Название спектакля говорит само за себя. В центре истории – личная драма мрачного типа по имени Кармайкл (Евгений Осокин), который давным-давно лишился руки: несколько подонков забавы ради бросили 17-летнего мальчишку под поезд. С того самого дня нет покоя Кармайклу. Тридцать семь лет его жизни подчинены одной цели: год за годом, мотаясь по стране с востока на запад и обратно, он пытается “вернуть своё”. Методы, которые при этом использует этот немолодой уже человек, как нетрудно догадаться, весьма эксцентричны и жестоки. Впрочем, поставьте себя на его место. Как бы вы поступили, если на пути к заветной цели все время появляется кто-то препятствующей её достижению? И окажись вы с этим “кем-то” в замкнутом пространстве, в номере провинциальной гостиницы, например, то, как знать, каким получится финал истории…
Фото: Мария Рябкова
Вот и Кармайкл не слишком обрадовался, поняв, что парочка пройдох – Тоби и Мэрилин – в поисках легкой наживы пытаются подсунуть ему украденную из музея – чужую, разумеется, – руку. Случись подобное в обычный день – и то неприятно, а, уж в день рождения – совсем не подарок! За все в жизни приходится платить и порой по самому высокому тарифу. В воздухе запахло бензином, и время пошло, пока горит свеча…
Вообще, сколь бы не были “кровавы” по визуальному восприятию пьесы МакДонаха, сколь бы не был абсурден юмор, эпатажный драматург, тем не менее, пишет о сострадании. О том, что никогда не поздно признать свою слабость и попросить прощение. Это как крик: “Не суди, да не судим будешь”. Не у всех зрителей получается почувствовать столь своеобразно выраженный посыл автора, бывает, что не выдерживают “нуара” на сцене – уходят из зала, но те, кто остается, неизменно благодарят аплодисментами за искренность, за выученный урок. И актеров, и режиссера, и МакДонаха.
Евгений Осокин (Кармайкл). Фото: Мария Рябкова
“Однорукий из Спокана (С днем рожденья, Однорукий!)” – смелый эксперимент Николая Коробова, успешного драматического театрального и кино- артиста: на Таганке он играет ведущие роли сразу в нескольких спектаклях и хорошо известен телезрителям своими работами в популярных сериалах. Так почему же для режиссерского дебюта Николай выбрал такой неоднозначный материал? “Ревизор.ru” побывал накануне премьеры в театральном закулисье “Содружества актеров Таганки” и побеседовал с создателями спектакля.
Николай, чем для Вас привлекательна история “Однорукого из Спокана”?
В кинематографе мне очень близок стиль Тарантино, его подача материала, работа с актерами. Поэтому нет ничего удивительного, что для постановки я выбрал именно Мартина МакДонаха. Почувствовал, что пьеса “Однорукий из Спокана” позволяет перенести на театральную сцену особую, “тарантиновскую”, стилистику и азарт. Мольер диктует свои правила, Брехт – свои, а МакДонах при всей своей “хулиганистости” задает очень серьезные вопросы, и есть повод поговорить. И очень здорово, что разговор о таких важных вещах можно вести в своеобразной манере.
Эпатажный драматург давно стал у нас “своим” – его пьесы ставят по всей стране. Только в Москве достаточно прийти в МХТ имени Чехова, Театр Наций, “Сатирикон”, на сцене которого, кстати, также ищет “своё” ещё один “Однорукий из Спокана”. И ищет в постановке художественного руководителя театра Константина Райкина. Так что внимание и зрителей, и критиков к Вашей работе, полагаю, будет пристальным. Не боитесь, что будут сравнивать?
Нет! Мы ни с кем не соперничаем, и я с большим уважением отношусь к театру “Сатирикон” и к Константину Аркадьевичу. В театрах всего мира идут пьесы Антона Павловича Чехова, при этом каждый режиссер и актеры говорят о чём-то своем. Так и МакДонах в рамках одного материала даёт возможность рассказать именно свою историю. Понимаю, что нас будут хвалить, будут и ругать, но я за любое проявление.
Фото: Мария РябковаКак уговорили Николая Николаевича (Н.Н.Губенко – художественный руководитель театра “Содружество актеров Таганки – прим.ред.) на постановку подобной криминальной истории, которая, как всегда у МакДонаха и бывает, на грани нервного срыва?
Ох, не знаю (смеется). Думаю, что он увидел талантливых ребят, и просто не смог устоять перед ними.
Знаю, что перед премьерой Губенко провел “разбор полётов”. Дал какие-то рекомендации, высказал пожелания?
Конечно! Он, как настоящий художник, всё видит по-своему, поэтому внёс несколько замечательных предложений, которые мы обязательно учтём. Вообще, замечу, что надо с большим вниманием относиться к каждому слову таких без преувеличения великих мастеров, которых, увы, с каждым годом становится все меньше и меньше. Ведь кто, как не они знают, помнят классический театр, его школу, этику и эстетику. Для меня их мнение очень ценно и важно!
В октябре в Перми прошел II Martin McDonagh International Festival. Не планируете на будущий год попробовать свои силы в конкурсной программе? Будете заявляться?
Обязательно. Очень жаль, что в это раз мы немножко не успели.
К разговору присоединяются Мария Добржинская – исполнительница роли Мэрилин и Игорь Иванов (Мервин).
Что для вас главное в этой истории?
Мария Добржинская: Я впервые работаю в таком острохарактерном жанре, и мне все очень интересно. Когда первый раз прочитала текст, то буквально увидела свою героиню. Особый драйв еще и в том, что это актерский спектакль, в котором есть место хулиганству и импровизации, так что я никогда не знаю, как закончится вечер. Мне очень нравится тема, нравится история. И посмотрите, какие замечательные у меня партнеры! Я получаю от работы колоссальное удовольствие, а в сегодняшней жизни, согласитесь, это такая редкость, потому ценно вдвойне! Хочется надеяться, что и зрители тоже получат удовольствие от нашего спектакля.
Мария Добжинская.
Фото: Мария Рябкова
Твоя Мэрилин – оптимистка?
Мария Добржинская: Конечно! И еще фантазерка. Просто иногда ей немножечко страшно.
Всем понятно, что “взяла” для себя Мэрилин от Марии Добржинской, а вот что взяла для себя Мария Добржинская от Мэрилин?
Мария Добржинская: Бесшабашность. Но я умнее (смеется).
Игорь, ты стал популярен и узнаваем после роли Принца в мюзикле “Красавица и чудовище”. В театре ты играешь банкира, доктора, оперного певца, солдата... Роль неуравновешенного и странного, но вместе с тем чрезвычайно обаятельного портье Мервина получилась на преодоление?
Игорь Иванов: Наоборот! Благодаря этому спектаклю, работе с Николаем (Коробовым – прим.ред), это, наверное, моя первая роль, когда я могу быть собой. И самое большое преодоление – открыть самого себя, сбросить маску, ведь мы все, я говорю не только об актерах, привыкаем в повседневной жизни носить маски. Поэтому мне надо было не побояться показать свои чувства и внутренние переживания. Коля так и сказал: “Ничего не играй”. Это, признаюсь, было нелегко, но очень интересно – работа шла на преодоление самого себя, чтобы показать самого себя. Каждый из нас видит себя со стороны, или каким он хочет, чтобы его видели, а тут, словно перед тобой поставили зеркало. На, смотри! Так что образ Мервина не был ниоткуда “принесен” на эту сцену, он пришел изнутри.
Игорь Иванов. Фото: Мария Рябкова
Вообще каждая новая роль – это как жизнь с чистого листа. Сложно каждый раз что-то доказывать самому себе, режиссерам, зрителям?
Игорь Иванов: По-разному. Зачастую бывает, что тебя воспринимают в каком-то одном амплуа, не замечают, что способен на большее. И я благодарен Коле (Коробову – прим.ред) за то, что мы говорим с ним на одном языке. Он каждого из нас сумел “размять”.
Мария Добржинская: Вообще, начинали мы очень сложно, потому что режиссер пошёл совершенно другим путем. Работали не от внутреннего к внешнему, а наоборот: в спектакле много “физики”, много движения.
Стараниями художника-постановщика спектакль обрел органичную материалу визуальную форму, в которой угадываются отсылки к “тарантиновскому” стилю. Сцена – это место преступления и наказания, даже полосатая “полицейская” ленточка по периметру сразу обозначает суть происходящего. И вместе с тем оформление ненарочито, минималистично. Почему? Этот вопрос “Ревизор.ru” адресует художнику Александру Бухарову.
Александр Бухаров: Потому что наша комната в отеле – это место преступления. И не одного. Тогда зачем, спрашивается, снимать ленту, если так было, есть и еще наверняка будет. Ленточка образно “сжимает” пространство Малой сцены до размера конкретной жизни в конкретный отрезок времени. Возможно, когда-то в этой комнате всё было иначе, а теперь не осталось практически ничего. Шкаф, конечно, когда-то был шкафом, но теперь его по большому счету нет, поэтому его в физическом смысле нет и на сцене.
Спектакль начинается с песни, в которой повторяются слова: “Я победил, я победил…”. О какой победе идет речь?
Александр Бухаров: Любая победа находится внутри тебя. Я понял, что декорации должны быть минимальными, потому что это актерский спектакль, и моя задача была не мешать, не отвлекать внимание какой-то сложной декорацией и яркими деталями. Я лишь расставил акценты с учетом среды, в которой разворачиваются события. Я по жизни сюрреалист-художник, и нелогичный конец какого-либо действия даёт огромное пространство для мыслей. Мы готовим, готовим, готовим нашего зрителя, ждем, когда он “дозреет”, а потом показываем ему то, чего он меньше всего ждёт. Это как выдох.
Знаете, в чем особенная притягательность этого спектакля? Мне очень нравится атмосфера в зале: сначала зрители не понимают, что происходит на сцене, не могут найти точку опоры, а к финалу наступает полное единение мыслей и чувств. Словно люди вместе с актерами вышли на площадку, как соседи по району.
Игорь Иванов: Есть замечательная фраза, которая говорит, что через пять минут после каждой победы ты начинаешь проигрывать.
“Ревизор.ru” желает, чтобы каждый спектакль “Однорукий из Спокана” был победой, а зрители всегда выигрывали, приходя в театр.
