Илья Леленков: "Для меня самые ценные читатели – те, кто никакого отношения к так называемому "цеху" не имеют"

Спасибо за поздравления, Елена! Если излагать кратко, то перед каждым сезоном премии (это был уже 12-й) оглашается состав номинаторов, которые выдвигают авторов в так называемый длинный список. От авторов требуется представить подборку стихов. Меня номинировал координатор премии Игорь Караулов, которому я за это бесконечно благодарен. С Игорем мы были, конечно, знакомы, но тесно не общались, и номинации от него я ну никак не ожидал. Сроки подачи подборок были весьма сжатыми (координатор распределяет свою квоту в последнюю очередь), и я, не особо заморачиваясь, минут за 5-6 собрал свою. Забавно, что подборка получилась в некотором смысле концептуальной, а в одном из изданий меня нарекли криминальным поэтом – в том смысле, что в представленных текстах действительно фигурировали, так скажем, нехорошие личности. Но получилось это неосознанно.


Илья Леленков с книгой стихов "Пятнадцать огурцов и одно мороженое". 

Далее за дело берётся жюри, которое определяет пятерых финалистов. Попав в финал, я и удивился, и не удивился. Чего-то я от этой премии все-таки ожидал. Причем на чём это всё основывалось, мне и самому до конца непонятно. Точно не самоуверенность, так как мой небогатый опыт участия в премиях-конкурсах скорее неудачный.  Кстати, в Григорьевской премии я уже участвовал, в сезоне 2014 года, о чем уже успел основательно подзабыть. Тогда выдвигал меня лауреат Григорьевской премии, замечательный поэт Максим Жуков, которому я также безмерно благодарен. Понятное дело, дальше тогда я никуда не прошёл. А на финале я увидел и приобрел Антологию премии того года и заново ознакомился со своей тогдашней подборкой. И как по мне – она была ничуть не хуже победившей.

Так вот, основное действо происходило на финальной церемонии, которая по традиции проводится в Петербурге 14 декабря, в день рождения поэта Геннадия Григорьева, памяти которого посвящена премия. Среди финалистов проводится слэм – каждый читает по три минуты, зрители голосуют, а затем трое лучших читают ещё по три минуты. Признаюсь, что на слэм я рассчитывал: ну, думаю, лауреатом-то мне не быть, а вот… Даже репетировал дома, чтобы уложиться в регламент. В итоге бодро прочитал два стишка, получил колы и двойки и занял последнее место. Вот, не надо было репетировать.

Сидел на лавке и думал: а может, ну его на фиг, может, заехать в магазинчик, вернуться в отель... И тут объявили мою фамилию.

Скажу ещё, что огромный плюс премии – это то, что победитель неизвестен до последней минуты церемонии. Его не знают ни финалисты, ни гости. Насколько я понял, что и члены жюри принимают окончательное решение в день финала. Фамилию в диплом вписывают после объявления победителя, от руки. Чувства? Чувства были довольно сильные, несмотря на мой уже весьма зрелый возраст.

Ну, вот – хотел коротко, а получилось длинно.

Да нормальные все определения. Для народа? Ну, конечно же, для народа. А для кого ещё? Для поэтов, критиков? Да ну. Для меня самые ценные читатели – это как раз те, кто никакого отношения к так называемому "цеху" не имеют. Что касается "панковского духа", то я не знаю, что имеется в виду. Могу только отметить, что организация премии учредителем (Анатолий Григорьев) и координатором была практически идеальна.

Но, кстати, единственного в нашей стране, кого мог бы назвать настоящим панком – питерского музыканта Андрея Панова я очень нежно люблю.


Фото из путешествий Леленкова. Сиракузы. 

Добрая половина победителей премии – мои любимые авторы, близкие по духу. Другой такой премии я не знаю. Кого в этом списке не хватает? Ну, на мой вкус, Мирослава Немирова. Но он, к сожалению, уже не с нами. Или ты имеешь в виду финалистов последнего сезона? Тут я ничего не скажу, они все очень достойные авторы, просто в этот раз так получилось.

Если доверят быть номинатором, то долго думать не придётся. Только я хотел бы составлять подборки сам. Я же хочу, чтобы мой автор вышел в финал? Не скажу, что я какой-то феномен в этом деле, но когда недолгое время занимался редакторской работой, всегда предлагал присылать побольше материала и уже самостоятельно отбирал, расставлял. Или даже сам искал тексты в сети. Вроде никто не жаловался. Многие авторы "скопипастят" из свеженького (новое в глазах автора – оно же всегда самое лучшее) – и дело в шляпе. А проходные стихи есть у всех, даже у гениев.


Фото из путешествий. Катания.

Ну да, конечно, политика. Брожу целыми днями по сети и тщательно вымарываю любое упоминание о себе. Шучу.

Нет, это, видимо, и есть мой реальный уровень "популярности". Другое дело, что я ничего не предпринимаю, чтобы это положение изменить. Стихи веером в журналы не рассылаю, на поэтические мероприятия выбираюсь крайне редко. Ни в какие сообщества, группировки не вступаю. Публикуюсь, в основном, когда предлагают. А бывает, что предлагают, а потом не публикуют. Вот не так давно по просьбам (говорят, невозможно, мол, найти твои стихи) завёл страничку на сайте "стихи.ру". Под старость-то лет. Зато теперь ничего не теряется.


Фото из путешествий. Вышний Волочек.

Нет. Было несколько финалов, их можно пересчитать по пальцам одной руки. Но если бы мне предложили выбрать одну (из тех, в которых участвовал и о которых знаю), то я и выбрал бы именно "григорьевку". Почему? Надеюсь, выше я это уже объяснил.

Ну что же ты так о МИСИ? В МИСИ проучился один семестр студент Высоцкий. Учились актёр Костолевский, режиссёр Митта, поэт-песенник Игорь Кохановский, Якубович, Гуревич, Аркадий Хайт, да много кого. Первое стихотворение? Вот недавно, 12 января проходил мой вечер в Москве и мой друг, ещё со школьной поры, Женя Авилов представил мне мой "самописный" сборник на тетрадной бумаге в клеточку.  Сказал, мол, не три книги у тебя вышло, а четыре. И именно представил, а не предоставил. Так как я его наверняка потерял бы. Вот там, наверное, и было то самое первое стихотворение. А вообще стихи, за которые мне не стыдно, начали появляться гораздо позже, чем я начал что-то сочинять – где-то с начала "нулевых".

Насчёт "поэта" вопрос для меня сложный. Попробую ответить. Но тут никак не обойтись без одного имени, и этого человека, к сожалению, тоже нет с нами. Ты его прекрасно знаешь.

Я всегда стеснялся этого термина – "поэт". Да и сейчас немного стесняюсь. Меня всегда было сложно затащить на какие-то поэтические мероприятия, заставить как-то проявлять себя. Ему это удавалось. Причём легко, ему невозможно было отказать. Две мои первые книги издал он. Таскал меня на поэтические фестивали, которые сам организовывал, на выступления, конкурсы и т.д. Зазвал в ЛИТО "Рукомос" и в свой журнал "Современная поэзия". И я далеко не один такой.

И то, что я до сих пор занимаюсь поэзией, этим "недостойным" делом – виноват он. И только он. Новиков Андрей Вячеславович. Поэт, культуртрегер, главный редактор журнала "Современная поэзия". Уже совсем скоро, в 2024 году исполнится 50 лет со дня рождения Андрея. И 10 лет со дня его трагической гибели.


Андрей Новиков. Фото Елены Сафроновой. 

Есть такой футбольный тренер – Станислав Черчесов, так вот он запрещает своим игрокам и журналистам некоторые неприятные ему слова. Про слово "поэт" я уже отметился, но слово "турист" мне тоже не нравится. Так что интервью наше "Поэт-турист", пожалуйста, не называй. Смеюсь.

По возможности путешествуем самостоятельно. Люблю сам искать новые места, составлять маршруты. Читаю отзывы, распечатываю карты. Не люблю большие экскурсионные группы, когда в автобусе обязательно кто-то или постоянно ржёт, или беспрерывно ноет. Другое дело, что действительность вносит свои коррективы, но таким и должно быть путешествие – основательно продуманным и непредсказуемым.


Фото из путешествий. Палермо.

Вообще лет до сорока я практически нигде не был – ни за границей, ни в родной стране. Всё изменилось с появлением семьи. Сначала путешествовали сами, с женой. Потом стали вывозить детей на море, для здоровья. И была выбрана Сицилия – гораздо бюджетнее, чем материковая Италия, ну и красоты, красоты ошеломительные. До пандемии выезжали на остров каждый год. Ну и совмещали приятное с полезным. Палермо, Мессина, Катания, Сиракузы, Таормина, Марсала, Модика, Рагуза, Ното – одни названия чего стоят. Добрались даже по козьим тропам в горный городишко под названием Корлеоне. Милый такой городок. На улицах никого, сидит только на стульчике в тени с тросточкой благообразный такой дедуля в соломенной шляпе. И думаешь: "Сколько же ты невинных душ загубил, старче?". В континентальной Италии тоже больше всего люблю "морские" города – Неаполь, Генуя. Рим, конечно.


Фото из путешествий. Корлеоне.

В пандемию как у всех – Россия. За это надо пандемию поблагодарить, но только за это. Очень люблю Тверскую область. Да, неустроенно, заброшено, полуразрушено, раздолбайство кругом, мягко говоря. Но мест интереснейших десятки – от почти подмосковных Кимр до почти вологодского Весьегонска.

Мы не ходим по всяким музеям "валенка" и "утюга", гуляем по улицам, впитываем. Улицы, дома, прохожих, собак, неповторимую природу.


Фото из путешествий. Кашин Тверской области.

В Мурманск мы прилетели 1 января, снег валил как не в себе. Еле доползли до съемной квартиры и решили, что по такой погоде вряд ли куда из неё выберемся. Но на следующее утро (хотя утром это назвать сложно, полярная ночь всё-таки) приехал за нами гид на джипе, и шесть часов мы катались с ним по городу и окрестностям, любуясь между зарядами снега, восхитительными видами. Гид оказался северным шаманом (он даже в церковь с нами не зашёл) и нашаманил нам северное сияние вечером и поездку в Териберку (ударение на второй слог), которая была закрыта из-за заносов. Всё так и случилось. А МурмАнск, как мне объяснили, говорят только дебилы или приезжие.

Русский север просто влюбил в себя. И очень здоровое место – лица простые, спокойные. За поездку никто ни разу не чихнул, ни кашлянул. А вернулись в Москву и всей семьей расклеились.


Мурманск. Семья Ильи Леленкова.

Рекомендую ли Мурманск? Рекомендую путешествовать. Если не знаете куда – ткните пальцем в карту. И вперёд, на вокзал. Путешествие это и перезагрузка внутреннего компьютера (алкоголь в этом смысле – плохая альтернатива, проверено на себе), и подпитка собственных батареек. Вот у меня есть друг, который раньше ездил всё время в Прагу, а сейчас – в Ярославль. Говорю ему – ты чо, оглянись вокруг, поменяй пластинку. Звоню пару дней назад, спрашиваю, надеясь, что убедил: "Ну,  где был в праздники?" Отвечает: "В Ярославле".


Мурманск. 

Вот хочу, пользуясь случаем, признаться. Я никогда не хотел быть стихотворцем. Издавать книжки, бубнить на публике. В юности мечтал иметь свою рок-группу. И она у нас с другом была, называлась, как тогда и было положено "Портвейн". Это были 80-е: "Кино", "Аквариум", "Зоопарк", "Звуки Му". Играть и петь мы практически не умели, но любили. Я писал тексты. Частенько сидели за трёхлитровым пивом и рассуждали: "Вот эти, и музычка ничо, и поют норм, но поют-то какую-то фигню".

И вот несколько лет назад я случайным образом через сети познакомился с прекрасным музыкантом и автором-исполнителем из Тюмени Иваном Мальцевым. И он написал на мои тексты четыре песни. Я надеюсь, что четыре – это пока. И это для меня гораздо важнее, чем публикации стихов во всех возможных и невозможных журналах. И практическое значение имеется: есть, что послушать, когда совсем хреново. Так что детская мечта сбылась.

Ещё хотел писать прозу. Много чего начинал, да так и бросил. Прозу надо писать усердно, каждый день  и подолгу. А мне нужно работать, кормить семью. А когда через неделю-две возвращаешься к ранее написанному, и, чтобы вновь погрузиться в повествование, начинаешь чуть ли ни всё сначала перечитывать, а заодно и править – это уже издевательство над самим собой.

И вот остались стихи. Некоторым они нравятся. Но главное, чтобы новое стихотворение нравилось мне: и сюжет, и композиция – всё, вплоть до последнего слова. Если это не так – или удаляю или оставляю до лучших времён. Чтобы потом не было стыдно.

И раз у нас в интервью зашёл разговор о поездках, то и стихотворение читателям "Ревизора" хочу подарить о путешествии. Правда, о путешествии несостоявшемся. Но ведь все ещё впереди, не так ли?

Мурманск. Порт. 
 

Териберка.