Михаил Луконин. Человек и солдат.

Советские критики, не принадлежащие к подвиду Человек Чувствующий, о стихотворениях Михаила Луконина, анализируя при этом в первую очередь форму, а не содержание, писали: беспомощен, не силен в концентрации, искусственно усложняет произведения. Упоминания об этом встречаются, к примеру, в "Лексиконе русской литературы ХХ века", 1996 года.

Советским критикам "рукав", пустой он или нет, был важнее наполненной поэтической души, как это водится, но Человек Чувствующий, напротив, отринув все дискуссии о формах, строфах и размерах, этой строкой, как эпиграфом, как некой мантрой сопровождает каждый второй разговор о Луконине. Таким Человеком был и Константин Симонов – любимый народом поэт, старый товарищ Михаила Луконина. В одной из многих своих рецензий на стихи Луконина Симонов писал: «…Рядом с хорошими есть плохие, рядом с удачными есть и неудачные. Но все же в каждом из этих стихотворений, я уверен, есть истинное поэтическое чувство и острый глаз очевидца». Острый взгляд очевидца – взгляд молодого, наполненного еще жизнью и стремлением человека; поэта, преисполненного жажды говорить, рассказывать.


Михаил Луконин. Фото: kniga2508.blogspot.com

Писавший для газеты "Сын Родины", Михаил Луконин действительно таковым являлся. Военный корреспондент, поэт, юноша, отправившийся на советско-финскую войну добровольцем в неполные двадцать и призванный снова, уже на Великую Отечественную, в двадцать два – вся юность его, все те годы, которые сейчас молодежь нежит, лелеет и проживает, Михаил Луконин провел в грубой гимнастерке. Я говорю об этом не только как об одежде, но и как об обстоятельстве, о периоде, что давит, обременяет, часто ломает и в конце концов навсегда меняет человека, еще, быть может, не понявшего, кем он до этих изменений был.

Поэзия Луконина, выделяясь на обширном фоне фронтовой лирики, настаивает: человеком был, человеком остался, в почестях не нуждаюсь. Это утверждение – лейтмотив произведений поэта. Герой Михаила Луконина – такой же, как он, обычный юноша – проносит это ощущение с собой сквозь тяжелые военные месяцы, дорогу домой и долгое "возвращение" (путь, который травмированное окопами и дозорами сознание проходит вне зависимости от того, как комфортно – а комфортно ли? – теперь дома). В его стихотворениях мы не найдем противопоставления служивших и тех, кто остался в тылу, – здесь нет счастливых и страдавших, нет тех, кому было просто, пока на войне ломались и погибали солдаты. Стихи Михаила Луконина – это стихи не о солдате, не о тяжелых военных днях-ночах, не о потерях, боях и прорывах, это поэмы о бесконечном стремлении к жизни после исполненного долга. Ему не нужно особое отношение к себе как к герою; ему не нужна благодарность за то, что он сделал для Родины, он благодарен ей самой – за то, что вернулся, за то, что теперь он может снова быть собой, работать, любить и жить, не оглядываясь на то чудовище, которое мучило не только его, но и всех вокруг:

Михаил Луконин не заботился о том, пуст его рукав или нет. Поэт проглотил нестерпимые литры жизненной горечи, чтобы добраться до истины – у человека нет времени на то, чтобы вечно находиться в войне (как событии или как метафоре). Каждое стихотворение об этом – деталь своеобразного манифеста о главенстве жизни над приостанавливающими, но никогда не прекращающими ее полностью кошмарами, над всеми формами и обстоятельствами, над формальностями и ожиданиями, над всяким контролем. Каждое стихотворение – ненамеренный дар, та самая обещанная в "Приду к тебе" благодарность, оценить которую возможно, только восприняв, приблизившись к той самой благоговейной душевной наполненности, которую так ценил Михаил Луконин.