"На СВО мы выступаем по зову сердца"

Здравствуйте. Моё сценическое имя Мари Мар, в жизни я Мария Щербинина, профессиональная актриса театра кино, окончила Российскую Академию Театрального Искусства - ГИТИС в 2010 году. Музыкой занималась с самого детства. Моей профессиональной актерской работе на большой сцене и в кино уже более 15 лет. Успела реализовать различные музыкальные, театральные, кинопроекты и сериалы. Без ложной скромности, моя творческая деятельность достаточно обширна.

Добрый день. Я музыкальный продюсер, режиссер, автор песен. Уже более 25 лет в профессии. С Министерством обороны РФ я сотрудничаю уже более 15 лет. Вместе с различными артистами я бывал на гастролях по Северному Кавказу и Сирии. Потому, когда началась СВО, мы, естественно, не смогли остаться в стороне. Лично я считаю своим долгом как гражданин Российской Федерации – поддерживать тех, кому сейчас непросто, в этом и есть вся сила и дух русского народа. Наша задача сегодня – своим творчеством "разгрузить" ребят, поддержать их, вселить в них веру и мы с этой задачей справляемся.

Музыка сама по себе несет исцеляющие свойства. Мы понимаем, что весь мир построен на звуках. Я знаю, насколько ребятам «за лентой» важны наши выступления и что после того, как мы встретимся, они ощущают. Я на своих выступлениях как будто строю к ним мостик из мирной жизни и военные понимают, что они не одни, их поддерживают, любят и ждут дома. А если они видят артистов – молодых девушек, их еще больше заряжает это, они прямо окрыляются. И потому на своих концертах я часто "забегаю вперед" и говорю: мы с вами скоро снова встретимся!.. Если, скажем так, запрограммировать человека на лучшее, то все станет возможно. И мое, в хорошем смысле, программирование приносит плоды. У меня не раз бывали случаи, когда я говорила бойцам: мы еще встретимся. И спустя какое-то время мы встречались на моих концертах вновь. Главное, верить, ведь сила в вере!

Да, мы стараемся дать им стимул победить, стараться выжить и вернуться домой, вселяем в них веру. Музыка вообще это такая чудотворная субстанция, как вода. Считаю, что точно так же, как вода, музыка может быть и ядом, и исцелением. Поэтому для нас важно, что мы делаем и какую музыку мы транслируем – правильную, чистую и наполненную смыслом. Для нас важно, чтобы песни, которые я пишу, а Мария исполняет, чтобы они были духоподъемные.

 

Я свою личную мотивацию не скрываю, всегда ее озвучиваю. Я родом из Уфы, там родился, вырос. Мой кортатай (дедушка по-русски) – заслуженный артист республики Башкортостан. Он из деревни в город приехал и добился больших успехов – он для меня пример. И для меня очень важно, чтобы песни, которые я написал услышали, и они помогли человеку в той или иной жизненной ситуации. А слушатели в тех местах, где мы выступаем, особенно чутко слышат песни. Потому что это не фоновое радио, которое играет в машине каждый день. Это целенаправленное песенное обращение к ним, к бойцам. И эти песни, которые они услышат на передовой, они с собой пронесут через всю жизнь. Для меня важно внести вклад в сегодняшнюю культуру и остаться в истории, хотя бы для своих родственников и близких.

Их много, таких концертов, каждый концерт остается в сердце. Думаю, что Мария  лучше расскажет.


Мурат Абдульманов

У меня было несколько концертов, которые отпечатались в памяти, и я их прямо вижу: вот сейчас разговариваю с вами, а они у меня картинками перед глазами. Был один концерт у нас в госпитале имени Бурденко, там были очень тяжело раненые бойцы с такими серьёзными ранениями, например, у одного человека не было полголовы, понимаете? И большинство зрителей на моём выступлении были без конечностей. Кто-то без ноги, кто-то без руки. Мне, как девушке, да и как артисту, артист человек особенно впечатлительный, который через своё сердце пропускает всё увиденное, смотреть на это было мучительно. И первые такие встречи я проводила с замиранием сердца. Мне казалось, что я чувствую каждого и боль каждого из них. Вот такое у меня было ощущение. И еще один концерт, который мне очень запомнился, в том же госпитале. Я стою в центре сцены, прошло, наверное, минут 15−20 от начала мероприятия, и завозят в зал бойца на каталке без нижних конечностей. Оказывается, он услышал звуки музыки и говорит медсестрам: выкатите меня, отвезите меня туда. И его подкатили прямо к сцене. Я хорошо помню свои ощущения. Подумала: если он пришел на звуки музыки, значит, ему это было нужно, как будто, не побоюсь этого слова, она была как исцеление для него. И это большое благое дело. Я верующий человек, и поэтому для меня очень важно, как Мурат сказал, след свой оставить в истории. Но важно и быть полезной обществу и поддержать человека, особенно в такие трудные моменты.

Если говорить о разбросе мнений, то, без озвучки имен и прочей конкретики, я подтверждаю: есть даже люди, которые не отрицают того, что не верят в нашу победу. Они как бы с нами, и вместе с тем не с нами, и они не скрывают своего скептического отношения. Сейчас такие люди все больше молчат, а вот в самом начале СВО – мы же с самых первых дней ездим туда с выступлениями – их было очень много. Я слышала такие ужасные разговоры от некоторых, что мне даже страшно повторять. Сейчас их меньше, но не потому, что эти приспособленцы поменяли свою позицию, а потому, что они стали хитрее и научились свои мысли скрывать. Это еще страшнее: от того, у кого нет четкой позиции, можно ожидать всего, чего угодно.

У меня есть социальные сети, практически все зрители находят меня после мероприятия и пишут, и я, по возможности, всем отвечаю. Не было такого, чтобы писали какие-то непристойные предложения – все максимально корректно и очень трогательно. Один парень написал: "Знаете, Мари, у меня есть девушка, можете ей передать, чтобы она меня дождалась? Можете записать для нее видеообращение?" Я согласилась, подготовила видеообращение, спустя какое-то время он мне пишет: "Я сделал ей предложение, вы на нашей свадьбе споете?" Я ответила: "Конечно, спою, у меня и свадебная песня есть". И во время пребывания среди бойцов ощущаю от них только заботу, им тоже хочется к кому-то проявить теплоту, участие. Мы с ними обязательно фотографируемся на память.

Работа артиста – это энергообмен, и да, если его нет, реакции нет, работать со «срочниками» действительно непросто, но очень необходимо. У меня был случай: на концерте уснул парень. Устал, наверное. Конечно, он встает, может, в 6 утра. И вот я пою, у меня медленная композиция, я вижу, как его начинают толкать, потому что он похрапывать стал. А я в принципе коммуникабельный человек и очень теплый артист на сцене, у меня нет стены между мною и зрителем. Мне всегда хочется ближе, еще ближе, и если сцена большая, я всегда подхожу к самому краю. И вот я шутливо говорю: "Ребята, не надо его будить, у него сейчас прекрасная возможность за те сорок минут, что мы проведем с вами, выспаться". И они засмеялись. Да, ребята в 18 лет все равно же дети – с ними по-другому нельзя.

А насчет понимания ситуации… С нами в командировки в зону СВО еще ездит лектор из общества "Знание". Вот они как раз дают серьезное объяснение того, что тут происходит. Наша часть – закрепляющая, развлекательная, чтобы у человека возник ассоциативный ряд с информацией, которую ему дали до того. И когда лекторы рассказывают о сути и люди, которым и 18-19, и 40-50 лет порой задают вопросы: "А за что? А почему?". Хорошо, что нас так сорганизовали, что у нас есть человек, который грамотно и правильно все расскажет, а потом идет наша часть, бодрящая. У нас один лектор – бывший боец. Очень интересный человек, культурный, образованный, на СВО он пошел служить в 52 года добровольцем, подписал контракт. Он говорит с солдатами как человек, сам на себе все это испытавший.

Да, страшно. Был такой момент, когда мы были на выступлении и стало работать ПВО. И у меня сразу заколотилось сердце.

Когда все только начинается, ты прислушиваешься к каждому шороху, думаешь – что это? А потом все больше втягиваешься, общаешься с военными, которые тебе разъясняют, когда стоит бояться, когда нет. И по прошествии какого-то времени, которое для каждого свое, ты уже настолько привыкаешь, что, если во время беседы где-то слышны взрывы, выстрелы или работа ПВО, ты дожидаешься тишины и продолжаешь разговаривать. Притупляется чувство опасности. А расслабляться нельзя, нужно быть бдительным.

Были и ситуации, когда объявлялась ракетная опасность во время концерта, и мы пережидали атаку в бомбоубежищах. Страшно – не страшно, это второй вопрос. Мы должны помнить, что все в руках Господа. Я считаю, что каждому определено прожить ровно столько, сколько отмерено, и мы не знаем этого срока, но надо стараться делать что-то хорошее каждый день и говорить: слава Богу за все. Есть поговорка, которая мне близка: "Господи, дай мне разум принять то, что я не в силах изменить, дай мне мужество изменить то, что я могу и дай мне мудрость отличить одно от другого".

А я по жизни оптимист и заряжаю таким же настроением людей, кто рядом со мной. Я еще тот трансформатор, подниму всех и каждого!.. Я всегда говорю себе – все будет хорошо. Я фанат своего дела и благодарна своей судьбе и своей профессии. В разных обстоятельствах в нас раскрываются такие качества, о которых мы даже и не подозревали.


Мари Мар 

Я хочу, чтобы наши ребята оставались живы и возвращались домой, как в песне «Возвращайтесь, любимые», которую я написал еще до СВО, не зная, что она окажется пророческой. Я очень хочу, чтобы наш народ, который верит – понял, что все это не зря, и чтобы все это осталось в истории как очередная победа нашей великой страны над нацизмом. Дай бог здоровья живым и вечным помять павшим.

Я хочу всем пожелать, чтобы не теряли веру, вера – это сила в жизни человека, без веры мы никто. И любовь, безусловно, не забываем. Я не имею в виду любовь к конкретному человеку – супругу, ребенку, родителю. Просто если открыть свое сердце для безусловной любви ко всем людям, для этого божественного потока, то все будет настолько хорошо. Мы перестанем зло и агрессию порождать, начнем принимать и уважать других.