Очень ценил возможности воздействия на зрителя через "силовое поле" атмосферы Константин Станиславский. Его знаменитые мизансцены, разработанные на основе детальной "звуко-шумовой партитуры", стали одной из составляющих мирового успеха мхатовских постановок. Известно, что Станиславский увлекался этим приемом настолько, что Чехов однажды "пригрозил" ему написать такую пьесу, "чтоб не слышно в ней было ни птиц, ни собак, ни куку шек, ни совы, ни соловья, ни часов, ни колокольчиков и ни одного сверчка"!
Увлеченный происходящим на сцене зритель никогда не задумывается, что перед ним сложно устроенная система. Над головами артистов расположено несколько планов верхнего света. В порталах установлены прожекторы, обеспечивающие боковой (прострельный) свет. За опоясывающей авансцену рампой притаились "лягушки" — так артисты называют небольшие квадратные лампы на низеньких ножках. Осветители именуют их более профессионально, но не менее нежно – СвТГ-шки. Свет бывает еще и выносной, фронтальный, специальный (свечи, костры и т.п.), локальный (пушки, пистолеты и др.), контровой.
Все это обилие световых приборов не только ярко светит, нанося вред зрению артиста, но и греет. Прожектора раскаляются. Прикоснувшись, можно получить серьезный ожог. Часть этой тепловой энергии отдается на сцену, что очень хорошо чувствуется даже на расстоянии 10-15 метров. Покрываясь потом в лучах ослепительно-жарких прожекторов, артисты тут же получают контрастный душ ледяных сквозняков, блуждающих в бескрайних просторах семиэтажной сценической коробки.
Не менее сложно устроена и звуковая аппаратура. Основной звук идет через порталы. Арьер обеспечивает глубину звучания и фоновый звук. Соседствуя с "лягушками", прячутся за рампой мониторы – подают звук для артиста, создавая ему комфортные условия для работы. Иногда их используют и в помощь художественному оформлению. Например, в спектакле "Зойкина квартира" задействовано пианино. Звук идет через расположенный рядом монитор, создавая иллюзию реального звучания бутафорского инструмента. В случае необходимости используются не только микрофоны, но даже стены и потолок зрительного зала.
Немного истории
Изначально при постройке здания театра в 1951 году функции звукового оформления выполнял оркестр, размещавшийся в оркестровой яме. Световое оборудование театра составляли "немцы" — немецкие прожекторы. Отдельные их представители, давно уже вышедшие из строя, до сих пор сохранились на верхних этажах театральных галерей.
Регуляторную отделили только в 1987 году при реконструкции здания, уменьшив зрительный зал на 200 мест. Живую музыку в исполнении оркестра сменили магнитофоны-катушки. Работа звукооператора в тот период была достаточно хлопотной и требовала порой особой ловкости рук. Отдельные фрагменты оформления спектакля на звуковой ленте разделяли специальными ракордами. Треки скрепляли между собой скотчем, который был не лучшего качества, а потому периодически залипал или расползался. По ходу спектакля приходилось спешно что-то перематывать, отыскивая нужный фрагмент, швырять оборванные клочки фонограммы на пол (порой к концу спектакля получалась целая свалка). После — снова все склеивать, приводить в порядок.
Вскоре магнитофоны сменили минидисковые проигрыватели, потом — компьютеры. В 2014 году благодаря гранту Росатома (за спектакль Н. Золина "Убийца") наконец-то приобрели новый пульт, который позволяет вести спектакль прямо из зала, при помощи обыкновенного планшета и Wi-Fi. Осветительский цех в последнее время "разжился" новенькими парблайзерами. Для малого зала вещь замечательная — дает хорошую заливку и гораздо большее разнообразие световых эффектов. Некоторые из них использованы, например, в спектакле "Терроризм". Но, к сожалению, еще очень многие современные возможности театрального светового и звукового оборудования остаются для озерского театра драмы недоступны по причине недостаточного финансирования.
Эта служба и опасна, и трудна
По данным исследований профессионального стресса осветитель и звукооператор (как и любой оператор, работающий вживую) уступают только пилоту самолета, военному и пожарному. Высокий уровень стресса этих профессий обеспечен большим объемом работы, высоким уровнем ответственности, требованием быстрого принятия решений в непредвиденной ситуации и… почти полным отсутствием права что-либо менять в раз и навсегда установленной партитуре.
Проводя спектакль, осветитель и звукооператор, как и артисты, четко придерживаются своей роли, за рамки которой выходить нельзя. Партитура спектакля бывает очень простой (например, один звуковой трек на весь спектакль), а может быть настолько насыщенной, что для проведения потребуется не один, а несколько операторов. Был, например, в театре "Наш дом" спектакль "Аленький цветочек", настолько сложный по свету, что партитуру к нему осветителям приходилось учить наизусть, потому что времени на ее чтение по ходу спектакля просто не оставалось.
От быстроты реакции, дисциплинированности и внимания зависит качество общего дела. Театр — искусство живое, непредсказуемое. В любой момент может что-то пойти не так, и нужно успеть вовремя подхватить, спасти ситуацию. Садясь на пульт, осветитель или звукооператор волнуется не меньше, чем артист при выходе на сцену. Ошибка может стоить дорого.
Рождение чуда
Придумать и реализовать — две фазы работы служителей этого цеха. И обе они подразумевают творческое участие в процессе создания и дальнейшей жизни спектакля.
Готовится очередная премьера. Включаясь в репетиционный процесс, звукорежиссер и художник по свету вносят свою лепту в общее дело в соответствии с замыслом режиссера-постановщика. Звукорежиссер подключается по мере создания музыкального ряда (это работа композитора или заведующего музыкальной частью). Художник по свету выходит на прогоны спектакля ближе к премьере, как правило, недели за полторы-две до нее.
Проводятся специальные световые репетиции, в ходе которых художник по свету совместно с режиссером и художником спектакля определяют интенсивность и цвет световых потоков, локальные точки и перемены световых картин. Их подсказывает сценография, уже разработанные мизансцены, музыкальный и звуковой ряд спектакля, задуманные режиссером смысловые акценты. Художник по свету прислушивается к рекомендациям режиссера, вносит свои предложения, руководит направкой света. Последующие несколько "грязных" прогонов проходят с остановками — нужно набрать и проверить создаваемые световые картины. Так складывается подробная световая партитура спектакля, определяющая порядок и комплектацию включения конкретных осветительных приборов; реплики (текстовые, пластические, музыкальные, монтировочные и т.п.), являющиеся сигналом для световой перемены.
В этот период окончание актерской репетиции вовсе не означает отдых для осветителей или звукооператора. В перерыв нужно успеть записать программу на пульт, что-то скорректировать, уточнить. А вечером снова репетиция. Порой времени на обед просто не остается, а цех проводит в театре до 12 часов в день. Всех несет один общий предпремьерный поток.
Чудеса по расписанию
Но не думайте, что после премьеры заканчивается творчество и начинается рутина. Проведение спектакля вовсе не подразумевает последовательное нажатие кнопочек или регулирование громкости согласно партитуре.
Игорь Лазарев, звукорежиссер: "Лучший для меня тот спектакль, который требует собственных затрат, заставляет постоянно думать, что-то искать. В "Летучем корабле" все звуковое оформление сцены строительства корабля создано мной — пилил и стучал молотками у себя в регуляторной и записывал звуки. Интересно работать на спектакле "Иллюзии" — там очень многое строится на звуковых эффектах.
По-настоящему чувствую себя творцом уже тогда, когда спектакль начинает жить, особенно если сам материал подразумевает мое творческое участие. Таков, например, спектакль "Трамвай "Желание". Там важно, чтобы музыка жила вместе с текстом. Сложно объяснить, что это такое, я сам научился этому не сразу. Все началось для меня с Николая Воложанина (главный режиссер театра "Наш дом" с 1990 по 2001 год). Он говорил: "Волнами давай". Я сначала не понимал, а потом понял. Смотришь за актером — он же всегда по-разному свой текст говорит, и надо музыкой под него подстраиваться. Где-то поднимать, где-то оборвать трагически. Перед глазами всегда должен быть полный текст пьесы (никогда не понимал работу по выпискам)".
Особого мастерства осветителя требует, например, сложнейшая партитура спектакля "Вариации страсти". У Юлии Гусевой там целые монологи застроены на взаимодействии с лучом света, несущим в себе символ свободы. Эффектной делает сцену монолога Андрея Иодловского локальный свет, который резко высвечивает лицо артиста в полной темноте. Задача осветителя — высветить в нужный момент нужную точку — и только лицо и плечи. Промахнуться нельзя — на этом построен замысел сцены. Схожий световой эффект использовался когда-то в спектакле "Хоббит", когда волшебник Гендальф материализовывался из темноты в три приема четкими, последовательными включениями света.
Очень важную роль в спектакле "Про кошку Мусю и мышонка Тусю" (Театр на подушках) играет осветитель Валентина Симонова. Управляемый ею луч — почти главный персонаж! Для малышей это настоящее чудо. Они играют с ним в прятки и догонялки, пытаются его растянуть или поймать. Здесь главная задача осветителя — не потерять связь с ребенком, не разочаровать его, суметь подружиться.
Ловкие руки сапожников без сапог
Парадокс, но служители цеха, который дарит людям свет, сами почти лишены солнца. И не только солнечного — даже электрического освещения в их жизни бывает явно недостаточно. При установке света на сцене иногда приходится действовать почти в полной темноте — даже дежурные лампы могут мешать. Основное рабочее место — маленькая комнатка без окон (регуляторная). Функции освещения здесь выполняют лишь несколько небольших источников локального света, которые находятся вблизи пульта управления, рабочего стола, компьютера.
Регуляторной рабочее место осветителя вовсе не ограничивается. В их ведении находятся еще и ложи (выступающие в зрительный зал помещения справа и слева от сцены), вынос (длинный, на всю ширину зала, балкон наверху перед сценой), скрытые от глаз зрителя второй и третий этаж галереи.
Появляется осветитель и на сцене. Естественно, оставаясь незримым для зрителя. Например, на спектакле "Сирано де Бержерак" в сцене монахинь нужна подсветка сзади. Человек в черном пробирается в темноте и ставит прожектор на поворотный круг (заранее сделать это нельзя — круг используется в спектакле). Проходит нужный эпизод, и прожектор столь же незаметно убирается.
В "Равнодушном красавце" от осветителя Людмилы Харитоновой требовалась прямо-таки цирковая ловкость. На заднем плане находилось окно, освещаемое двумя мигающими СвТГ-шками с цветными фильтрами (эффект уличной рекламы). В финальной сцене они же подсвечивали нежные объятия влюбленных контровым, но уже белым светом. Для этого осветителю нужно было в полной темноте на поворотном круге проехать мимо ламп и на ходу успеть выхватить цветные фильтры. Чем не мастерство фокусника?
Светить всегда, светить везде!
Не женская профессия? Казалось бы, электрические провода, пыль подсобных помещений, техника вообще — редко привлекают внимание слабого пола. Однако, среди осветителей и звукооператоров женщины не редкость. И это, как правило, достойные представительницы "русских селений", закаленные своей профессией. Их не страшат никакие преграды, и нет такой задачки, которая оказалась бы им не по силам.
Ирина Изовит, осветитель со стажем: "У нас две женщины. Иногда не хватает физической помощи — те же наши кривые лестницы на прострельных фермах. Иногда не хватает веса, чтобы их опустить. Тогда, конечно, приходится звать мужиков. Всегда помогают, без взаимовыручки у нас никуда.
Бывало, приезжаем куда-то, и местные осветители удивляются. Валя? Полезет? Да вы что? У них шок. Как это женщина полезет куда-то к черту на кулички к прожекторам. Меня тоже пару раз тормозили. Да вы что, говорят, мы туда и не заглядываем никогда. А мы полезем, если надо.
Это было в Снежинске. Привезли "Персидскую сирень". На стол нужен луч. Перепробовали все, ничего не подходит. Я говорю: "Идем на вынос". Они в ужасе: "Мы туда не ходим! Травмоопасно". Я говорю: "Вы только покажите, я сама все сделаю". Таки заставила их открыть. Ну да, жесть. Помещение находится под самой крышей, представляет собой наклонную поверхность без ограждения, и, кроме кошек и голубей, никто туда не заглядывает. Сходили и сделали. Просто надо, и от этого никуда не деться.
В Верхнем Уфалее с великим трудом выруливали нужный свет. Там технические возможности очень ограничены, а мы привезли "Двенадцать месяцев" — очень сложный по свету спектакль. Привезли свои прожектора, а там элементарно розеток не хватает. К пульту не подключишься. Пришлось разделиться. Один сидит на сцене, другой в регуляторной. Общение по рации. В нужный момент переставляли нужное оборудование в розетках. Зато дети смогли посмотреть спектакль, которого бы они у себя в городе никогда бы не увидели. Оно того стоит".
Вот такая профессия. Трудная. Интересная. Требующая полной самоотдачи. И не славы ради. Как уже говорилось, мало кто из зрителей эту огромную работу вообще заметит и оценит. Лучшая награда для этого цеха — если нет нареканий. Осознание хорошо сделанной работы. Какой ценой это достигнуто, остается за кадром — и это правильно.
Ирина Изовит: "Если на меня полагаются, я должна сделать. У нас все такие. Игорь Лазарев — сколько он в театре работает? Хоть раз был на больничном? Хоть один спектакль отменился из-за техники? Никогда такого не было. Мы больные, умираем, но идем и проводим. Я знаю, что если я не выйду, значит, вся нагрузка ложится на ребят, а им итак достается. Дух коллективизма сильнее. А успех? Гордость? Просто довольны, что есть наш вклад в общем деле. Что хорошо сделали свою работу. Мы в одной связке".
