О возникновении эстрады в России
Откуда началась русская эстрада, кто её первые мастера? Вы остались практически единственным носителем школы, которая сейчас утрачивает свои позиции. Давайте вспомним ныне забытые имена, которые сыграли значительную роль в развитии эстрадного искусства в России.
Об истории театральной юмористики на эстраде (так я называю этот жанр, выказав ему уважение) можно рассказывать бесконечно. Всё сценическое искусство родилось благодаря эстраде. В Древней Греции существовали праздники Дионисия, праздники урожая. Осенью, когда собирался урожай, люди были свободны от сельских дел, на площадях затевали празднества, где пели, плясали, шутили, а это, по сути, эстрада. На основе пения, танцев и шуток родился театр. То есть эстрада была первична.
Как в России возникла эстрада? Хотя артисты были и до этого, русский театр стал заметен в XVIII веке. После окончания спектакля, актеры не хотели отпускать зрителей, особенно после трагедии – чтобы не уходили с плохим настроением. Так, после представления давался дивертисмент – последний акт, где пели, острили, рассказывали байки, читали стихи, танцевали и шутили в “капустном” направлении, исполняли куплеты. А это уже эстрада. И так продолжалось довольно долго.
Я когда-то сказал: народ родил театр, а театр художественно его приукрасил, выразил чувства народа, его восприятие жизни, его мысли. И уже в этом художественно украшенном виде театр возвратил все это народу, тем самым украшая жизнь, возбуждая добрые чувства. Вахтангов говорил, что театр существует ради радостных чувств, возникающих в зрителе. Даже когда вы сопереживаете, сострадаете, плачете, вы становитесь лучше, возникает некое освобождение. Вы радуетесь светлым чувствам. А ещё если в последнем акте вам скажут, что мы вас сейчас порадуем всякими весёлыми вещами, совсем приятно станет на душе.
Но в современном театре так не делают. Современное искусство очень непростое, оно требует наших комментариев. Я не берусь анализировать состояние современного театра вообще, это долгий и серьёзный разговор, а про эстраду скажу: советская эстрада шла на шлейфе старой, дореволюционной, российской, которая была готова к тому, чтобы оставить богатое наследство своим потомкам. До революции было огромное количество театров миниатюр. Тогда эта структура распространялась на всю страну, тысячи театров, тысячи артистов, авторов, режиссёров. Всё бурлило, ведь телевидения-то не было, поэтому артисты активно гастролировали. Они могли переходить из театра в театр по определенным правилам. Кроме того, в назначенный “день икс” работала актёрская биржа, куда заранее оповещенные артисты приезжали наниматься в разные театры.
А уж сколько юмористических журналов было – трудно себе представить! Сотни! Потому что наш народ в своей повседневной жизни всегда тянулся к радости и к юмору. Не случайно до сих пор люди, даже далекие от искусства, лихо сочиняют такие частушки, что их поют даже профессионалы. И восхищаешься – как это: уложить в четыре строчки такую парадоксальную мыль, которая заставит вас посмотреть на жизнь весёлыми глазами. Это тоже элемент выживаемости народа. Юмор – это вообще метод выживаемости, желание создать настроение и сказать друг другу: “Не унывай”.
“Западный анахронизм” и преимущество тенденций советского искусства
Советская эстрада унаследовала эти традиции и формы, о чем свидетельствовало появление многих очень хороших артистов. Когда в 1915 году умер известный и любимый комик Константин Варламов, знаменитый театровед Эдуард Старк писал о том, что закатилось комическое солнце России. Кто теперь так, как он это делал, сможет развеселить душу русского человека? Кто теперь способен? Он чуть ли не восклицал, дескать, с уходом этого артиста всё кончилось…
Но нет, не кончилось. Несмотря на то, что один мой коллега возвестил, уйдя из жанра, что юмор у нас умер, он никогда не кончится, потому что он - в душе народа, в потребности народа. Чем же хороша была советская эстрада, также как и всё советское искусство? Вы никогда не задумывались?
Советское искусство – величайшее искусство и несравнимо по своей функции ни с каким другим. Его трудно переоценить. Отбросим 70% его идеологической составляющей, потому что идеология требовалась. Кстати, в этой части тоже находили человеческое начало, а не просто агитация – это было продуманное ремесло. Так вот, государство полностью отделилось от церкви, но не смогло оборвать связь с Господом. Господь нашёл тропиночку к нашему сердцу через искусство. Эта часть, эти 30%, заставляли человека сострадать, добреть, радовать, вдохновлять, говорить ему “не унывай”, делать его лучше. Эта часть очень добрая, излучает любовь. Вот почему старые фильмы мы с удовольствием смотрим до сих пор. Здесь мы можем почувствовать величайшее божественное начало – любовь, уважение к человеку. В этом самое ценное качество советского искусства. И никакая полемика, не заставит меня изменить мнение, потому что это аксиома.
Вторая необычайная, большая ценность, которой надо низко поклониться всем, кто это делал – наработанные формы, художественные приёмы, психология (в данном случае мы говорим о юморе), атмосфера, стилистика, образы, характеры и многие вещи, что вкупе составляют художественный фокус театра. Всё это соответствовало нашему менталитету, ощущению жизни. Я уже не говорю о психологической постановке вопроса и лексических правилах. Ничего чужого. Брались в работу те зарубежные произведения, которые интересовали нас, а не наоборот. Вот, в чём ценность.
Эти два положения являются основополагающими советского искусства. Его характеристики, а точнее наработанная, установившаяся, укоренившаяся система координат (она не была в застывшем положении, она развивалась) помогала жить. В этом его заслуга, в отличие от современного искусства. Мы теперь ходим в церковь, и искусство уже не наделено этой благодатью. Оно уже само должно развиваться, полагаясь на совесть художника, его мировоззрение, на его позицию.
Но в силу того, что в конце 80-х – начале 90-х произошла духовная интервенция Запада, когда мы твердили, что на Западе “всё хорошо”, а у нас “всё плохо”, хлынула другая концепция с Запада. Преднамеренно или нет, уже не мне судить, я могу говорить только о своих ощущениях. Но она хлынула. И то, что на Западе уже давно забыли, пережили и считается анахронизмом, мы выдаём за что-то прогрессивное. Вот к примеру, в большинстве случаев они расстались с грубятиной, понимая, что детей надо как-то прилично воспитывать. Во всяком случае, достойные люди там уже всё понимают. Я говорю даже не про Европу, а про Америку – там простые граждане хотят жить в добре и радости.
Короче, этот западный анахронизм вообще не соответствует нашему менталитету. Существует угроза потерять свои корни. Единственное, что меня успокаивает – я верю, что ветры времени сдуют с нас эту пену.
О трудностях преподавания сценического искусства
В нашей традиции важна преемственность, передача мастерства, позволила нам прикоснуться к традициям старой русской актёрской школы. Вы тоже являетесь “передатчиком” традиции.
Конечно, но я сейчас преподаю только в своём кругу, когда делаю свои спектакли на телевидении.
Но по факту ведь всё равно есть ученики?
У меня их много за мою жизнь. В этом году исполняется 55 лет моей работе на эстраде – это, наверно, уже рекорд для артиста, который остаётся до сих пор “на волне”. За мою долгую жизнь у меня действительно было много учеников – и артистов, и авторов. Литературный институт, к сожалению, юмористической драматургии не учит. Они вообще отметают это как явление, поэтому наши авторы чаще всего имеют либо техническое высшее образование, либо медицинское, и после студенческой самодеятельности им нужно обучаться профессиональным вещам. Это необходимо. Поэтому приходилось заниматься с ними, тратить на их становление два-три года. Мои “преподавания” – локальные, неофициальные.
ГИТИС – это кузница юмористических кадров, которые выдавала кафедра эстрадного искусства. Поступало ли Вам предложение набрать мастерскую?
Было много предложений, но я не могу делать что-то поверхностно. Это значит, надо бросить всё, и года два только набирать курс, потому что артисты-юмористы - это самородки, и их надо найти, что не так просто. Чаще всего на факультет эстрады идут случайные люди, которые не могли больше никуда поступить. В ГИТИСе на профессорской ставке я проработал год, но, когда случайно узнал, что никто из студентов не хочет стать артистом, я ушёл. Зачем тратить время? Я всегда занимаюсь только своим делом, у меня нет другой жизни. Иногда журналисты просят рассказать про бытовую сторону, а мне и рассказывать-то им нечего. Я всё время работаю.
Профессия творческого работника, в том числе и артиста эстрады – это внутренний процесс. Постоянно создание монологов, характеров, образов…
Ну да. Вот Вы пришли – я писал сценарий, Вы уйдёте, и я продолжу.
О специфике жанра конферанса и функциях юмора
Вы начинали творческий путь в непростом жанре конферанса, который имеет свою специфику. Вы видели разных зрителей – и “тяжёлого”, и “лёгкого” зрителя. Наверно, были такие моменты, когда Вы выходили, начинали диалог или монолог и понимали, что Вас не слышат?
Такое вообще бывает “в природе”, но у меня жёсткие правила. Неуспех артиста заключён только в нём, а не в зрителе. Не надо обвинять зрителя в своём неуспехе. Ты совершил ошибки, ты не подобрал ключик к его сердцу, к его пониманию жизни, и именно ты сказал то, что ему неинтересно, поэтому винить зрителя – это самое последнее дело. Если зал сегодня был хуже – значит, ты что-то недосмотрел, не смог убедить.
Предположим, по стечению обстоятельств люди пришли в плохом настроении – значит, ты должен это почувствовать и подобрать соответствующие приёмы, которые приведут их в хорошие чувства, и через десять минут это хорошее настроение появится. Если ты – мастер. А если ты не мастер, а фломастер, тогда всякое бывает. У меня такого не бывает. Для меня успех – это не то, к чему я должен стремиться. Успех для меня – стрелка прибора, которая говорит, правильно ли я делаю или неправильно. Если стрелка отклоняется, значит, надо немедленно что-то сделать, чтобы поставить её на место.
А конферанс – это определённая школа, которая даёт свободу общения, учит естественному, искреннему разговору со зрителем. Я, как с Вами сейчас разговариваю, также буду и со зрителем разговаривать, только чуть больше шуток добавлю.
Многоликий юмор
Знаете, какая частая ошибка интервьюеров и вообще журналистов – они смешивают в юморе разные специализации, разные ипостаси. Юмор разнообразен – и не только по темам, но и по своей функции. Есть журнальный юмор, есть сценический, есть за столом в компании, есть конкретный юмор “на двоих”. Есть авторы, которые сочиняют юмористические произведения, актёры, которые играют юмористические произведения. А есть в жизни остряки, которые знают кучу анекдотов и становятся душой любой компании. Как говорил Михаил Светлов: “Когда ты рассказываешь анекдот, ты одалживаешь юмор у кого-то”, то есть не сам придумал, а пересказал.
Существуют разные функции. В “КВН”, например, задача – проверить ваше остроумие. Например, вам задают какое-то задание, и вы должны сейчас же сострить. А когда у меня спрашивают: “А в жизни Вы остроумный или неостроумный?”, это не моя функция. Я – артист, я – лицедей. Я могу перевоплотиться, почувствовать, где шутка скрыта у автора и “вытащить” её, могу разыграть так, что несмешное станет смешным. Я – актёр и немножко режиссёр. Ведь артист эстрады – всегда немножко режиссёр. Но при этом, я не остряк-самоучка. В компании я не буду беспрерывно острить. Это – совершенно другое.
Сейчас часто говорят о том, что утеряны традиции юмористической школы? Что Вы об этом думаете?
Нет, не утеряны. Ещё есть моё поколение, и, может быть, немногие представители следующего поколения, которое всё это знает. Другое дело, что нет концертной площадки, где это могло бы развиваться. Театр Райкина, театр миниатюр Полякова в Эрмитаже, Театр Эстрады стали драматическими театрами, концертный зал “Россия” сломан, а где развиваться молодёжи? Где очаг для них? Фактически мы утеряли место, где развивался бы жанр. А телевидение – это не очаг и не может им быть, у него другая функция. Оно транслирует, показывает всё, что, в данном случае, творит искусство. Конечно, дай Бог здоровья нашему телевидению, но у них нет концертной работы, они просто приезжают и снимают.
У нас в России порядка 20-ти театральных вузов, которые выпускают артистов, как получается, что они обходят эстраду?
Они, артисты, получают диплом и идут в другую профессию, потому что нужно жить, и Вы их не обвиняйте. Им нужен театр, стабильный заработок, а где они его возьмут?
Получается, это вопрос к государству, к федеральному ведомству – почему у нас де-факто отсутствует место для развития жанра.
Если поставить этот вопрос и объяснить нашему руководству, то никто и не будет возражать. Хотя, сейчас такая обстановка, что государству не до этого. Тем не менее, это надо бы сделать. Но на это нужны силы, и лично у меня этих сил осталось мало. Мне ведь уже скоро 72 года. Если только сесть в “уходящий вагон”, потратить на это оставшиеся годы. Но, в принципе, я думаю, можно найти и режиссёров, и авторов, и артистов, которые будут развиваться, тогда люди к этому очагу потянутся. Надо правильно развивать их, дать им достойный заработок. Но надо учитывать, что в первый год, может быть, даже и существенных результатов не будет. Восстанавливать структуру нужно несколько лет. И тогда появится что-то интересное в этом направлении.
Что Вы хотели бы пожелать читателям?
Сегодня я принимал одного моего знакомца – он в истерике пришёл ко мне. В автоэкспрессе от Домодедово его обокрали. Украли у него два паспорта – заграничный и внутренний, деньги, иконки, дорогие его сердцу. Я никогда его не видел таким подавленным. Я ему сказал: “Ты жив? Жив. Слава Богу. Радуйся. Паспорта тебе за месяц сделают, иконы достанешь, всё будет хорошо”. Так вот. Я хочу всем пожелать не терять бодрости духа, и, когда возникают трудности, уметь побеждать их. Ещё желаю всем взаимопонимания!
