И когда почти 10 лет назад руководство Московской филармонии откликнулось на смелое предложение Госоркестра РТ провести не единичное его выступление, а создать абонемент регионального коллектива, тоже мало кому верилось, что этот опыт филармонического Концертного зала имени Чайковского станет едва ли не стратегической инициативой, отвечающей важнейшей тенденции современной культурной политики, направленной на развитие связей между регионами. На мысли о том, как отдельные шаги вперёд превращаются в огромные прорывы, натолкнуло очередное выступление Государственного академического симфонического оркестра Республики Татарстан под управлением Александра Сладковского в Концертном зале имени Чайковского в рамках московского филармонического абонемента этого коллектива. Ведь каждое произведение, вошедшее в этот концерт, стало в своё время таким же невероятным прорывом и культурным событием, в которые из раза в раз превращаются выступление ГАСО Татарстана в Московской филармонии.
Вечер открыло сочинение, с которым на рубеже 1900 года молодой Арнольд Шёнберг снискал известность. Изрядной долей славы этот композиторский дебют был обязан довольно скандальному сюжету литературного первоисточника. Стихотворение Рихарда Демеля "Verklärte Nacht" (утвердившееся в русском переводе, как "Просветлённая ночь") из цикла "Женщина и мир" повествовало о признании героини своему возлюбленному, что она станет матерью, но отец этого ребёнка – другой. И получала ответ, что никакие испытания не изменят подлинную любовь, которая поможет влюблённым неизменно оставаться рядом и воспитать дитя совместно, также, как они идут в этой ночи. Тёмной, но сияющей, начатой с беседы, казавшейся обыкновенной, а превратившейся в судьбоносное признание, в просветлённую, необыкновенную ночь. Сюжет стал программой одночастного струнного секстета, который позже композитор переработал в партитуру для струнного оркестра, в такой версии "Просветлённая ночь" открыла филармонический вечер ГАСО Татарстана. Это исполнение отчётливо высветило не только звуковые картины таинственного света луны, шорохов ночи, волнующего шёпота и сбивчивых признаний. В продуманной динамике, усиливающейся с каждой кульминацией, в поэтично и свободно исполненных соло и ансамблях первой скрипки, альта и виолончели, подчеркивающих богатство оркестровки, в каждой невероятно парящей фермате и супер выразительной паузе, – во всех этих многочисленных красотах Сладковский и возглавляемый им оркестр воспевали совершенство прекрасной музыкальной эпохи уходящего XIX века, одним из последних аккордов которой и стала "Просветлённая ночь" Шёнберга. В этом гимне музыкальной красоте и гармонии не было ни капли самолюбования, но каждая нота и фраза были наполнены смыслом, светом и тем чувством прекрасного, которое напрочь утратило искусство постмодерна. Возможно, даже самому Шёнбергу не слышались те откровения, которые стали доступны музыкантам, постигшим эксперименты и опыты постмодернистской эпохи. Так, в исполнении Сладковского и ГАСО Татарстана особенными красками заиграла кода: в истаивающих флажолетах скрипок, качающейся поступи альтов и виолончелей и мерном пиццикато контрабасов пара героев не просто уходила в ночь, а возносилась на небеса.
Тройной концерт для скрипки, виолончели и фортепиано с оркестром Людвиг ван Бетховен тоже писал, наверняка, не рассчитывая на долгую жизнь в веках и исполнительскую практику этого своего сочинения. Композитор выполнял заказ для своего ученика-пианиста, эрцгерцога Рудольфа, мастерство которого должны были подчеркнуть (и сгладить недочёты) профессиональные музыканты, в расчёте на которых создавался концерт, скрипач – концертмейстер Берлинской капеллы Карл Август Зайдлер и выдающийся виолончелист эпохи венского классицизма – Антонин Крафт. В ансамбле Равиля Ислямова (скрипка), Василия Степанова (виолончель), Сергея Давыдченко (фортепиано), каждый исчерпывающе демонстрировал высокий уровень отечественной исполнительской школы. Аспирант Московской консерватории Р.Ислямов (класс А.Винницкого) и студент Ростовской консерватории С.Давыдченко (класс С.Осипенко) для своих юных лет имеют внушительные биографии с участием в международных конкурсах (в том числе призовые места на конкурсе имени Чайковского) и выступлениями в лучших концертных залах. Выпускник Московской консерватории (класс Н.Шаховской и Б.Андрианова) В. Степанов – также лауреат престижных международных конкурсов и уже сам педагог в РАМ имени Гнесиных и в самостоятельно созданном виолончелистом образовательном центре Stepanov Academy в Сочи. Опыт и мастерство чувствовались в каждой ноте и фразе музыкантов. Однако, в первой части стремление к совершенству во всех деталях было столь велико, что снивелировало яркость красок, да так, что, порой, оркестр звучал ярко, как солист, и публика, видимо из горячего стремления поддержать молодых артистов, разразилась громом оваций после начального Allegro. Зато в лирике средней части высветилась и красота тембра инструмента Гварнери 1735 года, на которой благодаря поддержке Петербургского Дома музыки играет Р.Ислямов, и глубокий звук виолончели В.Степанова, и особенно одухотворённые фразы фортепиано у С.Давыдченко, соло которого также выделялись осмысленной работой со звуком и в финале. В этой, заключительной части в полной мере раскрылась та свойственная жанру концерта радость от соревнования-игры, виртуозная раскрепощенность скрипки и виолончели. Особенно темпераментно эта концертная природа состязания заблистала во втором, окрашенном в интонации венгерской жанровости, эпизоде и в снискавшей многочисленные итоговые овации небольшой, но эффектной финальной каденции.
Предварило исполнение во втором отделении симфонической поэмы "Так говорил Заратустра" Рихарда Штрауса как всегда исчерпывающее информационное вступительное слово Артёма Варгафтика. Он не только доступно, афористично раскрыл всю суть и специфику необъятного в своей философской многозначности философского трактата Ф.Ницше и его претворения в музыке Р.Штрауса, но и позволил публике эмоционально разрядиться и посмеяться. Иронично вспомнив неожиданные аплодисменты и, как назло, зазвонивший в самой выразительной паузе партитуры Шёнберга мобильный телефон, А.Ваграфтик, попутно, напомнил о растиражированности в телевизионных заставках, всевозможных мемах и звуковых сопровождениях начальной темы симфонической поэмы Рихарда Штрауса. В ясном, кратком и понятном конферансе были описаны все девять разделов, обозначенных в программе самим композитором, которые в динамичной интерпретации ГАСО Татарстана под управлением Александра Сладковского скомпоновались в стройную трёхчастную композицию. Ее крайние части отталкиваются от начального тезиса – знаменитого хорала духовых и могучей поступи литавр, – известного, пожалуй, всем, как музыка "Что? Где? Когда?" Ведь с этой начальной темы симфонической поэмы Р.Штрауса начинается известное телешоу. Тезис был сыгран духовиками ГАСО Татарстана не просто стройно и красиво, его звучание будто рассекало камень, заставляло вибрировать воздух. Запредельный градус экспрессии, так необходимый в музыке Рихарда Штрауса, и так трудно достижимый, был задан. А музыканты-профессионалы, которых всегда немало на концертах казанского оркестра среди слушателей, наверняка, задавали себе риторический вопрос: "Сколько ж тысяч раз было отрепетировано вступление, чтобы его краткое звучание сконцентрировало, как сжимаемая пружина, столько энергии, чтоб невозможно было ни отвлечься, ни вздохнуть до самого конца?.."
Это было столь же бесспорное и захватывающее прочтение, как погружение в чтение Ницше. Именно музыка во сто крат сильнее и беспощаднее подчёркивала страшную силу и безжизненную красоту таких знаменитых тезисов философа, как:
"Мораль – удел слабых, сила – превыше всего". Все эти "сверхчеловеки", "антихристы" и прочая "достоевщина", зародившаяся именно в ницшеанстве, говорила словно напрямую, со слушателями: ужасающие прорицания высекались мощными аккордами медных духовых и страшными тремоло литавр, ирония изливалась ядом в переливах флейт, арф и в прихотливых узорах гобоев и кларнетов, читали наставления выразительные соло фаготов, хоралы струнных и органа (солистка – Лада Лабзина), реальность пародировалась, растворяясь в кружении вальса, язвительность которого прекрасно передавало соло первой скрипки (Алина Яконина). Красочность четверного состава оркестра в интерпретации ГАСО Татарстана под управлением Александра Сладковского не просто демонстрировала высокий класс музыкантов коллектива, но с невероятной силой отражала бескомпромиссную безжалостность трудов Ницше.
В ответ на нескончаемые овации, дирижер поочередно приглашал на поклоны всех героев вечера, которыми, впрочем, стали и концертмейстеры групп, и многочисленные солисты оркестра, и целые группы, как валторны, трубы и тромбоны. А на поклонах литавриста (Константин Колесников) зал просто взорвался криками "браво".
Исполненная на бис Ария из сюиты № 3, ре мажор И.С.Баха стала неожиданным завершением. После столь насыщенной и сложной партитуры, как "Заратустра" Рихарда Штрауса, никто в зале не ожидал дополнения, тем более, столь возвышенного, как эта миниатюра Баха. Но её тихая и смиренная поступь, её молитвенное умиротворение и беззвучное восклицание в потрясающе выразительной паузе перед последней нотой стали многозначительным послесловием после впечатляющей галереи экспрессивных и экзальтированных необыкновенных музыкальных историй этого вечера.
