Сергей Федотов: "Мы никогда не осовремениваем классику"

 

Идея создать свой театр, который будет не похож на другие, у меня родилась ещё в институте. Я изучал историю возникновения театров в Прибалтике. Мне было интересно, как в небольшом городке можно создать театр европейского уровня. Я решил повторить эту историю в Перми. Создать театр, который бы стал одним из лучших в Европе. И за 28 лет мне уже многое удалось. Мы чемпионы по количеству фестивалей, в которых приняли участие, а также единственный театр в мире, который поставил все пьесы Мартина МакДонаха. Я решил создать особый, авторский театр и, поскольку очень люблю Булгакова и всякие страшилки, я понял, что мой театр будет именно такой.

 

 

Система Станиславского – не профтехобразование, это основа театра во всём мире. И есть люди, которые, изучая и разрабатывая систему Станиславского, в результате построили свою систему, как Ежи Гротовский. Система Михаила Чехова – театр, который вбирает в себя вещи, которых нет в системе Станиславского, – сильное эксцентрическое начало. Михаил Чехов – актёр-эксцентрик, актёр-клоун, который, даже играя Гамлета, играет его трагикомично. Михаил Чехов стал развивать ту же систему Станиславского, но только в своём направлении, он обогатил её мистикой и атмосферой, стал много уделять внимания подсознательному и направлять актёра на разрабатывание своей психофизики, владение своим подсознанием, поэтому нельзя сказать, что Станиславский – это ликбез, а Чехов – высший пилотаж, это просто разные направления, и оба гениальные.

 

 

"Театр "У Моста" – единственный в мире театр, который умеет играть художественные  спектакли и умеет применять в своей работе законы бизнеса. Мы практически каждый день играем четыре спектакля подряд – в 14:00, 18:00, 21:00 и 00:00. Мы много ездили по миру, и такого я нигде не видел. Имея, допустим, бюджет в 36 миллионов рублей в год от учредителей, мы зарабатываем 60 миллионов. У нас самые дорогие по России, не считая, конечно, Москвы и Петербурга, билеты – до 3 тысяч рублей, везде – по 200-300. И при этом у нас уже 28 лет аншлаги, люди стоят перед спектаклями и спрашивают лишний билетик. Тем не менее, мы уже 28 лет обязательно играем благотворительные спектакли для студентов, социально незащищённых слоёв населения. Каждый месяц – 2-3 бесплатных спектакля. 

 

Все фестивали всегда убыточны. Мы вкладываем в них деньги. Но зато сейчас нас ждут по всей России и Европе. К примеру, мы уже третий раз в этом году были в Пензе, там тысячный зал в театре им. Луначарского. Мы играли два спектакля – "На дне" и "Женитьба". Все билеты за две недели до приезда уже были проданы. 

 

Другая финансовая составляющая нашего успеха – экономия на декорациях. Выезжая за рубеж, да и чаще всего по России, мы никогда не берем свои декорации. Я – режиссёр и художник. Ставя спектакль, я придумываю декорацию так, чтобы можно было её полностью построить из подручного материала за рубежом. В театре, где мы играем, мы сразу договариваемся о том, что нам предоставляют свой склад, и мы копию нашей декорации делаем из их декораций. Когда мы выезжаем на фестивали и гастроли, мы даже не берём с собой монтировщиков. Поэтому в поездках я хорошо экономлю на декорациях и технических цехах. 

 

Мы разворачиваемся в любых пространствах. Есть такие города, где даже нет театров, только концертные залы. Тогда мы отправляемся в соседние города, берём декорации в тех театрах. Случается, что мы находим декорации на свалках. Есть у нас такой спектакль "На дне", у которого декорации построены из того, что обычно можно найти на улице.

 

Все эти годы мы работали самостоятельно, без финансовой помощи от губернатора. Мы очень рады, что в последние два года край выделил нам по 5 миллионов, в частности, на проведение Фестиваля МакДонаха, потому что фестиваль – это уже важное международное событие для края. В постоянной деятельности театра мы имеем свой бюджет от города. Хочу отметить, что в нашем театре не только самые дорогие билеты, но и самые большие зарплаты у артистов – до 60 тысяч рублей. У нас всего 30 артистов, и это настоящая команда, где никто не задирает нос.

 

 

Да. Театр "У Моста" – это семья, дом. Здесь мои ученики, соратники, помощники. У нас никогда никто не будет стонать, если нужно ночью пойти и делать декорацию. У нас всегда все вместе. Но, кроме того, что это театр-дом, это ещё и уникальное соединение репертуарного театра и театра-лаборатории. Часто бывает, что театры-лаборатории не играют спектакли для массового зрителя. Мы же, помимо того, что играем по 60 спектаклей в месяц, каждый день проводим тренинги: работа артиста обязательно начинается с тренинга по речи, пластике, вокалу, ирландскому танцу, сценическому бою. Только после этого артисты приступают к репетициям. 

 

Театр уникален и тем, что мы не только разрабатываем мастерство артиста, но и досконально исследуем авторов, которых берёмся ставить. Если мы взяли Гоголя, то мы поставили всего Гоголя, взялись за Булгакова – у нас три спектакля по Булгакову, три спектакля по Шекспиру. Мы – единственный в мире театр, который поставил все восемь пьес МакДонаха. И это не потому, что мы шизофреники по МакДонаху. Мы изучаем автора. Мы называемся "Авторский театр ’’У Моста’’" не только в том смысле, что я – режиссёр, автор, который создал такую особую модель театра, но это ещё и театр, который с пиететом относится к драматургам и писателям. Мы никогда не осовремениваем классику. Мы никогда не придумываем что-то сверх драматургов и писателей, чтобы показать своё я, что часто бывает у современных театров, где режиссёр экспонирует себя. Мы всегда досконально изучаем стилистику автора, разные его ипостаси. "Женитьба" Гоголя у нас совершенно непохожа на "Панночку" Гоголя. "Панночку" играем уже 26 лет.

 

 

Эта пьеса Садур абсолютно адекватна Гоголю. В других пьесах Садур очень много её самой, а здесь получился идеальный вариант, где она дописывала свои сцены и персонажей абсолютно в стиле Гоголя. Для меня здесь Садур равна Гоголю. 

 

 

Мне каждый день приходит на электронную почту огромное количество пьес, стараюсь их читать. Но я не нашёл для себя ещё драматурга уровня Вампилова, Володина, Радзинского, не говоря уже о МакДонахе, которого я уже считаю классиком. У нас долго, лет десять, идёт "Курица" Николая Коляды. Мне нравится эта пьеса, но я не большой любителей других его пьес. Мы стараемся изучать современную драматургию, но все пьесы оказываются однослойными, без подтекста. В них просто некуда углубляться, видно дно, дальше которого уже ничего не откроется. 

 

Пока мы в ожидании драматурга высокого уровня. Я думаю, что всему своё время. МакДонах ведь тоже просто родился, никто и не знал, что появился такой гений. И всего восемь пьес. У Островского – 52, а есть драматурги, которые написали и по 500 пьес. У МакДонаха всего восемь, но он уже великий. Он открыл и новый стиль театра, и новый уровень взаимоотношений, и оригинальных персонажей. Его сюжеты – постоянно меняющиеся и удивляющие. Такой МакДонах же появился, значит, и в России большой драматург появится.

 

 

С разными. "Сиротливый запад" мы перевели сами. Я загорелся пьесой, и мы поставили её буквально за три недели. У меня был чешский вариант пьесы, я перевёл её сначала с чешского на русский. Мы репетировали, но одновременно работали и над английским переводом. Когда мы стали изучать автора и обратили внимание на пьесу "Красавица из Линэна", оказалось, что она уже как три года была переведена и опубликована в "Современной драматургии", но её никто не заметил и не поставил. Перевод был Валентина Хитрово-Шмырова. И когда мы решили ставить "Череп из Коннемара", мы обратились к нему же, но он ответил отказом: "Нет, это мёртвый драматург, он никому не нужен и никто не хочет его ставить." Что ж, пьесу перевёл наш завлит. Перевод "Палачей" заказали мы же. Нам сделали подстрочник, а мы уже переработали его.

 

 

Когда мы ставим какой-либо спектакль, мы никогда не прекращаем репетировать. "Панночку" мы уже играем 26 лет и всё ещё репетируем. Так каждый спектакль. Допустим, "Череп из Коннемара". На какое-то время спектакль уходит в отпуск, года на два-три, мы набираем новые идеи, мысли, спектакль "отстаивается", и затем мы уже делаем обновлённую версию. Много вещей, которые мы за это время узнали, входят в спектакль, и часто новая версия становится не похожа на предыдущую. По "Лейтенанту из Инишмора" была такая история. Первую версию я ставил до того, как побывал в Ирландии. Затем я съездил на Инишмор, увидел, как там всё устроено, и сейчас в театре идёт уже иная версия, с учётом нашего многолетнего изучения МакДонаха. Что-то от спектакля, конечно, остаётся, но чаще всего мы начинаем раскручивать новые взаимоотношения, новые ходы, даже сценографически спектакль меняется. С "Калекой с Инишмаана" было так: мы выпустили спектакль, он побывал на 26-ти международных и всероссийских фестивалях, получил десять Гран-при, включая "Золотую Маску". Я построил декорацию, которая вся была из дерева, а затем съездил на остров Инишмааан и понял, что там нет дерева вообще. Этот остров – голый камень, все дома построены из камня, дерево – страшный дефицит. Конечно же, после этого декорация в нашем спектакле полностью изменилась.