Здесь прекрасно всё, и это “всё” неотделимо одно от другого.
Во-первых, сама идея, и это главное – яркое (в самом буквальном смысле), ироничное на грани стёба, местами пародийное произведение, иногда плакат, иногда комикс и почти всегда сюрприз. То есть, практически на протяжении всего спектакля с драматургически точно выстроенной регулярностью происходили события и “выстреливались” находки, которые вызывали в зале смех и аплодисменты. Хочу напомнить, что речь идёт о балете, жанре, которому это менее свойственно, чем, допустим, драматическому произведению.
В этом спектакле неожиданно было всё. Начиная с музыки Рейнгольда Морицевича Глиэра. Потому что невозможно было предположить, что изумительная, но достаточно консервативная уже по тем временам, когда она была написана, музыка к балету “Красный мак” и Концерт для арфы, окажется столь же органична, сколь и парадоксальна в фантастическом балете о любви землян и марсианок.
Фото: Елена Лапина Музыка Глиэра, сама по себе изумительно красивая, в этом контексте поднимает масштаб пафоса “междупланетных”, как написано у А.Н. Толстого, отношений и коллизий на ещё более высокий уровень.
Тем более, что две арфы выведены из оркестровой ямы на левый край авансцены и, помимо музыкальной нагрузки, несут ещё и эстетическую. Мало того, что арфа была одним из любимых инструментов Глиэра, мало того, что звук арфы по умолчанию украсит собой любую партитуру, так арфы вносят в спектакль дополнительный семантический акцент – театр представляет спектакль-удовольствие, спектакль-украшение, это подсознательный отсыл к постановкам Зигфилда или шикарным варьете эпохи первой четверти ХХ века.
Хореография Кирилла Симонова, неотделимая от сценографии Эрнста Гейдебрехта (Германия), радует, восхищает и поражает своей полистилистикой в большом и свободном пространстве сцены. Симонов в этом спектакле пользуется танцевальным языком классического балета, жанрового танца, элементами народного танца, напоминающими об ансамбле Моисеева, обращается к стилистике мюзикла, и движениям, знакомым по фигурному катанию, благо пластиковый пол открывает дополнительные возможности в этом направлении.
Фото: Елена Лапина И всё это стилистическое разнообразие, абсолютно органично перетекающее из одного жанра и стиля в другой, воспринимается и как решение драматургических задач, и как весёлая игра хореографа-постановщика. В том числе и эпизод, вызвавший восторг зала, когда оба главных героя перед стартом космического корабля, надев скафандры, вдруг начинают передвигаться походкой астронавтов по Луне.
Очень изысканны точно выстроенные массовые танцевальные номера, которые иногда выглядят как тонкий, почти незаметный намёк-аллюзия то на “Лебединое озеро”, то на “Спартак” и тут же, мгновенно и без швов превращаются в настоящий фрагмент мюзикла.
Или драматургические перебивки, когда во время самых романтических сцен через сцену туда и обратно за матросом и революционером Гусевым бегают толпы распропагандированных им кактусов, как в немом кино эпохи Чаплина или Китона.
Фото: Елена ЛапинаДа что тут говорить, достаточно процитировать фрагмент программки, чтобы понять, какая здесь разлита благодать для хореографа-постановщика и художника по костюмам (Татьяна Ногинова) – “Матросы, инженеры, машинистки, петроградцы, марсиане, кактусы, танцовщики и официантки межгалактического варьете, воины Тускуба, Млечный путь – артисты балета театра”.
Даже и в первом акте, пока действие происходит на Земле, работа Т. Ногиновой чрезвычайно интересна, особенно в той части, где наглядна стилизация, знакомая по графике 20-х годов, или демонстративно юмористическое решение скафандров, которое вызвало восторг зала.
Но что касается марсианских сцен… Это просто фейерверк фантазии – у каждой группы персонажей, по видовому ли признаку (там же целая дружба угнетённых народов разного типа кактусов) или по профессиональной принадлежности – у каждого свой образ, выраженный, в первую очередь, в костюме. А в сцене под названием “Марсианский интернационал” появляются всё новые и новые нетривиально одетые Татьяной Ногиновой существа, и границ фантазии художника по костюмам не видно. Это при том, что, помимо создания художественного образа, сценический костюм танцовщика должен быть предельно функционален.
Фото: Елена Лапина И, конечно же, при таких условиях народный танец марсианских кактусов производит неизгладимое впечатление. Мог ли Рейнгольд Морицевич Глиэр мечтать о том, что когда-нибудь его Концерт для арфы с оркестром будет сопровождать сцену выхода кактусов в начале второго акта балета “Аэлита”!
Праздничная и радостная атмосфера спектакля, в котором всё как бы понарошку, в значительной степени обязана работе художника по свету Ирины Вторниковой, которая, с одной стороны, воспользовалась традиционными прожекторами с использованием ярких простых цветов – зелёного, синего, а, с другой, использовала узконаправленные световые пушки, закреплённые на висящем над сценой на тросах круге, напоминающем супрематистские модели Татлина.
Одной из кульминаций финала первого акта, да пожалуй, и всего спектакля стал взлёт стимпанкового космического пепелаца, совмещающего в своей конструкции посадочный модуль "Аполлона-13", гагаринский "Восток-1" и высокохудожественные железки неизвестного происхождения - блистательное художественно-техническое решение художника-сценографа Эрнста Гейдебрехта. Эта штуковина медленно взлетела, оставляя за собой столб пламени, а из огромного иллюминатора на публику смотрели инженер Мстислав Сергеевич Лось и матрос Алексей Иванович Гусев. Не настоящие. Видеопроекция. Этот спецэффект, скорее, пришелец из высокобюджетного мюзикла, чем традиционного балетного спектакля, вызвал бурю восторга в зале.
Фото: Елена Лапина Балетная труппа театра, безусловно, внушает уважение. Конечно же, не все сольные партии позволяют артисту реализовать свой потенциал. К примеру, партия главного правителя Тускуба (М. Подшиваленко) функционально эквивалентна партии феи Карабос из “Спящей красавицы” – тут не развернёшься. Гор (А. Геворгян), который в спектакле, в отличие от романа А. Толстого, является советником Тускуба, влюблённым в Аэлиту, тоже, как персонаж, ограничен в своих танцевально-драматургических возможностях.
Каждый исполнитель партии “первого ряда” выстроил свой образ – это и Маша, жена Гусева (Юлия Белякова), которой, даже в прямолинейно-плакатных рамках предложенных условий, удалось выстроить достаточно разнообразный характер, и очаровательная наивная влюблённая марсианская девушка Иха (Анастасия Лодде), и самоотверженная Аэлита-Катя (Елена Князькова) с её фантастической пластикой танца, передающей мельчайшие эмоциональные детали, и главный герой этого межпланетного эпоса – инженер М.С. Лось (Максим Павлов), которому удалось совместить в партии и мудрость-образованность учёного, и страсть любви.
Фото: Елена Лапина Лучше всего, пожалуй, оказалась прописана партия матроса Алексея Ивановича Гусева (Дмитрий Круглов), харáктерная роль, требующая не только хореографической техники, но и актёрского мастерства. Он создал тот самый образ, который был написан А. Толстым в романе, кстати, единственный “живой” персонаж этого произведения – революционный необразованный и достаточно примитивный, но жизнерадостный типаж, который и “Яблочко” сплясать может, и на дам засматриваться (причём на всех, бросив мимолётный заинтересованный взгляд и на двух арфисток на сцене), и рассказать угнетённым марсианским кактусам о прогрессивных идеях мировой революции с помощью традиционных жестов, знакомых нам по фильму “Ленин в Октябре”.
Фото: Елена Лапина
И, конечно же, было бы несправедливо не сказать несколько добрых слов в адрес оркестра (музыкальный руководитель и дирижёр Константин Хватынец). Оркестровые произведения Р. Глиэра, может быть, и не самые сложные для исполнения, но достаточно плотная балетная партитура предполагает вполне значимые усилия для всего оркестра. И, я надеюсь, в дальнейшем, в программке будут указаны имена музыкантов, исполнивших в этом спектакле афишные соло – это Анна Антонова (арфа) и Алексей Кудрявцев (ксилофон).
Поздравляю театр им. Н. Сац и всех, кто создавал этот спектакль, с блистательной премьерой!
