Вы можете купить книгу Андрея Клепакова "Приманка", нажав на эту ссылку
Расскажите о себе и о своем становлении как писателя: когда вы почувствовали интерес к творчеству, когда и как начали писать, удачны ли были первые опыты, приходилось ли "преодолевать препоны"? Были ли случаи разочарования в этом деле, неуверенности в себе, и если да, то как вы справлялись в такие минуты?
С детства. Точнее, с отрочества. Лет с тринадцати-четырнадцати я в очереди или в метро придумывал фантастические истории, в которых являлся главным действующим лицом. А так как мое отрочество пришлось на годы так называемого "развитого социализма", то стояние в очередях составляло значительную часть моих дневных "времязатрат". В магазин родители гоняли меня, и я, вооруженный "списком на двадцать листов", стоял сначала в кассу, затем с чеком к прилавку, далее – в булочной, в овощном, в кулинарии, в гастрономе: а там еще приходилось постоять в разных отделах – молочном, мясном, колбасном, рыбном, кондитерском. Но я не скучал: я летел, плыл, стрелял, спасал, спасался, скакал в самых невообразимых условиях. Часто история продолжалась при переходе из одной очереди в другую, из одного дня в другой. Это и было началом. Некоторые истории я помню до сих пор. Потом, в студенческие времена, очередей в моей жизни стало меньше, а в винный стояли, как правило, компанией, и воображение летело уже в иные пространства. Практика придумывания историй пригодилась, когда родилась дочь. Вечерами я сидел у детской кроватки, дочь держала меня за палец, а звездолеты и машину времени сменили принцессы, рыцари и драконы. Жена заглядывала в комнату, стучала по циферблату, я кивал, дочка канючила: еще немножко. Я рассказывал еще немножко, дочка засыпала, я вынимал палец из расслабленного кулачка и поправлял одеяло. Некоторые истории дочь помнит до сих пор. Но писать по-настоящему – буквами на экране – я начал в 2003 году. На работе пришлось проводить долгое время в одиночестве наедине с компьютером. Я начал писать историю про возрождение динозавра по ДНК, законсервированной в янтаре. Только, в отличие от "Парка Юрского Периода", мой динозавр был разумным и воспитывался в семье исследователя. Помню, как я был поражен своим успехом, когда мне удалось написать первые тридцать страниц связного текста. Вот тогда и почувствовал себя литератором. Потом, правда, эту историю бросил, но она до сих пор ждет, когда я вернусь к ней, как к первой любви. Если допишу, то первый опыт можно будет считать удачным… Вы спросили, приходилось ли "преодолевать препоны"? Если имеются в виду цензурные препоны, то, возможно, еще все впереди.
Ваши любимые писатели в разные периоды жизни: кто они?
В детстве – Милн, Синкен Хопп ("Волшебный Мелок"), Монтейру Лобату ("Орден желтого дятла"). В школе все очень стандартно: Жюль Верн, Конан Дойл, Александр Беляев, Майн Рид. Став постарше, читал Грина, Эдгара По, Стругацких. Потом Ильфа и Петрова, Булгакова, Достоевского. Список бесконечен. Сейчас Набоков и, пожалуй, Виктор Пелевин, хотя признаваться в этом стало дурным тоном.
Как долго вы шли к изданию этой трилогии и насколько сложно было выпустить в свет свою новую книгу?
Вообще-то я не особо шел, больше стоял. Я довольно ленив, и бегать по издательствам – предлагать свою нетленку – совсем не мое. Случайно получилось, что я прослушал вебинар Натальи Рубановой: ее авторский спецкурс "Музыка слова как практика литературного письма", который она проводила на платформе сервиса "Издательские Решения".
Потом написал в ее "Литературное бюро", попросил прочитать первую часть трилогии. Она любезно согласилась, ответила, что "Ад" ей в целом приглянулся, хотя тексту и нужна редактура, затребовала остальное, а далее предложила для рассмотрения в АСТ. Редактору рукопись тоже понравилась, мы заключили договор – и вот я автор и даю вам интервью.
Были ли у вас поэтические опыты или вы пишете только прозу?
В семнадцать лет я написал два стихотворения: одно было посвящено девушке, другое – картине. В начале семидесятых в Пушкинском музее проходила выставка чешских художников. И на ней экспонировалась картина "Сказка" Яна Прейслера, художника малоизвестного, но на восторженного юношу произведшая сильное впечатление. Много позже я видел ее в Праге. А недавно я написал рассказ про эту картину: он вошел в финал конкурса "ДИАС-21" в Казани. Но стихи были ужасными, хорошо, что я сразу это понял и попыток не повторял.
Андрей Клепаков. Фото из личного архива автора
Мы рады представить читателям ваш новый роман "Приманка". Как возник замысел трилогии о приключениях душ в Аду, на Земле и в Раю?
Случайно, вы же знаете, из какого сора... Лет пять назад я посещал семинары литературной школы "Хороший текст". Там было задание написать фрагмент объемом в две страницы, вырванный из середины большого, но несуществующего произведения. Задание я провалил, преподаватель сказал, что мой фрагмент – это не середина, а явное начало. Я расстроился и от расстройства решил продолжить текст. И первые две страницы "Приманки" – это то самое неудачно выполненное задание. А дальше все было просто: одни события логично вытекали из других, поступки персонажей определялись их характерами и мировоззрением, я только записывал. Вот, набежало на трилогию: 640 книжных страниц.
Кстати, вы не богослов по образованию, случайно? Или, может быть, серьезно погружались в философские или религиозные учения?
По образованию я врач. К богословию отношения не имею, хотя в Бога верю и крестился во вполне сознательном возрасте еще в советские времена. Но меня больше привлекала эзотерика: Блаватская, Рерихи, Агни-йога. Я был адептом многих "сект". Последнее увлечение – "Философия Синтеза" Сердюка. Но я уже говорил, что ленив, а следование любому учению требует усидчивости. Вот писать мне не лень, я получаю удовольствие, а вялые попытки публикаций совершались мною в основном из желания поделиться этой радостью и кайфом, которые я испытывал в процессе написания текста.
Долго ли писался роман, потребовал ли привлечения дополнительной информации, изысканий по архивам? В частности, переселение душ приводит ваших персонажей в мир альтернативной советской истории. Каков ваш взгляд на исторические процессы? Какие страницы нашей истории хотели бы переписать, если б это было возможно?
Писал где-то года два. Потом долго возился с финалом. Хотелось хеппи-энда, а он никак не прорисовывался. В результате финал разросся до размера всей третьей части. По архивам не лазил, да у меня в романе и нет описаний, требующих архивных исследований. Так, посмотреть движение русских войск в Армении в 1915 году, форму английских моряков середины 19 века, технические характеристики автомобиля "Победа"… В описаниях реалий пятидесятых годов ориентировался на рассказы матери, старые фотографии и частично свою память. И хотя мое детство пришлось на шестидесятые, центр города за эти десять лет не сильно изменился. Про историю, которая сослагательного наклонения не имеет. То, что произошло в 1917 году, говорит о нежизнеспособности царского режима. Вряд ли был возможен какой-то другой вариант. Но если б я мог, то "отменил" бы весь двадцатый век, по крайней мере, с момента вступления России в Первую мировую войну.
Ваш роман заканчивается уничтожением человечества – все настолько запущено? Какими должны быть новые люди, на ваш взгляд, чтобы не повторилась такая же история?
Есть основание полагать, что на Земле мы не первая цивилизация, существуют косвенные свидетельства о предыдущих. Вопрос – куда они делись, и если погибли, то почему. Возможно, гибель цивилизации – просто естественный исход ее развития. Как человеческая смерть. И с Концом Света, мне кажется, люди вполне справятся самостоятельно, без всякого Божественного вмешательства. Еще одно-два поколения… Мой "Конец Света", как я его придумал, максимально гуманный, и можно догадаться, что предпринят он Высшими Силами исключительно с целью уменьшить цивилизационную нагрузку на планету. Люди – в смысле, человеческие души, – остались же прежними. Просто начался очередной цикл. Думаю, принципиальных изменений не произойдет, поэтому продолжение писать не буду.
В "Приманке" три части: "Ад", "Земля" и "Рай" – неизбежны формальные сравнения с "Божественной комедией" Данте, где части носят почти такие же названия. А мне ваша книга живо напомнила не самый известный роман Генри Филдинга "Путешествие в загробный мир", где герой попадает именно туда и встречает Юлиана Отступника – с тех пор, как тот отрекается от христианства, он проходит череду реинкарнаций, но никак не может искупить свой грех… Готовы ли вы к сравнениям, к поиску параллелей и прообразов вашего сочинения – на мой взгляд, обусловленных именно его нестандартностью? Готов ли уже универсальный ответ на подобные вопросы?
Нет-нет, никакого сравнения с "Божественной комедией" мой текст не выдерживает! У меня все-таки водевиль. И позиционирую я себя как писателя жанрового. И если какие-то мотивы, которые можно определить как философские высказывания, читатель увидит в романе, то помещены они туда автором для собственного удовольствия. Если вдруг они окажутся интересными и читателю тоже, то автор будет только счастлив. Ведь, в конце концов, произведение всегда отражает мировоззрение создателя. Да, такое у меня сомнительное мировоззрение. Что до прообразов, то в первую очередь "Мастер и Маргарита", хотя никакой прямой сюжетной или образной связи не существует, и "Роза Мира" Даниила Андреева, вот оттуда прямые заимствования. От Данте я взял лишь само существование кругов Ада, но "наши" круги вообще никак не пересекаются.
Вы адресуете трилогию "Приманка" любителям фантастики, эзотерики, мистики, юмора и экшена. Чего в романе больше, на ваш взгляд, и можно ли писать с юмором о столь серьезных вещах, не будет ли это неким кощунством?
Я уже говорил, что мой роман – это водевиль, еще его можно назвать комиксом. Писать с юмором о серьезных вещах, почему нет? Как говорил господин барон из фильма Марка Захарова: "Улыбайтесь, господа! Все глупости на Земле делаются с серьезным выражением лица". Смеяться над чужой трагедией – это, наверное, кощунство. Над своей-то можно ржать сколько угодно.
Кто из персонажей "Приманки" наиболее симпатичен лично вам?
О, я люблю всех четверых. Поэтому так боролся за хеппи-энд, что даже предпочел своих ребят всему человечеству. Но в первую очередь люблю демона. Он у меня "без страха и упрека". Главный герой, несмотря на то что его можно посчитать альтер-эго автора, немного зануден в своих претензиях к реальности. Ангел чуть пресновата, суккуб – простовата. А демон – мой любимый. Милашка!
Как вы сами для себя формулируете главный идею трилогии "Приманка"?
Как написал Виктор Пелевин в "iPhuck 10": "Жизнь ой, но да". Любовь, на мой взгляд – единственное, что заставляет нас сказать это "да".
Что еще вы обязательно хотели бы подчеркнуть в разговоре о своем новом романе?
Пожалуй, вы уже обо всем расспросили. Впрочем, да… читатель может быть удивлен, почему Господь Бог выбрал для продолжения человечества именно эту четверку сущностей, вроде не самых достойных. Ну, во-первых, Пути Господни неисповедимы, и Замысел Его нам не известен. А во-вторых, возможно, потому что ребята любят друг друга искренне и бескорыстно той самой безусловной любовью. По крайней мере, я пытался об этом написать.
Заключительный вопрос – традиционный: о творческих планах и новых задумках. Какие еще глобальные темы вас привлекают?
Планов хватает, но уже потихоньку поднимается вопрос времени, хватит ли. Сейчас у меня три больших незаконченных текста, повести или романа, уж что получится. Первое – это история про возрожденного динозавра, с которой когда-то и началась моя литературная работа. Действие там разворачивается в реалиях уже упомянутой "Розы Мира" Даниила Андреева. Инфернальные игвы, существующие в параллельном пространстве подземной Земли, так называемого Нижнего Мира, рвутся на Поверхность, в нашу реальность. Для этого они способствуют воссозданию абелезавра, в тело которого намереваются поместить душу рарругга, представителя второй разумной расы их подземного мира. Здесь задуман счастливый конец, Я вообще очень не люблю трагичных финалов, хотя приходится иногда, если следовать художественной правде. Так вот, участвующие в этом инфернальном проекте игва и раррург, прожив какое-то время в окружении людей, вполне очеловечиваются и благополучно проваливают экспансию своих соплеменников на Землю.
Второе – это роман о попытке изменения истории России в двадцатом веке. Здесь уже звучал вопрос: "Какие страницы нашей истории хотели бы переписать, если б это было возможно?" Вот книжка должна быть как раз об этом. Группа людей в начале ХХ века, обладающих пророческим даром и узнающих об предстоящих мировых событиях, не хотят ограничиваться только предостережениями и прогнозами. Основываясь на своих видениях, они намерены активно вмешаться в политику и развернуть контрреволюционную деятельность, благо, что сами обладают определенной властью и значительными средствами. Вообще-то сначала я хотел написать рассказ. Посмотрев как-то раз на картину Пукирева "Неравный Брак", подумал, а мог ли такой брак оказаться счастливым? И решил написать рассказ про счастливый неравный брак. Но в процессе написания пошли боковые линии, неожиданно ставшие основными, любовь ушла на второй план, сюжет вдруг превратился в фантастическую альтернативную историю. Хотя в начале работы абсолютно ничего подобного не предполагалось.
Ну а третий текст тоже начался с рассказа. Рассказа про нейрон – нервную клетку в мозге, которая вдруг не захотела работать на организм и проводить импульсы, а захотела жить своей жизнью. В результате из клетки образовалась раковая опухоль. Но так как опухоль развилась из нервной ткани, то оказалась обладающей сознанием и разумом. После смерти больного опухоль не погибла, но смогла научиться извлекать кислород из воздуха и питательные вещества из трупов в соседних могилах. Опухоль разрослась под кладбищем, постепенно опустошив все могилы. Случайно часть опухоли унесла домой девочка Вера, накануне похоронившая мать. В результате клон, как стала себя называть опухоль, оказался вовлеченным в жизнь Веры и ее приятеля Кольки, соседа по подъезду. Клон оказался вовсе не жутким монстром, а вполне себе приличной гуманной сущностью, всячески помогающим двум подросткам. Но, боюсь, наделить счастливым концом эту историю у меня уж никак не получится. Вообще любовь в той или иной форме, пожалуй, единственная тема, которая меня привлекает. И все, мною написанное, так или иначе написано о любви. Я уже говорил, что писать начал в 2003-м, и за это время у меня накопился довольно объемный портфель. Возможно, если "Приманка" найдет своего читателя и будет хорошо продаваться, АСТ любезно в него заглянет, и быть может, выудит еще что-то интересное для почтенной публики.
***
Андрей Клепаков, "Приманка", издательство "АСТ", 2021, серия: "Городская проза", 640 с.
При участии "Литературного бюро Натальи Рубановой"
***
