Михаил Коломыцев: "На гармони играть и Генделя можно, и Вивальди".

Я окончил Орловское музыкальное училище, потом в Москву приехал, в Московский государственный педагогический университет на музыкальный факультет. На протяжении всей моей ученической эпохи я занимался гармошкой. Когда говорят "русская гармонь", профессионалы думают о другом, то есть о разновидности гармошки. Это двухрядку принято называть гармошка. Хромка — второе название. Почему? Потому что у неё неполный хроматический звукоряд. Хромка — хроматический, а так как неполный, значит, хромка. Всё студенчество я занимался на гармони.

Сегодня основной мой посыл – то, чему меня научили, как я это вижу и понимаю. Гармонь появилась в среде крестьянского быта. Простой, примитивный музыкальный инструмент. Очень удобный для восприятия, для обучения. Крестьянские дети могли достаточно быстро научиться элементарным мелодиям. Естественно, если мысленно отмотать около 200 лет назад, тогда технологий, которые мы сейчас имеем, в помине не было. Были народные музыкальные инструменты: балалайки, гусли. А гармони среди них королями себя чувствуют. Они очень привлекательны, потому что мозг не затуманен. Люди очень восприимчивы к этому искусству были и талантливы, быстро осваивали эти инструменты. Конечно, осваивали в понимании той культуры. Если взять крестьянскую музыкальную культуру, то она была всё-таки чуть-чуть скромная. Не буду говорить слово "примитивная", так сказать некорректно. Она была вот именно скромная, не перегруженная.

Да! Гармонь звучит, звучит, звучит, звучит, а в военное время гармонь ещё сильнее звучит в окопах войны. Она трогает сердца наших воинов. Изменения в той же народной культуре мы начали наблюдать в послевоенное время, когда начиналась урбанизация, когда из деревень поехало большое количество людей в города на заводы. Назначение искусства менялось. Музыкальная культура тоже; эстрада пошла. И гармонь немножко утеряла свою актуальность. Затухает-затухает… И вот мы уже подходим к моменту, когда перестройка начинается. Многих "понесло" в современную музыку.


© фото Денис Кирис 

В городе Орле живет Евгений Петрович Дербенко — заслуженный деятель искусств, композитор Российской Федерации. Он профессиональный баянист, профессиональный композитор. И он активно уделяет внимание простой русской гармошке. Евгений Петрович сейчас, слава Богу, жив, 1949 года рождения. Очень плодовитый, и, не поверите, около 3 тысяч произведений у него написано для гармони. Разной стилистики, разного жанра. Я четыре года учился у него в музыкальном училище. Впитал и понял то, что гармонь немножко замерла в своём развитии от осознания своей ненужности. А вот когда Евгений Петрович ухватился за эту тему, то, как он нам пытался донести; он хотел сделать так, чтобы гармонь опять зазвучала торжественно, но всё-таки в другом амплуа, потому что культура изменилась. В деревнях она — да, звучала, но и там уже сдавала позиции. Так как люди по-другому стали жить, актуальность этой музыкальной культуры тоже отпадала. Евгений Петрович был не на шутку озадачен тем, что надо сделать репертуар для этого инструмента, чтоб можно было выйти на сцену на любую аудиторию. Ведь не секрет, люди приходят на концерт и думают: "О, гармоничная афиша! Сейчас он будет два часа страдания играть". В принципе, если нет никакого действия, то игра превращается в бессмыслицу. Ну, виртуозно и виртуозно. Но два часа это невозможно делать. А с помощью Евгения Петровича создаётся репертуар огромный, и благодаря этому репертуару можно делать солисту-гармонисту концерт хоть в два отделения.

На гармони играть и Генделя можно, и Вивальди, но это переложения, естественно, они адаптированы. Евгений Петрович создаёт огромный пласт такой музыки, перерабатывает её, приспосабливает к этому инструменту. Гармонь оживает. И что мы сейчас делаем — показываем, что гармонь очень универсальна, сердечна. Ну, на других концертах я сейчас пытаюсь для себя тоже на заметку брать песенное творчество, потому что люди всё-таки интуитивно хотят услышать под гармонь песню.

Вчера был концерт в Доме книги на Арбате, у нас как раз в программе были песни: "Одинокая гармонь", "Подмосковные вечера". Народ от них оживает, лица расцветают улыбками. Тут вокальных данных как таковых не нужно показывать. Когда ты даёшь отмашку зрителям: "Давайте, начинайте!" — и они начинают петь, я ухожу на второй план, разве что немножко озвучиваю. Но мне сорок лет, а мои сверстники такого рода песни все меньше и меньше поют. Конечно, если так, то наши дети еще меньше будут петь песни под гармонь...

У меня дома такие композиции всё-таки звучат. И я смотрю, дочка, которой уже 12 лет, подхватывает их, она уже тоже старается, постольку, поскольку может тянуть. У неё интерес просыпается.

Дмитрий Коньков — один из самых лучших мастеров горьковской гармони. Горьковская – это не просто к слову, это ратификация. В каждом регионе гармони плюс-минус отличаются. Некоторые специалисты говорят, что около 30 видов гармоней всего на всего. Коньков работал в артелях, там они много гармошек делали. У меня в руках вообще новая гармонь, и она 1996 года. Смотрите вот сюда: видите, вот эти места стёрты? Это специфика игры: пальцем, ногтями ссекать краешки. Внешне смотришь — гармонь в идеальном состоянии. Она у меня всего лишь пять лет, и я на ней достаточно редко играю. Ко мне она вот такая пришла, и я понимаю, что на ней играли, несмотря на то, что она 1996 года выпуска, когда, казалось бы, всю музыку зарубежная эстрада захватила.

Чем Дмитрий Иваныч отличается от других гармонистов? Вот мы на инструмент смотрим — это идеал. Резьба идеальная, комар носа не подточит. Я стараюсь каждый раз показывать людям интересующимся эти тонкости. Это у нас сейчас, к сожалению, не принято, но я, просто ещё в силу того, что живу в деревне, увлекаюсь вообще всей деревенской культурой. Так вот, я сталкивался с тем, что в старину строили, допустим, избы, не имея каких-то совершенных инструментов, но делали настолько аккуратно!.. А как сегодня огромные объекты строят?.. Там, где человеческий глаз не видит, в скрытых местах, там современные мастера допускают небрежности. Ну, там же никто не заметит. Может, это даже не чревато технологическими катастрофами, но вот это пренебрежение настолько роняет нашу планку качества. Это было отступление, возвращаемся к Дмитрию Ивановичу. Показываю любопытным: открываем решётку гармони, я играл на концерте, никто не видел, что у нее внутри, а тут ведь такая красота!.. Обратите внимание, даже здесь украшения сделаны!.. Вот для чего он это сделал? Я не просто играю на гармони, но и открываю её и демонстрирую людям, какая у нее внутри красота. В тот момент, когда аудитория первый раз меня слышит, я всегда рассказываю об этом мастере и подчеркиваю, что уникальность Дмитрия Ивановича Конькова в геометрии. Он стремится сделать всё так изысканно и красиво. Мы смотрим и учимся, что нужно жить вот так красиво.

У меня так сложилось, что я играю на гармони. Уже когда я жил и учился в Москве, меня немножко смутило это пространство. И то, что музыкант должен много заниматься, работать над своим совершенствованием. Был период, когда востребоватенность была невысокой, хотя всегда там, где я выступал, звучали искренние аплодисменты, принимали очень хорошо. Но у каждого человека бывают свои кризисы, и меня тогда это всё смущало. Казалось, что я не тем занимаюсь. То есть я хочу играть на гармони, но при этом хочу как-то иначе жить. Так как я деревенского происхождения, родился в деревне, жил среди крестьянского хозяйства, и меня голос из детства позвал, что, может, вот так стоит жить. И меня это впоследствии увлекло.


© фото Денис Кирис

Я это не сильно афиширую, хотя уже все знают, я ничего юридически не нарушаю. Я живу в свободной стране, как я её чувствую, мне позволено так жить. Я работаю в "Москонцерте", отработаю – и поеду в деревню. Да, я буду пять часов ехать, устану, но завтра выйду в поля, ко мне подойдёт мой конь и, можно сказать, обнимет меня. Меня вот эта жизнь захватила, она настолько интересна!.. У меня пятеро детей, они живут в деревне. И мне с ними гораздо проще, то есть их проще, грубо говоря, в жизнь выводить. Мы, например, берём семечки, собаку – и в огород. Там через неделю — листик, через две недели — три листика. А потом там овощ вырос. И дети это видят. Они не только прелести видят, но и труд. И даже печальные моменты, потому что в крестьянском хозяйстве животные и рождаются, и умирают. И дети всё это видят и естественно воспринимают. Когда к нам городские дети приезжают, порой подходят и спрашивают: "Вы сами скотину забиваете?". Ну да. У нас здесь нет специально обученных людей. Детям я так и говорю, но подчеркиваю, что сначала это было неприятно, хотя оно и сейчас неприятно. Мои дети знают, что село – это труд огромный.

Бывает, я беру ребят с собой на концерт. Мой 10-летний сын увлекается игрой на гармошке, старшая поёт, я им тоже слегка подтягиваю. Мы пять часов едем в Москву, а когда приезжаем, они стонут: когда обратно поедем?.. Так что село их не тяготит и с музыкой не воспринимается раздельно. Я им это прививаю. Они все понимают, что я таким трудом на жизнь зарабатываю. В городской жизни тоже есть огромные плюсы, тем более сейчас, когда есть столько возможностей развиваться. Но и побочные эффекты бывают: мне сегодня сын звонит и спрашивает, когда приеду, я отвечаю, что под утро. Мне нужно концерт отыграть, потом по делам съездить. А потом я вернусь домой, в деревню.