – он чёткое понимал, что хлопотать надо
"за правду, а не за цацки".
Александр Галич. Фото: radiorus.ruСудьба поэта раскалывается на два периода – допесенный, когда он был обласкан властью и успешен, и песенный, когда стал писать без оглядки на цензуру. Как автор-исполнитель Галич выступал с 40-х годов, но свои ранние произведения он не ценил и в сборники не включал. Творческий путь того, кто завладел умами советской интеллигенции, начинается с конца 50-х. Именно тогда элегантный, преуспевающий драматург с неожиданной резкостью начал петь о маленьких людях, жертвах репрессий, зашоренных обывателях, неистребимых палачах. Затрагивать такие темы означало рисковать своим положением, а то и жизнью:
Где теперь крикуны и печальники?Отшумели и сгинули смолоду…А молчальники вышли в начальники.Потому что молчание – золото.Перспектива отмолчаться и попасть в богачи поэта не прельстила: нежелание кричать "от отчаянья, от обиды, от боли, от холода" - верный путь ещё и в палачи. Песни Галича покоряли аудиторию не только талантом или откровенностью, а ещё и удивительным языком, соединившим в себе зэковский жаргон и говор интеллигентных снобов. Неприкрытая резкость при всём своём разрушительном потенциале носила глубоко созидательный характер.
"Галич открыл своим творчеством - для миллионов слушателей - путь, способ, глубоко личный способ внутреннего сопротивления государственному хамству и варварству", - отмечал писатель Григорий Свирский. Целью разлитого по каждой строчке протеста было не разрушение старого мира до основания, а преобразование родной страны в такое место,
"где неправда не бывает права! / Где совесть – надобность, а не солдатчина! / Где правда нажита, а не назначена!". Даже обращение к бытовым темам основывалось на нравственных идеалах и гражданской позиции: никакие "пайки цековские" и "холуи с секретаршами" не стоят настоящей любви, которая не прощает предательств и не терпит измен. При всей своей прямоте и нежелании прибегать к намёкам Галич активно использовал сатиру: призывы пожалеть палачей или высмеивание властных старцев, перекраивающих Земной Шар, но неспособных совладать со сном, только подчёркивали противостояние человека и бесчеловечности.
Кадр из фильма "Дайте жалобную книгу" Эльдара Рязанова, снятого по сценарию Александра Галича и Бориса Ласкина. Фото: filmpro.ruСмена творческого вектора не сулила эстрадных бурь и премьерных паводков:
"Эрика" берёт четыре копии, вот и всё! А этого достаточно!". "Напетое вполголоса" и "прочитанное шёпотом" гремело по всей стране, а значит, не могло не вызвать недовольство властей предержащих. Сначала, когда градус недозволенности был не слишком высок, последовало настойчивое требование сменить репертуар, а затем начались жестокие удары судьбы. Исключение из союза писателей и союза кинематографистов лишило поэта средств к существованию – спектакли снимаются с репертуара, производство фильмов прекращается. Галич привык жить на широкую ногу, но тут оказался на пороге нищеты: пришлось распродавать личную библиотеку и подрабатывать литературным негром. Своим принципам поэт не изменил.
"У меня отняты мои литературные права, но остались обязанности - сочинять свои песни и петь их", - заявил он в открытом письме к московским писателям и кинематографистам. Творчество приносило небольшой доход – люди охотно платили, чтобы попасть на квартирники и вживую послушать Галича. Также финансовым подспорьем стала пенсия по инвалидности из-за пошатнувшегося здоровья.
Стихи и песни Галича пользовались популярностью в эмигрантских кругах. Неоднократно вставал вопрос о возможности покинуть страну.
"Уезжайте! А я останусь. / Я на этой земле останусь. / Кто-то ж должен, презрев усталость, / Наших мертвых стеречь покой!" - твёрдое убеждение остаться постепенно ослабевало. Нескончаемая травля и настойчивые попытки властей выдворить Галича из СССР возымели нужный результат. Вена, Франкфурт-на-Майне, Осло, Мюнхен… Эмигрантский путь привёл поэта в Париж. Оказавшись вдали от родины, он не умерил творческий пыл. Песни, пьесы, съёмки фильма, собственная радиопередача – работа кипела. Жизнь Галича оборвалась внезапно: подключая новую аппаратуру, он по неосторожности получил смертельный удар электрическим током. Вывод французской полиции был однозначен: несчастный случай. Однако по эмигрантским кругам и по советским кухням поползли сомнительные слухи, будто произошло убийство, к которому приложил руку КГБ. Люди не хотели верить, что такая яркая и полная борьбы жизнь может так внезапно и беспричинно оборваться.
Мемориальная доска Александру Галичу в Москве. Фото: sakharov-center.ru
Обычно произведения, написанные на злобу дня, уходят в прошлое вместе с эпохой, их породившей. Песни Галича благополучно пережили своё время и вписались в новые реалии. Увы, дело тут не только в таланте автора. С годами его произведения не становятся менее актуальными и злободневными: никуда не исчезают туманная чёрность, удушающее враньё, готовность бездумно читать и жить по бумажке. Если столь существенные пороки по-прежнему процветают, значит, надо напомнить людям, что не стоит раскланиваться с подлецом, прощать равнодушного и воздерживаться от суда над палачом – а лучше, чем песни Александра Галича, этого никто не сделает…
