Перед зрителями “повесть, печальнее всех на свете” открывается 136 сонетом Шекспира, который вполне логично можно назвать эпиграфом ко всему действу:
Твоя душа противится свиданьям,
Но ты скажи ей, как меня зовут,
Меня прозвали "волей", иль "желаньем",
А воле есть в любой душе приют.
Безудержное желание любить двух молодых людей, отстаивающих своё решение и свою волю перед обществом, раскрывается сразу в нескольких плоскостях: в виде аутентичного шекспировского театра, современного перфоманса, а также художественного чтения произведений Шекспира. Как возможно объединить столь разные сценические стили? Поразительно, но режиссёру Лилии Абаджиевой удалось совместить несовместимое. И, что самое главное, вполне удачно и органично.
Фото: Театр ЛуныВот как сама режиссёр, на хрупкие женские плечи которой легла столь ответственная миссия, рассказала о подготовке спектакля: “В создании спектакля мне помогал Васил Абаджиев, без него я никак не смогла бы. Во-первых, он принимает уникальные сценографические решения, которые работают на разных уровнях. У него есть понимание того, что делает художник. Он понимает, что его работа не должна выступать на первый план. Мы друг друга заряжаем энергией, но не могу сказать, что мы всегда одного мнения на всех репетициях. Но я ему очень доверяю, а он мне. Это очень рабочая, вдохновляющая связь. В этой постановке, как и в шекспировские времена, играют одни мужчины. Такая традиция была еще в античном театре. Уверена, после первой сцены все забудут, что это мужчины и будут смотреть только актерскую игру, смысл, значения, режиссерские идеи, метафоры на уровне эстетики спектакля”.
Фото: Театр ЛуныНо её режиссёрское решение этим не ограничилось. В лучших традициях театра ”Глобус”, в котором роли исполняли исключительно мужчины, перед зрителями предстали юноши, играющие женские персонажи, будь то Джульетта, Кормилица или Синьора Капулетти. Традиция, идущая со времён античного театра, как ни странно, вплелась тонко и точно в московские будни и нынешний театральный дискурс.
Шекспировское повествование резко сменяется бытовым театральным действием. Зритель видит уже другую Джульетту, советской, а не шекспировской эпохи. Джульетта предстаёт перед зрителем вдруг не юной девушкой, а женой, которая манипулирует своим супругом, десантником Ромео (неожиданно), в яркой экспрессивной форме бьёт о голову тарелки и закатывает истерики. В конце концов, супруга покончит с собой. Трогательно-печальная история двух влюблённых рассказывается на молодёжном слэнге переодетым в женское платье фриком.
Фото: Театр ЛуныВ шекспировскую реальность с менуэтами и классическими костюмами вплетается современное действие — Ромео и Джульетта, сидя на кровати, открывают одну за одной жвачку “Love is...” и зачитывают вслух, что же такое любовь. Уже не по шекспировским, а по современным меркам. В каждом спектакле — новые определения. Новые по форме — старые и вечные по своему содержанию. В водовороте страстей по ходу пьесы становится очевидным одно — какой бы вираж ни устроил режиссёр зрителю, за очередным сюжетным ходом будет сцена, сделанная с безукоризненным вкусом, отменной хореографией, прекрасными костюмами и музыкой. К слову, о последней.
Музыка начала ХХ века резко и органично сменяется голосом Элвиса Пресли, а затем современным “клубняком”, в котором в неистовом и неудержимом танце сливаются эмоции молодых парней в безудержном порыве осознания несправедливости и несовершенства мироустройства. Стилистически всё подобрано настолько безукоризненно, что не к чему придраться. Ведь современные вставки транслируют только одно — история, свершившаяся столетия назад, может неотвратимо повторятся и по сей день. Вот как говорит о работе над ролью актёр, сыгравший Джульетту, Семен Литвнинов:
Фото: Театр Луны“Первое время на репетициях я даже не знал, что в итоге буду играть Джульетту. Нам недели две не говорили о распределении ролей. Наверное, у каждого из нас тогда пробегала в голове мысль: “зачем мы все это делаем?”, ведь времени до премьеры с каждым днём все меньше, нужно что-то делать, выпускать спектакль, а мы философствуем, примеряем роли. Но как только объявили распределение ролей, все стало на свои места, и пазл сложился. Работая над образом Джульетты, я каждый день открывал в себе что-то новое. Приходил домой и долго не мог уснуть, меня мучила бессонница, бесконечный поток мыслей. Этот проект меня потряс до глубины души. Однажды на репетиции я читал Сёрена Кьеркегора, а когда закончил, стал рыдать. Я не мог успокоиться 20 минут. Лиля спросила, что случилось, но я не смог это объяснить. Это просто какой-то космос!”
Абсурд, заложенный в сцене гибели главных героев (Ромео и Джульетта всё никак не могут умереть, встают, поскальзываются и падают вновь ниц), усиливается трагичным ливнем — на сцену обрушиваются бесконечные дождевые капли, сопровождающие трагедию вплоть до ее окончания и даже далее — поклонов.
Фото: Театр ЛуныИ насколько реальны потоки воды, льющиеся с высоты сценического пространства на актёров, настолько реальной становится гибель молодых людей, проживание актёров уходящего мига их персонажей и одновременно оживание печальной истории любви Ромео и Джульетты, так нелепо и скоротечно окончившейся по воле — уже не их, а самой судьбы.
Артур Сопельник, исполнитель роли Ромео:
“Для меня это был самый необычный проект в моей актерской карьере. Все было непривычно. Обычно я прихожу в кино или в театр на определенную роль. А тут мне сказали “приходи, репетируй”, но не понятно, кого. То есть две недели, даже две с половиной — это много, мы каждый день репетировали, каждый попробовал себя и в роли Ромео, и в роли Джульетты, и в роли кормилицы, и в роли отца. Слова знать необязательно, но были нужны зарисовки сцен, в них мы существовали, выполняли какие-то задачи, поставленные режиссером. Это было тяжело, ведь чтобы выполнить задачу, тебе нужно твердо усвоить, кто ты, понять психологические аспекты. В этом плане это был очень интересный опыт. С таким подходом я сталкиваюсь впервые, хотя понимал, для чего это и к чему оно ведет. В начале мы просто не понимали, чего режиссер от нас хочет. Но со временем я научился понимать её с полуслова и в результате я понял, какой образ должен быть у моего Ромео”.
Фото: Театр Луны
Персонажи, обретающие дух и плоть на сцене, те, с которыми зритель успел сроднится душой и мыслями за полтора часа, покидают сценическое пространство под гром аплодисментов зрителя. Постановка отсылает к тайным родникам чувств каждого присутствующего в зале.
