Ирина Роднянская. Фото: Википедия.
Роднянская принадлежала к образованной еврейской семье, в которой были профессиональные революционеры, врачи, музыканты, авиаконструкторы и кинодеятели (двоюродный брат ее матери – не кто иной, как кинорежиссёр Сергей Герасимов). Ирина Роднянская окончила Московский библиотечный институт в 1956 году и по распределению три года в конце 1950-х работала методистом Сталинской городской библиотеки в Кемеровской области (проще говоря, в городской библиотеке Новокузнецка – город носил имя Сталинск до самого развенчания культа личности). Западносибирские места были для нее не в новинку – во время войны семья находилась тут в эвакуации. Ирина Роднянская начинала литературную карьеру с работы библиотекарем и с проведения читательской конференции во дворце Кузнецких металлургов. Но в те же годы она начала печататься как критик: в "Литературной газете", журналах и альманахах "Новый мир", "Знамя", "Литературное обозрение". С течением лет количество наименований изданий, где появляются статьи Роднянской, только ширится. В последние годы, например, Ирина Бенционовна подводит
литературные итоги года для молодого во всех смыслах журнала
"Формаслов".
Пять лет в 1970-х годах Ирина Роднянская работала в ИНИОНе (Институт научной информации по общественным наукам РАН). В 1965 году Роднянская вступила в СП СССР. С 1987 года она входила в состав редакции журнала "Новый мир", с 1988 года – заведовала его отделом критики этого издания (в 2004 году Роднянскую на этом посту сменил поэт и критик Владимир Губайловский). Кроме того, Ирина Роднянская является академиком Академии русской современной словесности. Эксперт входила в жюри премии им. Аполлона Григорьева и премии "Букер-Открытая Россия" (2003). В 2014 году Ирина Бенционовна отмечена премией Александра Солженицына с формулировкой: "За преданное служение отечественной словесности в её поисках красоты и правды, за требовательное и отзывчивое внимание к движению общественной мысли на фоне времени".
Роднянская написала книги "Социология контркультуры: Инфантилизм как тип мировосприятия и социологическая болезнь: (Критический анализ)" в соавторстве с Ю. Н. Давыдовым в 1980 году, "Художник в поисках истины" в 1989 году, "Литературное семилетие: 1987—1994" в 1995 году, двухтомник "Движение литературы" в 2006 году, "Мысли о поэзии в нулевые годы" в 2010 году и великое множество критических статей. Почти все сравнительно небольшие тексты Роднянской доступны по
именной ссылке в "Журнальном зале".
Коллеги говорят о Роднянской с неизменным уважением, невзирая на то, согласны или нет они с ее постулатами. Так,
Андрей Немзер в рецензии на ее "Движение литературы" в 2006 году писал:
"Мир Роднянской — мир по-настоящему цельный, ибо у его творца есть цель. Цель эта — ответственный разговор о жизни и искусстве, без которого жизнь была бы совсем иной, о назначении поэта и назначении человека". При этом в рецензии Немзер обращает внимание на несоответствие мыслей Роднянской его представлениям: "Одна из самых ранних (1962!) статей двухтомника называется "О беллетристике и “строгом” искусстве" (там дан замечательный анализ повести Георгия Владимова "Большая руда"), и сорок лет спустя критик не намерен отказываться от заявленной некогда антитезы (смотри на сей счет статью "Гамбургский ежик в тумане", 2001). В отличие от некоторых коллег, я не считаю эту антитезу устаревшей, но должен с печалью констатировать: сама по себе установка на различение "беллетристики" и "строгого искусства" не делает жизнь критика легче и не страхует от резких расхождений в оценках конкретных литературных фактов. Чего греха таить: к нескольким писателям, которых я почитаю цветом словесности (не только сегодняшней), Роднянская относится либо равнодушно, либо с ядовито-вежливой неприязнью. (Думаю, что и сам обретаюсь где-то между этими пунктами.) С другой стороны, иные оценки Роднянской мне кажутся завышенными, а смыслы, о которых она ведет речь, не извлеченными из текстов, но привнесенными в них щедрым критиком. Досаду такие случаи (а их много), конечно, вызывают, но радости, о которой говорилось выше, не отменяют".
По мнению критика Евгения Ермолина, литературно-критическая деятельность Роднянской — "это опыт христианского взгляда на литературу. Её основной предмет — литература в контексте вечности. <…> Да, она чужда доктринёрству, ригоризму. Но это ещё не повод и ещё не причина. С критериями и ценностями у Роднянской полный порядок. Они есть. Наш критик не идеологизирует веру, не подгоняет художника под догму. И с морализаторством у Роднянской всё так, как должно быть: в меру. Ей вообще чуждо стремление найти себе пригорок повыше, чтоб судить пожёстче, поядрёней. Она в принципе не прокурор. Взамен у неё — спокойное, вдумчивое размышление о новых явлениях с устойчивых, прочных позиций хорошо отрефлексированной, освоенной и осмысленной религиозной эстетики". Нельзя говорить о Роднянской как о "православном критике", как и о критике, принадлежащем к какой-либо религиозной конфессии. Ее религия – это, скорее, искусство в целом и свод представлений о нем, прошедший проверку долгими годами, если не веками существования. Хотя с религиозными установками этот свод правил кое-где пересекается.
Для позиционирования литературной критики Роднянской в области современной поэзии очень характерна ее статья
"В погоне за флогистоном" (журнал "Арион", номер 1, 2010). От рассмотрения ситуаций, связанных с публикацией стихов Фета и реакцией на них современников, автор "в погоне за флогистоном" переходит к анализу поэтик ныне живущих или недавно ушедших от нас авторов (
Борис Рыжий и пр.). "Погоня за флогистоном" – метафорическое определение поиска природы "лирической дерзости", того неуловимого, что отделяет гениальные стихи от просто хороших. Вообще "флогисто́ном" (слово греческое) называли гипотетическую "сверхтонкую материю", "огненную субстанцию", по верованиям средневековых алхимиков, наполняющую все горючие вещества и высвобождающуюся при горении. Термин был введён в 1667 году Иоганном Бехером и в 1703 году Георгом Шталем для объяснения процессов горения. Теория существования флогистона впоследствии в химии была развенчана. Но в разговоре об искусстве это слово и понятие сохраняет актуальность, что и доказывает Роднянская. По сути, с ее стороны это тоже лирическая дерзость – обращаться к несуществующему и неописуемому предмету для объяснения природы написания лучших стихов в истории человечества. Но лучшего "измерителя" никто не придумал. Все способы поверить гармонию алгеброй неполноценны.
Редакция "Ревизора.ru" поздравляет Ирину Бенционовну со знаменательным юбилеем, желает крепкого здоровья, полета мысли и нескончаемой "погони за флогистоном". Её собственное критическое наследие вполне подпадает под это прекрасное метафизическое определение.
