Режиссер отметил, что ему было бы интереснее поговорить на тему крайнего фильма (у режиссеров принятого говорить “крайнего”, не “последнего”), но дистрибьютор картины во Франции Эрик Лаже посчитал нужным не показывать “Нелюбовь”. “Это была его позиция”, — сказал Звягинцев.
Фильм “Возвращение”, как и все другие картины режиссера, после просмотра оставляет гамму ощущений и море вопросов. Кино атмосферное, причем атмосферное по-звягинцевски. Поэтому было вдвое приятно, будучи во власти той атмосферы, увидеть автора фильма, еще больше, чем фильм, сокращающего дистанцию со зрителем словами: “Я приехал сюда к вам на встречу исключительно только с целью, чтобы у нас состоялся диалог. Я жду ваших вопросов, мы можем с этого и начать”.
Вопросы не заставили себя ждать.
Музыку к фильму “Нелюбовь” написал Евгений Гальперин. И это было Ваше первое сотрудничество. Скажите, довольны ли Вы результатом?
Если бы я не был доволен сотрудничеством, музыка бы эта и не звучала в фильме, поверьте. Работа не останавливается до тех пор, пока ты не получил, как ни пафосно звучит, идеального воплощения.
Мы познакомились с Женей здесь в Париже на какой-то вечеринке. Он, я помню, сказал, что он композитор, но я не особенно обратил на это внимание, позабыл об этом. Мы обменялись контактами и вот он узнал, что мы запускаемся с картиной “Нелюбовь” и написал письмо, дескать, как ты думаешь, если я тебе предложу какие-то эскизы музыкальные, ты готов их услышать? Я сказал, да, конечно, давай, присылай.
Мы уже были в монтаже и я уже давно искал, слушал музыку, присмотрелся на Арво Пярта, возвращался к Филиппу Гласу, но думал, что это уже слишком много, потому что “Елена”, “Левиафан”… Нужно было поменять что-то. Это не те лошади, которых на переправе меняют, но надо было поменять язык.
Почему я так подробно и долго говорю об этом, потому что я пытаюсь подобраться к теме того, как мы работали с ним. Мы связались с ним, он попросил меня рассказать, о чем фильм, что за история и может быть дать сценарий. Я ответил, что сценарий не дам и рассказывать историю не буду. Это принципиальная позиция, потому что у меня не было никогда такого опыта работы с композитором, чтобы композитор писал на готовую вещь, чтобы он работал с изображениями или смыслами. Это классический случай, почти симфонический подход, когда у тебя один инструмент вести за собой линию этого персонажа, другой инструмент отражает линию другого, потом конфликт какой-то и разрешение, т. е. классические фигуры. Я понимал, что это не наш путь совершенно точно. По сути всегда была музыка из подбора. Она была услышана некогда, приложена к изображению и срослась с ним. Так было всегда. И даже Андрей Дергачев, который писал музыку для “Возвращения” писал, не читая сценария и не видя фильма.
Он писал целый год, порядка 50 эскизов, которые я слушал и мне казалось, что вот эта вещь точно ляжет в картину. И я даже сожалел о том, что он уже прочел в американской прессе короткий синопсис. Но Женя принял этот вызов и стал работать и где-то через недели две он мне прислал первые три трека, а спустя две недели прислал еще два трека.
Признаюсь честно, я не знал, что ответить, молчал. Он мне потом рассказывал: “Молчит, молчит, ничего не говорит, ничего не пишет.” И тогда я просто разозлился и написал вещь абсолютно от себя, просто взял и спел эту песню. Это собственно тот самый трек, который лежит в “Нелюбви” в самом начале и в финале. Называется “11 циклов”. На следующий же день я написал ему: “Женя, это то!”. Я абсолютно влюблен в эту вещь, я считаю это выдающимся музыкальным сочинением.
Андрей Петрович, как для Вас рождается фильм? Это внутренние переживания или то, что Вы видите в обществе? Почему одни сюжеты, стоят того, чтобы сделать из них фильм, а другие нет?
Фильм как угодно может появиться. Это может быть случайно рассказанная история. Откуда берет начало фильм “Левиафан”? Мне рассказали историю в 2008-ом году, мы были в Нью-Йорке, снимали короткометражный фильм. Там я познакомился с моим будущим ассистентом и переводчиком Инной Браудэ. Однажды за обеденным столом она как-то легко, даже иронично рассказала историю Марвина Джона Химейера. Почти шутя. Но, когда она подобралась к финалу, я почувствовал… знаете, когда позвоночник у тебя вдруг выпрямляется, и как будто бы искры из глаз, словно током пробивает позвоночный столб, тебя что-то пронзает, ты отчетливо понимаешь, что это невероятный материал, который просто требует воплощения.
Или, например, история с “Нелюбовью” родилась таким образом: после "Елены" в 2011-ом году мы стали думать, что мы будем делать дальше, и мне пришла такая идея, как я о ней говорю этот такой ход на месте для автора или для режиссера, если не сказать шаг назад. Но я готов был это сделать - снять ремейк. Перенести историю, написанную Бергманом, в современность, в сегодняшний день, в Россию и рассказать историю семьи. Практически повторить эту историю, перенеся в другой социальный слой и в другие реалии. У сценария Бергмана четыре правообладателя и за четыре года мы смогли договориться только с тремя. С 4-м правообладателем ну никак не получалось.
Мы так и не получили этих прав, но на счастье получилось так, что Олег Некин, автор сценария, натолкнулся случайно на статью об Лизе Алерт – волонтерском движении. Ребят, которые совершенно бесплатно, работая, занимаясь совершенно другими делами, совершенно из разных областей люди собираются в отряды и ищут пропавших людей. И вот так вот. Это все очень причудливо собирается. Замысел может возникнуть откуда угодно. Когда мы отступились от ремейка, ударили по рукам с продюсером, запустились с фильмом “Нелюбовь”, четвертый правообладатель проснулся и сказал: “Ну, ладно, давайте я вам продам сценарий”. Вот такая была странная история. Но мы уже просто в голос рассмеялись с ним, ясно было, что идти назад уже не было смысла.
Андрей Петрович, какое главное качество актера вы ищете для ваших будущих фильмов?
У меня взгляд простой. Согласно заповеди Станиславского “верю” или “не верю”. Мы все частенько попадаем в обстоятельства, где мы должны себя презентовать несколько иначе чем должны были бы, т.е. мы всегда что-то такое изображаем. Представьте себе актера на сцене. Если в жизни мы можем упустить, и мы часто упускаем тот момент, что человек перед нами сейчас может что-то играть, так вот в кино или на сцене мы точно знаем, что он что-то изображает.
Так вот представьте себе меру таланта артиста, когда зритель забывает, что перед ним актер. Он просто забывает, что этот текст написан драматургом, что он сейчас не умирает, что он сейчас не плачет. Так вот, другими словами, от актера у меня единственное требование: чтобы он был абсолютно правдоподобен. Как пушкинский завет “Над вымыслом слезами обольюсь”. Вот эта способность войти в обстоятельства другого человека и не будучи самому сейчас в этом состоянии, вдруг с легкостью принять на себя это бремя – это и определяет меру таланта, потому что главное свойство таланта актера – это сопереживание и сочувствие другому человеку, другими словами тому, кто написан на бумаге.
Андрей Петрович, мой вопрос касается естественных декораций, которые вы выбрали для фильма “Возвращение”. Чем-то это напоминает Тарковского. Интересно было бы узнать ваше мнение по поводу этого режиссера.
Было такое время, когда я дал себе слово больше не упоминать имени Тарковского никогда. Потому что все вокруг него вращается и вращается, и продолжает вращаться. Я имею в виду все вопросы и аллюзии и непременно в наших диалогах с аудиторий вспоминается этот без сомнений великий режиссер. Я дал себе слово, но у меня не получилось. Непременно возвращались к этому мнению. Тут, знаете, куда камеру не разверни, непременно на Тарковского наткнешься. Особенно в таких прекрасных пространствах, где были сняты ”Возвращение”, “Изгнание”, “Левиафан”.
Мы делаем декорации практически в каждой картине. Дом в “Левиафане”, церковь на холме в “Изгнании” “Елена”- это декорации интерьеров, в которых она живет и в “Нелюбви” все три квартиры. Одним словом, нам позволяет продюсер это делать — строить декорации, потому что это очень удобно технологически. Повесил солнце — вот здесь, и оно всегда будет светить тебе именно из этого угла. Это просто комфортно. Это еще и удобство творческое. Ты создаешь пространство ровно так тебе нужно.
А деревянный дом на острове в фильме “Возвращение”?
Корабль и дом, в котором отец выкапывает коробку – это случайно найденные объекты в Карелии. Мы их не строили там - декорации.
А что в коробке? — вылетел вопрос из зала, что сильно оживило аудиторию.
В Венеции 2003-го года, 7-го сентября, когда объявили “Золотой лев” фильму “Возвращение”, мы вышли на сцену: я, Костя Лавроненко и Ваня Добронравов, и нам дали этого льва. Его традиционно, как и пальму, выдают в такой коробке (смех в зале). И вот, Костя Лавроненко, спускаясь со сцены, тихонечко мне на ухо сказал: “Так вот, Андрей, что было в той коробке”.
Мне все говорили, что эту коробку нужно открыть. Что зритель должен увидеть. Меня смущали сильно. Говорили все, даже люди, которым я доверяю. Но я признаюсь, я чувствовал внутренне, что этого нельзя делать. Объяснения этому нет. Но для меня это образ отца, лицо которого тает в этой тьме, бездне, и мы, конечно, понимаем, что вместе с ним уходит навсегда эта тайна. Другими словами, всегда, когда уходит человек, он всегда уносит с собой что-то что навсегда будет только его личной тайной.
Каковы ценности жизни Андрея Звягинцева?
Вы знаете, у меня был один такой печальный опыт. Мы встретились как-то с одним журналистом и попытались с ним сформулировать с ним мои правила жизни. Не смогли.
Вы видите, как я пространно отвечаю на вопросы? Однажды, 15 лет назад, мне один журналист предложил прислать вопросы на почту, чтобы я прочел и подготовил ответы. Я был счастлив! Думаю, как удобно. Так вот, это было самое плохое моё интервью. Потому что у меня вообще никогда нет готовых ответов. По той же причине у меня нет сформулированных правил или ценностей. Я убежден, что в каком-то развернутом, длинном, большом диалоге, когда сеется песок, когда руда вот этого говорения проговаривается, у собеседника непременно остаются на ладонях те ценности, которые не сформулированные, но выпрыскиваются из этих размышлений, из этого потока. Эти ценности на самом деле неформулируемы, потому что все главные ценности уже давно известны, ты все время ищешь им свою зеркальность.
И напоследок, расскажу одну притчу. Звучит она примерно так: Бог раздал всем тварям по месту. Тигру сказал, будешь здесь, скале - будешь здесь, реке сказал, будешь течь оттуда, камню сказал, будешь лежать тут. Когда дошла очередь до человека, он человеку сказал: “а ты будешь вечно искать свое место”.
