Фото: tchaikovskycompetition.com
На сольный вечер полюбившегося публике пианиста поклонники пришли в большом количестве, несмотря на сильный мороз. Говорят, "Маслеев-фан-клуб" за несколько месяцев разросся до фантастических размеров.
Манеру исполнения этого невысокого светловолосого интеллигента отличают точность, "упругая" легкость, безупречное чувство формы. А душевная теплота и нежность, присутствуя в облике исполнителя, сквозят в его игре.
В первом отделении вечера прозвучали четыре сонаты Доменико Скарлатти, соната № 26 Людвига ван Бетховена, соната № 2 Сергея Прокофьева.
Фото: tchaikovskycompetition.com
Центральная фигура итальянской клавесинной школы XVIII столетия — Скарлатти, написавший 555 клавирных сонат. Вершина венского классицизма — Бетховен, сочинивший 32 сонаты для фортепиано. И низвергатель гармонических основ музыки XX века — Прокофьев, автор 9 сонат для фортепиано.
Невозможно переоценить значение этих трех композиторов в жанре фортепианной сонаты. Не удивительно, что программа, избранная Маслеевым, повлекла за собой интереснейшие размышления о преемственности традиций через века.
Гений попадает в цель, которую долго никто не видит. Зрелые сонаты Скарлатти – это формирование классического сонатного цикла Бетховена, которому следует Прокофьев. “Обыгрывание” во второй части прокофьевской сонаты танцевального жанра XVIII века – жиги, использование полифонических форм напрямую идет из сонат итальянца, готовыми схемами которого пользовался Бетховен.
От богатых виртуозных "украшений" музыки великого клавесиниста рождаются терпкие, смелые для XVIII века гармонии. Вот они-то и предвосхищают остро диссонирующие созвучия музыки XX века, прокофьевские гармонические "дерзости". А фактура скарлаттиевских сонат во многом пролагает путь развитию фортепианного письма Бетховена, и опять тянутся нити к Прокофьеву. Какая музыкально-диалектическая логика!
Фото: Музыкальная карта
И вот в свете этих размышлений Дмитрий Маслеев выстроил идеальный классический сонатный цикл. Первая часть – Скарлатти, вторая – Бетховен, финал – Прокофьев. Первое отделение концерта получилось цельным по форме не только внутри каждого сочинения, но и по "натяжению" связей трех различных стилей. Как ему это удалось?!
Особенно сильно Скарлатти развил в своих сочинениях технику скачков — “перекрестных” между руками, а также в партиях одной руки. Скачки способствуют выявлению энергии, блеска, размаха, свойственных многим сочинениям Скарлатти и Прокофьева. Маслеев точно, легко, упруго "приземлялся" в скачках фактуры итальянца. И был цепок, стремителен, безошибочен в головокружительных "прыжках" сонаты Прокофьева, автора "гранд батманов" Меркуцио из "Ромео и Джульетты".
После сонаты Прокофьева пианиста трижды вызвали на поклон. Именно исполнение Маслеевым Концерта n 3 Прокофьева в третьем туре конкурса безоговорочно сделало его лауреатом первой премии. Музыкант нашел своего автора.
Второе отделение концерта продемонстрировало другие качества пианиста. Хрупкий на вид юноша обладает тем не менее рахманиновско-листовской крупной техникой. А склонность к романтизации исполнителя отмечают все критики.
Рахманиновские "Этюды-картины", полные будущих тем его же "Рапсодии на тему Паганини" с образами мрачного средневекового напева "Dies irae", подготовили слушателей к “Пляске смерти” Ференца Листа. Этот парафраз – рапсодия свободной формы – тоже написан на тему "Dies irae" (День гнева).
Фото: tchaikovskycompetition.com
Демоническая виртуозность, предельно-романтическая контрастность образов, "фресковость" звукового изображения – все проносилось над залом, всем владели пальцы пианиста.
Громкие аплодисменты, вызовы на сцену, крики браво, три биса.
Фото: tchaikovskycompetition.com
Послеконкурсная жизнь у Дмитрия Маслеева – на чемоданах - перелеты, репетиции, новые выступления. Пианист признаётся, что именно благодаря международному смотру у него появилась возможность столь желанных для него сольных выступлений. Его имя появилось в афише Карнеги-холла 2017 года в Нью-Йорке.
“Узнавать стали. Это приятно, конечно, но абсолютно не важно”, – признался Дмитрий Маслеев. Намного важнее для него – публика в зале и не ее, а его благодарность ей. А сколько еще в будущем.
