Можно бояться конца света, говорить об апокалипсисе, философствовать о вечной жизни. Но надо очень постараться, чтобы отправиться с экскурсией в место, известное, как последнее поле сражения вселенских сил, в самый неподходящий для этого день. Трезвомыслящий астролог поджал бы губы: ретроградный Сатурн в квадрате с Луной никогда не сулил ничего хорошего.
Мироустройство именно сегодня чувствовало себя неважно. Возможно причиной был желудочный грипп, возникший где-то на Млечном Пути, или похмелье, ощущаемое в районе Сириуса. Так или иначе у Вселенной наблюдались критические дни. В такие времена раздражение космической силы обрушивалось на случайные невинные жертвы: взрывались звёзды, чёрные дыры съедали планеты. Бывало, что и цивилизация на Земле прерывалась, чтобы возродиться в новом качестве через сотню-другую тысяч лет.
Марина не смыслила в астрологии. Как, впрочем, и в других науках. Всем известно, незнание не освобождает от ответственности. Судьба часто снисходительна к молодым девушкам, однако из любого правила есть исключения.
Выбор скверной даты не был самым ужасным из случившегося. Самое плохое было намного хуже. Пункт назначения экскурсии ни лез ни в какие ворота. Даже если составить список достопримечательностей Земли, то этот бы стоял в конце. И здесь уж винить следовало только себя.
Экскурсионный автобус держал путь к местечку "Мегиддо" на горе "Ар", что обычно упоминалось людьми как "Армагеддон" - место конца света и финальной битвы добра и зла.
Автобус миновал угрюмую продуваемую злыми ветрами долину Мегиддо на севере Израиля и теперь рыча, урча, шипя и отдуваясь поднимался в гору. Состав экскурсантов оказался на редкость интернационален: французы, немцы, русские и конечно израильтяне. В салоне было шумно. Каждому в отсутствие физической активности хотелось чем-то занять свой рот. Одни спорили о политике, другие пели, кто-то орал на ухо соседу. Совсем никчёмные просто громко храпели. Звенели бутылки и стаканы, брякали металлические детали сумок и рюкзаков, грохотал невидимый мотор. Всё складывалось в картину надвигающегося демонического праздника.
Марине досталось место рядом с одиноко путешествующим мужчиной, который уже неоднократно бросал на неё изучающие взгляды. Сексуальный интерес она чувствовала быстрее, чем хорошо натренированная собака запах трюфеля.
Наконец сосед приступил к решительным действиям и принялся интересоваться, верит ли она в Армагеддон.
Марина верила в летающие тарелки, вампиров, секретные программы по скрещиванию людей с инопланетянами, загадочные базы пришельцев на тёмной стороне Луны. Она даже верила в Бога, правда чуть-чуть, самую малость. Всевышний представлялся ей излишне строгим господином, с повышенным интересом к её сексуальной жизни. Но поскольку так вели себя все мужчины, которых она знала, в целом Господь казался славным малым. У них даже была выработана договорённость: она не критикует его, а он не запрещает ей иногда пошалить. Возможно Всевышний продешевил, согласившись на такую сделку.
Марина обещающе улыбнулась спутнику. Пусть на первый взгляд неказист, но, когда тебе уже двадцать пять, а ума Бог не дал, следует использовать возможности каждого нового знакомства.
Девушка была бы очень удивлена, если бы ей сказали, что она невероятно, божественно красива. Любому было понятно, что такой женщине даже раздеваться не надо, чтобы у всех сводило челюсти.
У всех и сводило. Женщины отворачивались, обсуждая между собой обилие тупых вертихвосток, не умеющих со вкусом одеваться. Мужчины испытывали желание сказать какую-нибудь гадость, чтобы не уронить самооценку. Большинство сразу начинали её ненавидеть из принципа.
И каждый стремился объяснить, как безнадёжно низок её умственный потенциал. В итоге Марина была уверена, что - дура, и не догадывалась, что красавица. Разглядывая себя в зеркало полагала, что с ней очевидно что-то не в порядке. Другим же виднее.
Отца она не знала. С матерью не могла встретиться, поскольку та проживала в заоблачных грёзах, вызванных употреблением расширяющих сознание таблеток. Один раз она попробовала эти пилюли, но сразу захотела есть живых кошек и спать вниз головой в компании летучих мышей, зацепившись когтями за притолоку.
После школы работала в муниципальном архиве на должности канцелярской крысы. Перекладывала бумажки, нумеровала, записывала, подшивала в папки. Случится война – интернет сгинет, а бумажки – вот они, в папках. На такую работу умных не брали. Умный начнёт ловчить, продавать государственные тайны. Марина подходила. Дура – она и в Африке дура.
У неё не было друзей. Девушки с ней не дружили: встань рядом и сразу видно, какая ты дурнушка. Нормальные мужчины не знакомились, полагая что такая красавица наверняка уже куплена, упакована и строго охраняется.
На самом деле, она легко и охотно соглашалась на быстрый секс. Во-первых – это приятно. Во-вторых, полагала, что путь к счастливому замужеству начинается именно от такой отправной точки.
С ней охотно знакомились либо отмороженные ловеласы, либо больные на всю голову толстокожие бегемоты, привыкшие целеустремлённо идти на водопой.
Новый знакомый принадлежал ко второму типу. Это был средней крупности самец, непоколебимо уверенный в своих выдающихся умственных способностях.
Его тонкие губы сжимались в презрительную усмешку, увидев которую пали бы духом международные финансовые воры, продажные политики и тупые полицейские. Он представился Игорем и обрушился с пылкой речью на беззащитную девушку:
- Армагеддон придумали христиане, чтобы морочить всем остальным голову. Как вас зовут? Марина. Вы удивитесь, но это мужское имя, от древнеримского Марин, что значит "морской". Вижу вы удивлены, что я так много знаю. Многие считают меня энциклопедистом. Я уверен в одном, пусть весь мир перевернётся вверх тормашками, но наука диктует свои правила. Между прочим, я окончил два университета. Спросите, где я работаю. Консультант в крупных трансконтинентальных компаниях. Надо же кому-то понимать правила ведения бизнеса. Дилетанты теперь повсюду.
Марина спокойно соглашалась с поступающим потоком мудрости. Любой мужчина когда-нибудь выговаривался. И уставал. Тогда неизбежно наступал её выход.
Но тут автобус остановился. Двери открылись и Армагеддон подвинул своё кресло поближе.
Сосед галантно подставил руку, и они вместе с группой прошли на плоскую вершину. В глаза бросалось полное отсутствие каких-либо строений, зато табличек с указанием "здесь был дом" имелось в избытке. Пушистые облака бежали с севера и, когда они заслоняли солнце, становилось прохладнее.
Игорь не закрывал рта:
- Где у них тут туалет? За полтора часа дороги ни одной остановки. Неужели здесь все в памперсах! Кстати и покушать было бы неплохо. Вы любите творог? Кладезь кальция. Улучшает жировой обмен. Видите, мой живот? Конечно нет. Потому что отсутствует. Нет, можно заказать и рыбу, люблю карпа. А вы? Только не говорите, что жаренного. Масло – канцероген.
Потом денег не хватит на доктора. Есть у меня знакомый, говорит надо поститься. Не подряд конечно, а по одному дню в неделю. И пить растопленный лёд. Спросите: причём тут лёд? Самое верное средство. Структурированная вода, денег не стоит и пользы больше, чем от дорогущих лекарств. И никакие врачи рядом не сидят и рецепты не пишут. Знаете, чем они лечат? Отравой…
Гравийные тропинки вели среди разбросанных массивных камней. Марина подумала, что какой-то великан, проходя мимо, кинул их, как игральные кости. Может быть узоры трещин и выбоин на их поверхности что-то означают? Она присела у массивной глыбы, похожей на надгробие.
- Что ты делаешь? – спросил Игорь.
- Хочу сосчитать, сколько тут дыр. Кажется – шесть.
- Ну и что?
- Ничего. Просто так. Интересно. Вдруг, выиграю приз.
Игорь подозрительно посмотрел на девушку. Похоже – дурочка. Он не любил женщин. Всех, кроме мамы, которая постоянно твердила, что давно пора жениться. Возникал парадокс, который рано или поздно требовалось разрешить. Когда-то Игорь услышал фразу, которая запала в сознание: "женщины любят ушами". Возможно, в этом откровении не хватало ещё какой-то информации, поскольку с женщинами ему отчаянно не везло. Хотя он старался максимально много говорить, как только в поле зрения попадала дама. Неважно что, главное не останавливаться. Перерыв более десяти секунд нервировал его, заставляя произносить всё новые слова.
Вот и сейчас. Девушка очень симпатичная. Надо ещё что-нибудь рассказать:
- Один раз я играл в казино, предварительно разработал собственную систему…
Но тут его невежливо перебил экскурсовод и принялся рассказывать о конце света, демонстрируя знание языков всех народов мира.
Игорь заговорил громче и успешно перекрывал речи профессионала, вываливая на собеседницу горы фактов, большинство из которых Марина не успевала понять. Она думала, что такая бестолковая здесь только она одна. И поэтому её никто не любит. Хотя допрошены по этому поводу далеко не все… Ещё имеются резервы.
За двадцать минут экскурсанты успели два раза обойти площадку, сфотографироваться и теперь сбились в кучу и топтались в задумчивости. Толпа была похожа на живое и грустное существо.
Марина тоже впала в меланхолию: "Всё рано или поздно гибнет. Цивилизации, люди, чувства. Вот и сумочка порвалась. Уж от неё такого никак не ожидала…"
Погода испортилась. Ветхая облачная ткань пропускала мутные солнечные лучи в рваные прорехи. Ветер разочаровано насвистывал что-то тоскливое.
Наконец гид, подогнав последних задержавшихся овец своего стада, воодушевлённо объявил: "А теперь самое интересное!"
Десятки глаз вспыхнули надеждой: не зря же они сюда тащились.
"Подземелье с тайным ходом далеко за пределы горы!" – объявил гид голосом конферансье. Он уверено повёл группу куда-то вбок. Молочно-оранжевые блики солнечных зайчиков поскакали вслед.
Пройдя сотню метров, они оказались перед большой воронкой, похожей толи на кратер, толи на след от бомбы. Прямо в жерло вели ступеньки с металлическим ограждением. Перед входом виднелась загадочная надпись:
"Потусторонним вход воспрещён".
Спуск шёл почти отвесно и был довольно глубоким. Казалось, впереди возникнет потайной ход в сказочное королевство, сокрытое в центре земли. Удивительно, но открывшийся тоннель так и выглядел. Экскурсовод толкнул ржавую решетчатую дверь, и они вошли в прохладную тень сводчатого прохода. Тусклые лампы давали лишь толику света. В щелях между камнями жили существа, кормящиеся мраком.
Все притихли, даже Игорь молчал, что воспринималось как чудо, сродни воскресению Лазаря.
Лишь шелест шагов дополнял тревожную тишину. А лёгкий гул сквозняка походил на слабый стон умирающего.
Путь, к удивлению, оказался не близким.
Вдруг вдалеке послышалась музыка, разорвавшая пронзительное безмолвие, подобно внезапному женскому крику. Главная и единственная тропа неожиданно привела в довольно просторную пещеру.
В центре зала стояли столики, а на крохотной сцене играл джаз-бэнд. Певица в белом платье походила на Мэрилин Монро. Разбитной дьявол, при ближайшем рассмотрении оказавшийся мужчиной, рвал струны контрабаса. Чернокожий гитарист, усевшийся на пол у ног Мэрилин, подмигнул Марине. Она в ответ махнула рукой, вызвав неодобрительный взгляд Игоря.
Между деревянных столбов сияли гирлянды разноцветных лампочек. В их волшебном сиянии виднелось розовый плакат с надписью: "Карнавал М…". Последняя часть вывески терялась в тени. Приглядевшись, Марина прочитала: "Карнавал Мегиддо".
Экскурсанты восторженно загалдели.
Марина заметила растерянное лицо экскурсовода, тот изумлённо озирался, словно попал сюда в первый раз. Она потащила Игоря к барной стойке. Запах алкоголя вызвал целый букет желаний. Бармен казался знакомым. Вдруг она вспомнила: это же водитель автобуса. Такое библейское лицо, с бурой кожей и до глаз заросшее щетиной забыть не легко.
- Перекусим? – предложил Игорь.
- Мне нравятся мужчины с хорошим аппетитом. Здесь, наверное, есть пиво…
Она заметила, как экскурсовод принялся о чём-то спорить с барменом. Разговаривая оба энергично жестикулировали, будто отбивались от пчёл-убийц. Наконец бармен указал собеседнику на неприметную дверь за стойкой с надписью "Администрация". Марина почему-то вспомнила, что фильмы и книги предупреждали: с закрытой дверью следует соблюдать максимальную осторожность. Но видимо, экскурсовод этого не знал. Он уверено распахнул дверь и шагнул за порог. Больше Марина его не видела.
Бармен развёл руки и приветствовал гостей.
- У нас карнавал, – объявил он. - Каждый может выбрать себе маску и пройти за столик со своим именем. Еда и напитки уже включены в стоимость экскурсии. Дополнительно ничего не оплачивается.
Последние слова вызвали взрыв радостного энтузиазма. Все разбрелись по залу.
Марина надела симпатичную маску рыжей лисички. Игорь – взял пиратскую шляпу, идущую в комплекте с пластмассовой кривой саблей. Они легко разыскали стол с двумя стульями, где стояла табличка "Игорь, Марина". Наверное, устроители заметили, что они выходили из автобуса вместе.
На столе стояла бутылка красного вина, блюдо с жаренной курицей и несколько крохотных тарелочек с закуской. Десятки бутылок пива стояли в ящиках со льдом вдоль стен. Их горлышко покрывала дымка инея.
Марина любила пиво. Пенящейся напиток отражал сияющие красные и янтарные огни и казалось, что внутри бокала пляшут призраки.
Сразу стало шумно и весело. Возблагодарив Бога и щедрую экскурсионную фирму, оголодавшие странники принялись за еду. Певица на сцене самозабвенно пела: "Вояж, вояж…". Чернокожий гитарист у её ног завороженно разглядывал что-то прекрасное под развевающейся юбкой.
Неожиданно бармен привлёк всеобщее внимание. Он вышел на середину с и произнёс:
- Кто скажет первый тост?
Поднялся высокий слегка седоватый мужчина в маске льва. По манере держаться было видно, что он привык главенствовать.
- Приглашаю всех выпить это замечательное вино за эту интересную поездку, за милых людей, собравшихся вместе из разных стран. За мир на земле!
Рядом с ним сидел загорелый юноша в сержантской форме, такой же высокий, и статный. Схожесть жёсткого подбородка и линии губ указывала на безусловное родство. А стоявшая у ног винтовка красноречива рассказывала о сыне, приехавшем из армии на выходные и отправившемся с отцом на экскурсию.
Армия – счастливая пора, если ты силён и правильно подготовлен. А Игаль был готов к войне с детства. Они жили в небольшой долине, где соседями были преимущественно арабы. Ему крепко доставалось от соседских пареньков. Те сбивались в стаи и били жестоко и беспощадно. В ход шло всё, что под рукой: камни, палки, цепи.
Игаль со своими товарищами старались отвечать тем же. Слово "ненависть" они могли писать на своих майках, как жизненный девиз.
Все знают неоправданную жестокость подростков. Они из любопытства убивают птичек, топят котят или мучают щенков. Почему дети так безжалостны? Возможно в них говорит изначальный инстинкт убийцы, который впоследствии маскируется воспитанием. Угадайте, что произойдёт, если сказать толпе: "Убивайте! Вам всё разрешено. Можете забрать дом соседа, его жену, если она по душе. Наказания не будет!". Вчерашние друзья бросятся в бой. Взаимное убийство лежит в основе сути человека. Для любого – прожить день и никого не пнуть, даже мысленно, практически невозможно.
Люди делают вид, что войны – это что-то противоестественное. Нет! На самом деле противоестественен мир. Как только заканчивается одна война, правители сразу начинаются готовиться к следующей.
По какому-то чуду человечество всё ещё не стёрло себя с тела земли. Робинзон выжил на необитаемом острове, потому, что был единственным, а Пятницу не убил и не съел только в силу литературности сюжета. В реальности, будь на острове несколько человек, рано или поздно они бы подрались и сильный взял в рабство всех остальных. Потом – бунт, бессмысленный и беспощадный. Сильного бы убили, и история повторилась, пока не остался последний – самый никчёмный. У того появились бы шансы выжить, но и он бы умер, поскольку - слабый и никчёмный.
Игаль служил на границе, быстро постигал армейскую науку и уже командовал группой новобранцев. Парню нравилась армейская служба. А армии нравился Игаль.
В крохотной стране, окружённой врагами, надёжная армия – необходимая вещь.
Однажды разведка обнаружила тоннель, прорытый диверсантами к приграничному посёлку. Его группу послали заложить взрывчатку и взорвать лаз, иначе ночью по нему придут враги. Не пощадят никого, ни женщин, ни детей.
Туннель встретил затхлым мраком. Тот, кто считает темноту романтичной, не понимает ужаса, который там скрывается.
Шли осторожно, полагаясь в большей степени на приборы, а не на свет фонарей. Каменная крошка предательски хрустела под ногами. Адреналин кипятил кровь, готовую вырваться из осторожно двигающегося тела, как пар из кастрюли. Нервы взвинчены, секунды спрессованы. Бывалые воины рассказывают, что в такие моменты кажется, что душа отделяется от плоти и наблюдает за событиями со стороны. А тело действует по своей воле, движимое короткими командами мозга, химией мышц и реакциями нервов. Они будто превратились в опасных хищных зверей, движимых древними инстинктами рептилий и драконов. Видели в темноте, ощущали неведомыми органами чувств.
Каждый знал, что надо делать. Они установили подрывные заряды, подключили провода. Можно было уходить.
Вдруг, случилось невероятное. Из темноты дальнего конца тоннеля, уходящего на чужую территорию, неожиданно показались дети. Много детей, совсем маленьких, наверное, лет пять от силы. Они неуверенно двигались навстречу солдатам и на поясе у каждого виднелась перевязь со взрывчаткой. Лучи армейских фонарей освещали их детские лица, с огромные толи от ужаса, толи от восторга глазами. Лишь у одного из расширенных глаз катились слёзы, крупные и вязкие. Они оставляли дорожки на пыльных детских щеках. Мальчик плакал безмолвно и от этого жутко, но, как и все, неудержимо шёл вперёд. До точки встречи оставалось метров тридцать.
Игаль знал, что ещё десяток шагов и неведомые кукловоды нажмут кнопки дистанционных детонаторов, и навстречу полетят тысячи смертоносных кусков металла. А крохотные смертники превратятся в кровавый фарш. И погибнут все.
Он попятился. Столкнулся спиной с кем-то сзади. Мгновения остановились. Обернулся, увидел расширенные от ужаса глаза бойца. И услышал жуткий шаркающий звук – это дети вдруг побежали навстречу.
Тело само сделало единственное, на что хватало времени – нажало спусковой крючок. Автоматная очередь смяла маленькие существа и отбросила их назад. Он упал, вжимаясь в каменистую почву и продолжая стрелять. Там, куда летели пули, внезапно всё взорвалось. Бушевавшее пламя пролетело над головой. Что-то невидимое отбарабанило дробь по армейской каске и на мгновенье стало тихо. Потом раздался жуткий хриплый мужской мат. За спиной стонали и матерились. Он был жив. На месте наступающих детей виднелась груда окровавленной плоти, смешанной с лоскутьями и тряпками. Оттуда мерзко воняло.
Игаль подумал, что его сейчас вырвет. Но вдруг тошнота пропала, словно кто-то вырезал из мозга обоняние. Исчезла и появившаяся на периферии сознания истерия. Напротив, на фоне чужой смерти, он ощутил полноту своего бытия, благоговейное чувство жизни. Произошедшее событие вдруг окрасилось религиозным ощущением причастности к тайнам божественного. Словно он застыл во время молитвы. Его воображение припомнило мальчишек, которые злобно кидали в него острые булыжники, тыкали заточенной арматурой, стараясь не убить, а сделать калекой. Теперь отмщение пришло. Божественное возмездие настигло врагов, и в этом не было ничего похожего на жестокость. Он не смаковал чужую смерть, а принимал её, как и должно вершителю судеб, Всемилостивому и Всемогущему.
Среди солдат убитых не оказалось. Только двоих ранило. Они поспешно двинулись назад. В последний момент Игаль обернулся, показалось, что в груде трупов за спиной, что-то шевельнулось. Он судорожно направил туда пляшущий луч фонаря. И увидел лицо пацанёнка, который протягивал к нему руку с намотанными на ней внутренностями. Этого просто не могло быть. В такой мясорубке невозможно уцелеть. Он поспешно отвернулся.
Задание было выполнено. Туннель был взорван через минуту после их выхода. Земля вздрогнула, местами просела, пыль поднялась вверх плещущими языками.
Игаль получил медаль и трёхдневный отпуск, а его команду расформировали по разным взводам, потому, что никто не мог смотреть в глаза друг друга. Игаль не знал, толи они стыдились себя, толи боялись выдать восторг сверхчеловеческой мощи, которое можно испытать только, убив себе подобного.
Тогда отец молча выслушал историю сына, и только сказал:- Это война. Мы не должны ставить себя на место человека, который идёт нас убивать.
- Да, - сказал Игаль. – Не должны…
В подземном баре вновь стало шумно. Тост понравился. Бармен отпил из своего бокала, и все дружно повторили это действие. Ударник выбил победную дробь, вступил гитарист и певица томно раскачивая бёдрами запела: "We are the world…" и все принялись подпевать.
В зале вдруг стало тепло и уютно, объединённые общим порывом люди улыбались друг другу и от этого Марине стало очень хорошо, как в детстве.
Песня закончилась. Но чувство доброты и единения осталось.
Встала жгучая брюнетка с загорелой кожей и тёмными маслинами глаз, видимыми под маской совы. Не молодая, но такая, на которую хочется смотреть и слушать. Платье сладострастно обнимало её пышную фигуру. У неё была такая большая грудь, что снимай сцену кинооператор, он бы надолго застрял со своей камерой именно на этом месте.
Дама подняла свой бокал и сказала:
- Мы забыли поблагодарить устроителей этого праздника, нашу туристическую компанию. Судя по щедрому обеду, это как раз тот случай, когда люди не гонятся за прибылью, а честно и хорошо делают своё дело. Тост за них!
"Лехайм! Ура! Чин-чин!"
Женщина стоя допивала свой бокал. Её запястья, ушки и шею украшала дорогая бижутерия. Она чувствовал себя счастливо, особенно если представить путь, который пришлось пройти, чтобы стать такой – красивой, успешной, состоятельной.
Леночка приехала в эту страну молоденькой девушкой из крохотного украинского городка. Там жили очень бедно, по нынешним понятиям просто, как нищие. После эмиграции пришлось страшно много работать. Сколько всякого она натерпелась в бюрократических кабинетах. Чиновники социальных служб имеют особые свойства души: они абсолютно бессердечны, злы и совершенно не способны к состраданию. Может быть их отбирают по конкурсу, где надо опередить натасканную овчарку и загрызть заключённого.
В первые три года, взамен сумасшедшего труда она получила комнату и ребёнка.
Понимала, что тело – её единственное богатство. Поэтому носила короткие юбки и блузки с большим вырезом. Особо желанные места не прятала в сейф и даже не всегда прикрывала трижды стиранным бельём. Слишком часто приходилось их демонстрировать каждому новому работодателю, его заместителю, и всем, от кого она зависела. В итоге получила свою первую приличную должность клерка в банке. Её любовники становились всё качественнее, как и бельё, которое она стала носить. Новая работа оказалось не сложной, раздражали лишь цифры. Это были не просто значки, похожие на крохотных насекомых. Это были деньги – немыслимые, сумасшедшие, огромные! Как смогли все эти люди заработать такие суммы. Это же просто не возможно. Она приглядывалась к клиентам, и убеждалась: не семи пядей во лбу, не красавицы и супермены. Обычные люди с необычно большими деньгами! Она понимала, всё что они заработали – наворовано у таких, как она Марий, Софочек, Леночек…
"Кража – это грех!" - утверждали все вокруг. Но они же все и воровали. Чем уважаемей человек, тем больше он украл. По телевизору показывали судебный процесс над президентом. Каждый день сообщалось о новом взяточнике в эшелонах власти. Там - откат, здесь – подкуп. Даже религиозные учителя уличались во мздоимстве.
На родной Украине работяги говорили: "Ты здесь хозяин, а не гость. Тащи с работы каждый гвоздь". И тащили, и волокли, и тибрили всё, до чего могли дотянуться.
Может быть человек изначально устроен вором. Древние люди занимались собирательством – крали, что плохо лежит у планеты. Срывали плоды деревьев. А ведь деревья – живые, и плоды — это их младенцы. Первобытные люди, те, что ещё не умели охотиться, крали добычу у хищников, воровали мёд пчёл, запасы у белок, яйца у птиц.
Вся современная цивилизация построена на воровстве. Банки крадут деньги, правительство – налоги, учёные – идеи. И все вместе дружно восклицают: "Не укради!"
"В людях есть какая-то ошибка. Похоже Бог изначально сделал не совсем то, что хотел. Всё равно, что брак в системном блоке компьютера…", - думала Елена.
Однажды её новый ухажёр принёс огромный букет красных роз. Он был изыскано одет, и они отправились не в захудалый гостиничный номер, а в шикарный приморский ресторан. Новый друг оказался одним из руководителей банка. Он был женат и не собирался разводится, но Леночка чувствовала себя счастливой. Ведь часто, после жаркой любви, он говорил:
- Одевайся быстрее. Угадай, куда мы поедем? Сейчас мы отправимся покупать, то шикарное платье, что выставлено в витрине. Что ты стоишь, разинув рот? Скорее, а то его купит, какая-нибудь противная миллионерша!
Когда узнала, что в далёком украинском городке умерли её родители, ничего не почувствовала. Старая жизнь была перечёркнута, смята и выброшена на помойку, где ей и было место. Начиналась новая и блестящая…
Она не удивилась, когда её всесильный покровитель предложил наказывать зажравшихся богачей, державших деньги в банке. Схема была изумительно проста. Елена блокировала счета, требуя вполне законного подтверждения легальности средств. Адвокат, который был в доле, объяснял возмущённым клиентам, что бороться с ужесточившимися требованиями бессмысленно, и легче перевести деньги в другой банк. И сразу предлагал обширный список. Но Елена находила в данном перечне многочисленные нарушения. Тот банк связан с отмыванием денег. Этот, по мнению руководства, не достаточно надёжный. В итоге клиент, гонимый как крыса по лабиринту, оказывался перед выбором одного единственного известного международного банка. Тут, как по волшебству, в страну случайно приезжал "представитель" именно этого банка. Встреча организовывалась в лучших традициях мировых кинобестселлеров. Элегантный мужчина, королевские хоромы, тиснённые тонкой вязью визитки, вышколенные референты. В итоге деньги уплывали "на деревню дедушке".
После первой удачно проведённой операции, Елена испытала неожиданный оргазм, когда клиент орал и брызгал слюной, оплакивая потерю десяти миллионов. Сам виноват! Кто заставлял ввязываться в сомнительные операции. Одной рукой она нажала кнопку вызова охраны, другую запустила под юбку. Пусть жертва видит, как хорошо хищнику, санитару леса.
За каждую добычу она получала скромный процент, который позволил бы безбедно существовать украинской деревеньке в течении нескольких лет. Деньги переводила в Монако, где рассчитывала со временем провести достойную старость.
Беспокоило лишь одно, её покровитель всё реже говорил: "Одевайся скорее…" Впрочем, и "Раздевайся…" он тоже давно перестал говорить.
Иногда ночами она лежала в своей шикарной постели без сна, прислушиваясь, не раздаются ли где-то торопливые шаги множества людей. И не откроется ли дверь, пропуская тёмные силуэты. И безразличный строгий голос прикажет: "Одевайтесь, следуйте за нами".
Но в чём же её могут обвинить? Она не чувствовала вины, поскольку отбирала наворованное у преступников. Впрочем, этот мир существует над пропастью во лжи, и правды не добьёшься.
Елена села за столик. Ей вдруг стало непривычно грустно. Весёлая музыка раздражала. Отломила кусок жареной курицы, которая кажется тоже пустила слезу. Дымка заслонила лица, горло сжалось. Какое-то мгновение ей казалось, что она вот-вот расплачется. Надо попросить бармена чего-нибудь покрепче…
Напиться, приехать домой. И спать. Завтра сегодня, наконец, станет вчера.
Марина подумала, что тосты закончились, но она ошиблась. Поднялся старик. На нём не было маски, лишь смешная средневековая шляпа с пером.
Лицо мужчины испещряли глубокие морщины и бордовые жилки капилляров. Он опирался на трость и постоянно качал головой, будто непрерывно молился.
- За смелось и справедливость! – коротко провозгласил он с грассирующим французским акцентом.
Филипп был правозащитник. Он считал демократию – диктатурой, нагло замаскированной лозунгами о счастье народа. Сколько не рисуй симпатичных ромашек на броне танка – это всё равно машина для убийства.
Он строго следил за новостями и всегда был в курсе всех протестных митингов и собраний. Сам он в них не участвовал по причине слабости здоровья, многочисленных болей и болезней. В толпе от немощного пенсионера было бы мало толку. Кто-то должен ходить на митинги, а кто-то должен подсказывать где и когда собраться, писать статьи, призывы, листовки, посты в социальных сетях. Иной раз целую неделю возился, печатая на стареньком принтере десятки огнедышащих прокламаций. Он отдавал святому делу всего себя, своё время, деньги и здоровье.
Собственная старость злила. "Пожилой" - означает уже пожил, и хватит. Он безумно завидовал всем этим сорви головам, которые могут вязаться в драки с копами, хлебать слезоточивого газа и лезть под резиновые пули. Он плакал, когда видел влюблённые парочки, бегущие, взявшись за руки, от конных полицейских. Какие все эти сволочи счастливые!
"Не завидуй" - говорит Библия. Если бы не было зависти, цивилизация бы встала. Зависть – двигатель прогресса. Надо больше работать, чтобы купить костюм, как у парня на плакате. Машину – как на иллюстрации в журнале. Квартиру, дом, еду, выпивку…
Но никто не мог предложить вечную молодость. Он был бы готов отдать деньги, душу, всё что угодно. Увы, молодость не продавалась.
Зависть, как червь в яблоке, поедающий собственный мир до тех пор, пока не оставит вокруг себя пустоту.
Вокруг него жизнь била ключом, женщины рожали новых людей, птицы вили гнёзда, выращивали птенцов, травинки лезли сквозь камни. А он умирал. В какой-то момент возненавидел жизнь, прущую во все щели, и даже крохотных насекомых, пытающихся проникнуть в дом. Сыпал на гусениц соль, поджигал спичками пауков, травил муравьёв, поливал кипятком тараканов.
Потом пришёл черёд мышей и скорпионов. Затем очередь дошла до нагло, неприлично, вопиюще молодых подростков. Нет, он не стал маньяком -убийцей. Смерть тела – короткая и даже милосердная акция. Пусть юнцы хлебнут хворей и болезней старости, тянущихся годами, изматывающих душу. Ему казалось, что гнобя юность, он защищает права старости. Правозащитник! Он любил стариков, которые собирались на бульваре, судили о политике, критиковали правительство, давали рекомендации. Их мудрость пропадала впустую, заслонённая наглостью захватившей власть молодёжи. Сам он отмалчивался, и раскрывал рот, только тогда, когда к нему обращались. Собеседники казались ему милыми ангелами, заблудившимися на перекрёстке миров и ожидающими автобуса в вечность.
Другое дело вечно наглая молодёжь. К счастью их легко спровоцировать на всяческие безобразия. Подростки тянутся к хаосу и разрушению.
Через интернет, он создавал подпольные кружи юных диссидентов, а потом анонимно звонил в полицию и сообщал о готовящемся заговоре и месте встречи террористов. Понимал, что пакостит виноватым только в собственной глупости и кипящей по молодости крови. Но кто в этом мире без греха. В мире много людей, которые с удовольствием подставят ногу здоровым и счастливым. Никто не идеален. Он такой, каким его создал Бог: старый, больной и безумно обиженный на ушедшую молодость. Каким создан, таким и получите.
С удовольствием смотрел репортажи с мест, организованных им безобразий. Дурных "революционеров" избивали дубинками, травили слезоточивым газом, поливали ледяной водой. Многие становились инвалидами. И это наполняло его ощущением счастья.
С ужасом, стал замечать, что люди заподозрили в нём провокатора. В социальных сетях уже откровенно не советовали вступать с ним в контакт. Вокруг образовалась стремительно растущая пустота. Старые знакомые исчезли. Даже спецслужбы им не интересовались.
Жизнь потеряла всякие ориентиры. Время растянулось в одну безжалостную и бесконечную ноту, которая непрерывно звучала где-то в мозгу. Мысли ссохлись и съёжились. Машинально ел, подумывал о самоубийстве.
Утратив привычный образ жизни, Филипп стал по-настоящему опасен. Человеку надо постоянно чем-то заниматься. Иначе он пойдёт вразнос. Теперь, он бы с удовольствием лично убил кого-нибудь. Но не стариков. Бог и так дал им право на смерть. А права надо защищать. Убивать молодых, куда приятнее. Конечно справится с сильным, как волк, парнем ему не удастся, но можно рассмотреть вариант слабой и нерешительной девицы. Он ещё не понял, собирается ли в действительности претворять эти мысли в жизнь. Но почему не помечтать?
Филипп выпил глоток из своего бокала и оглядел зал. Хорошо бы прикончить эту красавицу -девку, так нагло уставившуюся на него. Он тяжело прошлёпал к своему столику и уселся. Мечты, мечты…
Вновь запела певица, заговорили люди.
В центре зала появилась вполне обычная пара средних лет, на них были маски улыбающихся котов. Они, словно молодожёны, держались за руки и казались совершенно счастливыми.
"Может быть это их свадебное путешествие?" - подумала Марина.
- Я хочу выпить за любовь! - провозгласил мужчина. - Главное, что имеет значение в этой жизни.
Жена с милой улыбкой смотрела на мужа. Её персиковая шейка раскраснелась от прилива чувств.
В свингер клубе соседнего города, который они посещали раз в неделю по пятничным вечерам, их всё знали. Это создавало некие рамки, переступать которые муж не решался. Хотя конечно все его друзья попробовали её, и неоднократно.
Довольно скоро она поняла, что секс – единственное наслаждение, которое даётся бесплатно всем, кто готов его принять. Почему в Библии запрещено прелюбодействовать? Может быть здесь какая-то ошибка? Или враг рода человеческого тайно вписал эти строки в святую книгу? Ведь Бог создал людей двуполыми. Как можно при этом не желать секса? Наверное, человек отличается от животного тем, что вносит в свой секс бесконечное разнообразие.
Раз в полгода они с мужем ездили за разнообразием во Францию в знаменитый Кап д’Агд. Где её по полной программе насиловали все, кому не лень. Муж обожал смотреть, как другие растаптывают и унижают его женщину. В дюнах стояло огромное засохшая сухое дерево с разлапистыми ветками, толщиной в ногу. Идеальное место, чтобы привязать голую раскоряченную жену и смотреть как десятки мужчин и женщин используют её по своему усмотрению. Единственное ограничение – не доводить до кровоточащих ран.
Обычно через час её тошнило до рвоты. В особо невероятные дни она теряла сознание. Тогда муж бережно обтирал влажным полотенцем, давал несколько глотков воды. Нежно гладил по слипшимся волосам, целовал поруганное вспухшее тело. Пять минут перерыва. Она уже ничего не соображала. Ей одновременно было и очень плохо, и очень хорошо. А затем веселье продолжалось.
Она не держала зла на всех этих людей. Она их любила.
Безграничное наслаждение одновременно с невероятной болью и запредельным унижением - самое острое ощущение, которое большинству женщин никогда не испытать. В пору гордиться своей избранностью. Ей было даже мало, того, что получала и чего могла постичь. Она – прекрасный цветок, который умирая дарит своим мучителям аромат…
Даже сейчас, пробудив воспоминания, почувствовала возбуждение. Ноги подкосились. Прижалась к сильному телу мужа. Тот поцеловал жену. В зале зааплодировали. Раздались выкрики: "Какая замечательная пара! За любовь!".
Незнакомый пожилой джентльмен поднялся, тяжело ступая, подошёл и доверительно прошептал женщине: "Дорогая, у вас удивительный муж. Держитесь за него!".
Она понимающе кивнула: "Непременно, пока смерть не разлучит нас…"
"Какие вокруг хорошие люди" - подумала Марина. Нежность охватила её сердце и какое-то время она сидела в обнимку с нежностью.
Неожиданно Марина подумала, что возможно каждый в этом зале говорил о том, чего именно ему не хватало в жизни. А чего не хватает лично ей? Может быть ума?
Неожиданно Игорь сделал ей комплимент:
- Ты похожа на кошку?
Выпитое вино снижает уровень интеллекта, особенно если его и так не густо. Решила уточнить:
- Почему на кошку?
- Умеешь изящно молчать.
Марина не знала, что ответить, поэтому просто сказала:
- Мур-р-р-…
Может быть она и правда, просто домашний питомец, зверь. Животные отличаются от людей тем, что не объясняют себе происходящих вокруг событий. Не мучаются постоянным вопросом: "Кто виноват?" или "Зачем всё устроено именно так, как устроено?". Она была уверена, что на многие вопросы нет ответов. И это нормально. Настоящие ответы есть где-то за пределами этого мира. Может быть, там, где находился разум её мамы. Может быть, ещё где-то. И эти ответы сложно понять. А если попытаться перевести на человеческий, то получатся миллионы папок её архива, где будет описание восходов и закатов, музыки волн, посвиста ветра, вибрации кожи, когда ласкаешь её пальцами…
Марина вдруг почувствовала, что дремлет. Где-то далеко Игорь излагал очередное откровение. Его голос был похож на рокот моря. Показалось, что бежит по пляжу, совершенно одна. Песок прохладный, но ногам приятно…
Она пробудилась словно от толчка и обнаружила, что вокруг никого нет.
Видимо экскурсанты уже ушли. Музыки не слышно. Оркестр исчез. Остались лишь столики с остатками еды на пластиковых тарелках. Вместе с отсутствием говорящего Игоря это создавала гнетущую тишину.
Внезапно обнаружила за стойкой бармена. Он протирал фужеры и поманил Марину.
- Я проспала?
- Ничего страшного, и последние будут первыми.
Марине показалось, что во фразе отсутствовал смысл. Но она лишь сказала:
- Спасибо за угощение.
- Пожалуйста.
Неожиданно он протянул ей бокал с полоской бордовой жидкости на дне.
Себе он тоже плеснул немного виски.
- Кстати, ты одна не сказала свой тост. За что пьём? Чего бы ты хотела?
Марина задумалась. "И правда, что бы она хотела? Всеобщего мира? Любви? Справедливости? Кто она такая, чтобы решать за всё человечество? Может быть немного счастья лично для себя? Хотя и счастье одного всегда бывает за счёт несчастья другого. Ума бы ей побольше…".
Наконец она улыбнулась:
- Давай выпьем молча!
- Хорошо. Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю, – покладисто согласился бармен.
Она пригубила терпкое вино и улыбнулась:
- Я – та ещё кроткая.
- Им виднее.
- Кому им?
Бармен молчал, а потом вдруг сказал совсем невпопад:
- "Нищие духом" – те, кто не имеют ответов, но готовы принять их, как милостыню…
Марина подумала, что совсем не понимает чужих слов. Дуреет она с годами, что ли? А мужик симпатичный, нос забавный, похож на баклажан.
- Выход в другую сторону. Автобус тебя ждёт, - бармен показал на дверь противоположную той, в которую вошли.
За дверью оказался знакомый каменный тоннель. Довольно скоро впереди появился свет. Она вышла и зажмурилась от солнца и пьянящего воздуха. Руин вокруг не оказалось. И холма тоже. Она стояла в густой траве, щедро покрытой всевозможными мелкими, разноцветными цветочками. Перед ней была лента пустого асфальтового шоссе, за которым шелестел лес. И никого. Ни машин, ни людей. Воздух звенел лишь трелями птиц и жужжанием насекомых.
Неожиданно мир показался ей ещё краше, чем обычно. Бабочки, будто праздничные конфетти, порхали вокруг, делая пейзаж разноцветным и таинственно зыбким. Она чувствовала присутствие кого-то всеобъемлющего и милосердного. Того, кого смутно ощущала всю свою жизнь. Того, кто помогал ей выживать. Того, в ком черпала свои силы.
Вдруг послышался новый звук, и подъехал экскурсионный автобус. Дверь открылась. Бармен, он же шофёр, приветливо махнул рукой: "Заходи!".
Она вошла. Двери захлопнулись. Автобус был абсолютно пуст.
"Добро пожаловать в новый мир!" - сказал бармен. И машина тронулась.
