В некой незамысловатости и простоватости его героев, особенно сыгранных в молодости, просматривается оттенок пронзительной грусти, отличающей искренние, цельные натуры, которым не надо объяснять, что такое правда, а что — ложь, потому что для них это вещи очевидные. Их простота — это глубина колодца с хрустальной водой, причём такой холодной,что аж зубы сводит.
Не зря Василий Шукшин сразу разглядел в юном пареньке черты, отличающие его “чудиков” от основной массы российской провинции. С возрастом Сергей Петрович обрёл не только вальяжность, но и загадочность. Он сумел одухотворить даже такие приевшиеся экранные образы, как комиссары полиции.
Фото: Газета.Ru
Так, его инспектор Ларс Мульгорд в сериале “Пан или пропал” — настоящий франт, джентельмен с горящим взором и одновременно прекрасная полицейская ищейка с завидным чутьём и железной логикой профессионала. Не менее обаятелен и полковник Гордеев из “Каменской”. В исполнении актёра этот персонаж, хотя и максимально приближается к зрителю, но при этом не снижает планку до панибратства, а скорее вызывает к себе то уважительное отношение, которое возникает лишь в процессе общения с сильной, состоявшейся личностью.
К сожалению, мы больше знакомы только с одной гранью этого удивительного человека — его актёрским мастерством. Лишь совсем немногие смогут сразу назвать картины, снятые режиссёром Никоненко, хотя есть среди них и полюбившиеся зрителю ленты, как, например, искромётная комедия “Не хочу жениться!” или “Хочу вашего мужа”. Хотя сегодня в активе Сергея Петровича семнадцать кинолент, в том числе и один сериал, о своей режиссёрской карьере он размышляет с нотками неподдельной грусти, потому что ему есть, что сказать людям.
Сергей Петрович, вы начинали свою карьеру в интересное время с интереснейшими людьми — ВГИК, курс Сергея Герасимова и Тамары Макаровой, тесная дружба с культовыми фигурами нашего кинематографа. Один только Шукшин чего стоит! Расскажите, как всё начиналось?
Шестидесятые годы были счастливыми и какими-то отчаянно настоящими. Сижу дома. В дверь звонят. На пороге — Вася Шукшин, голодный, ночевать ему тоже негде. Оставался у меня. Вместе с ним входил другой мир, в который он приоткрывал дверь. Сначала я войти не решался, скорее подглядывал. Потом шагнул… Мы бродили по Москве, спорили, мечтали, строили планы, когда везло, то подрабатывали на съёмках.
Василий Шукшин за работой. Фото: Москвичка
В 1963 году мне подфартило — Сергей Бондарчук, который в то время снимал “Войну и мир”, пригласил на небольшую роль. Заплатили вполне прилично. Что в молодости деньги? Жгут карман! Тем более, что я Васин должник в какой-то мере. Он всегда, когда при деньжатах был, не скупился для товарищей. Тут, выходит, моя очередь подоспела. Вот и предложил я ему поехать в ресторан. Пошли мы, посидели, бутылочку выпили. Вдруг он выдаёт: “Знаешь, там хороший поэт приехал — Коля Рубцов, в Литературном институте выступает. Может, поедем? Послушаем?”
Я, хотя тогда слышал это имя впервые, сразу согласился. По дороге заглянули в магазин, потом рванули в общежитие Лита. Нам обрадовались. Целый банкет под бутылочку образовался. И хорош стол получился — любо-дорого поглядеть — тут тебе и хлеб — чёрный и белый, и луковицы сырые, и салат из ошпаренного лука под майонезом, и бычки в томате…
Короче, пир на весь мир! Коля стихи читал, я впечатлениями о съёмках делился. На пятерых бутылка водки быстро улетучилась. Раздразнила-раззадорила! Как говорит Михалков: “Сто грамм — не стоп-кран, дёрнешь — не остановишься”. Начали по карманам шарить, кто сколько наскребёт.
А у меня ещё целая десятка! Тут подскакивает какой-то парень — хвать её из рук и — прямиком в магазин. И вот прошло с тех пор лет двадцать. Иду как-то по улице, окликает знакомый — то-то радости. Похлопали друг дружку по плечам, былое вспомнили, ну и ту историю в литовской общаге.
Александр Вампилов. Фото: Тайшет24
Он смеётся: “А помнишь, как Сашку Вампилова за водкой посылал?” Да бегал там какой-то. Неужели, правда, Вампилов?
Вы ведь потом у Шукшина снимались. Как с ним работалось?
За десять лет у нас с Шукшиным сложились весьма доверительные отношения. Даёт мне почитать сценарий: вот роль, Васька-чудик.
— Ну как тебе?
— Только мечтать можно!
В 1968 году приехал на съёмки фильма “Странные люди”. Вася командует:
— Иди в костюмерную. Оденься, а мы тебя сфотографируем.
Прихожу туда. Как-то странно: сидят художник по костюмам, костюмерша, пьют чай, поздоровались и дальше — ноль внимания. На всякий случай сообщаю: “Велели одеться”. Они в ответ: “Костюмы — вон — пожалуйста”.
Я удивился так слегка. Но думаю, ладно. Сразу не буду возникать. Покопался, подобрал себе всё. Пошёл показываться к Васе, сфотографировали меня.
— Когда кинопробы будут?
— Какие пробы? Тебе художник подсказывал, как одеться?
— Нет.
— Это я их попросил. Посмотреть, как ты справишься. Почувствуешь ли характер персонажа. Считай, что проба прошла на отлично. Оделся точно — так и будешь сниматься.
Кадр из фильма "Странные люди"
Вот такая вот провокация. Ма-а-аленькая, но провокация. Это был первый его урок режиссуры. Второй получил уже на съёмках. Случилось это в деревне, под Владимиром. Шукшин на съёмочной пощадке казался совсем незаметным, не то, что, допустим, Саша Митта — того за три версты видно — бегает, орёт. Я его ещё, помню, спрашивал на съёмках: “Саш, чего ты орёшь-то?” Он кричит: “А ты знаешь, как на меня дома орут!” “Ну раз такое дело… Ори, Саша!” А вот Василий Макаровича не найдёте. Ходит там чего-то, сидит где-нибудь в стороне с общей тетрадочкой, ручкой. Смотрит, запишет чего-то иногда. Подсел я как-то к нему на брёвна, пока расставляли свет, а он куда-то в сторону кивает:
— Серёг, видишь там бабки на завалинке сидят? Поди попроси, может, они нам споют чего? Скажем, что по праздникам престольным исполняют. А мы запишем, как бабки поют деревенские, лучше, чем они, это никто не сделает.
Я пошёл. Представляюсь:
— Здравствуйте, бабушки. Мы тут кино снимаем. Не могли бы вы нам попеть?
— А чего ж не попеть-то? Мо-ожно. Красненького поднесёте? А про что кино-то снимаете?
Я им рассказывать начал — любопытные же — слушают, поддакивают. В конце вижу, что Шукшин сидел рядом и смотрел, как я рассказываю сценарий. Потом подошёл:
— Вот как рассказывал, так и играй!
Понимаю, что наперёд же всё знал, всё просчитал! Что бабки спросят, что я рассказывать начну. “Так и играй!” Важный урок состоялся. Вообще, Вася был удивительно тактичный… Очень точен, внимателен к предложениям. Однажды сказал: “Наблюдаются у тебя режиссёрские замашки. Не хочешь попробовать?” И я последовал его совету. Поэтому не случайно он был на защите моей дипломной картины.
Довольны ли Вы своей режиссёрской карьерой?
Вопрос непростой. Есть же такое обиходное мнение, что актёру вроде как и не положено по чину. Я сразу за примерами: “А Чаплин?”
Постепенно втягиваясь в режиссуру, осознал и ещё одну важную вещь: у режиссёра, помимо киношного, должен быть ещё какой-то талант. Довженко, например, хорошо рисовал, не говорю о гениальных зарисовках Эйзенштейна… Меня же “заклинило” на интересных писателях: Фёдор Абрамов, Василий Белов, Распутин, Евгений Носов. Последний, по-моему, великолепный стилист: так вкусно писать! Читаешь, будто лапшу наваристую ешь! По Белову, Носову ставил картины, по Шукшину три фильма.
Кадр из фильма "Охота жить". Фото: YouTube “Охота жить” — последний, получил пять наград. Только зритель её смотрит или не смотрит? Где она? В каком кинотеатре идёт? Я, может быть, хочу посмотреть её вместе со зрителями в одном зале, реакцию проверить. Снимаю-то для людей. Но путь к зрителю не всегда прост…
Зато, как актёр Вы весьма востребованны и любимы. Помните, сколько ролей сыграно?
На сегодняшний день 222. В интернете написано, что 276, но, наверное, там и озвучку считают. Так у меня с ней, правда, может и 400 набраться. Вьетнамцев, например, озвучивал. “Кинья-ка, нинька-ку”, а в переводе: “Ты знаешь, я думаю, надо сначала разведку пустить…” Вот и попробуй это синхронно уложить! Кропотливая работа.
Про Евгения Евстигнеева
Евстигнеев — удивительный артист. Озноб берёт — быть его партнёром. Первая наша встреча состоялась на съёмках у Шукшина. Начинаем играть. Не могу понять, что происходит: то ли текста он не знает, то ли чего…
Импровизирует и импровизирует… Всё перетасовал. Ну такой неудобный партнёр! Объявили перерыв. Я — к режиссёру:
— Вась, чего он играет?! Он что, текста не знает? Ты ж такие замечательные диалоги написал!
— Серёг, он живёт!
— Я с ним в кадре! Мне играть надо!
— И ты живи!
— А текст?!
— Да наплевать на текст!
Вот так. До этого мне с подобным подходом сталкиваться не приходилось. Есть ведь такие режиссёры, которые только по-написанному… Только попробуй отойти от сценария. Например, Борис Ариевич Кимягаров. Сядет, сам — килограмм под 150. Мы играем, он уже не может повернуться посмотреть на нас… Ещё крикнет ассистенту: “Воды!” Тот тащит трёхлитровый графин. Он его — хвать и — буль, так, ведром! Чистый мультик! Потом достаёт секундомер. “Репетируем!” Потом: “Стоп! Хорошо, но можно лучше!” Что мы там играем, какие отношения выстраиваем… Это уже дело было десятое. Но по секундомеру всё должно быть уложено.
А тут Шукшин импровизации предлагает! Набрался храбрости, думаю: пойду, как по жизни. Открываю дверь, кричу: “Братко, братко!” Начал его целовать, обслюнявил всего, брат же родной! Как сняли, группа валяется. Шукшин говорит: “Всё, больше снимать не хочу!” Но заслужил уважение Евгения Александровича, даа! (гордо, смеётся)
Про Ларису Шепитько
Лариса Шепитько — невероятной красоты женщина, потрясающий режиссёр, у которой я сыграл небольшую роль. Мы часто встречались у нашего профессора. Компанейский дядька был, но хитрый. Дружба — дружбой, водочки выпьет, а на экзамене возьмёт и “неуд” влепит, да ещё и добавит: “Не хочу, чтоб ты из института форменным обскурантом вышел! Юма не читал?!”
Приходишь потом к нему на пересдачу домой. Но сперва направляешься к жене за консультацией. Она всё наперёд знала, что спрашивать будет. Подкуёшься таким образом — и к профессору. Он доволен: “Видишь, знаешь же!” Дальше своим чередом — ужин, бутылочка, всё отлично… Любил он эти встречи. Сидели мы как-то у него рядком, когда Лариса предложила мне сняться в фильме “Крылья”. Мне к тому времени двадцать четыре исполнилось, а я всё школьников играл. Тут роль ремесленника засветила. Народ, конечно, по-разному отреагировал — большинство утверждало, что не по Сеньке шапка, но Лариса настояла.
У этой женщины, помимо уникальной внешности, низкого грудного голоса, был огромный талант. Со словами: “Будем снимать!” она настолько преображалась, что даже как-то не по себе порой становилось. Такая вдруг высота открывалась!
Про отрицательного героя, Никиту Михалкова и венгерский взгляд на девичье поведение
В картине “Звёзды и солдаты” венгерского режиссёра Миклоша Янчи я играл белогвардейца. Когда спрашивают, есть ли у меня в активе отрицательные роли, то это как раз о ней! Чудовищней, по-моему, не придумаешь.
Снимали сцену насилия. Миклош Янчи в своих картинах любит всех раздевать. Девчонок, мальчишек — по поводу и без. А тут и повод имелся.
Сцена такая: в домике прятался интернационалист, венгр… Его взяли, а хозяйка там девушка. Янчи даёт мне команду — её раздеть и насиловать.
Спрашиваю: “А как?!”
“Ты что, не насиловал никогда?!”
Приходится признаваться: “Нет вообще-то”.
Девушку привезли из ночного бара из Будапешта, она там стриптизы показывала. Белый парик с косичкой натянули. По-русски она ни бум-бум, поэтому тщательно запоминала ключевую фразу: “Скидавай рубашонку!”, чтобы знать, когда пора сбрасывать бретельки. После этого одной ногой она нагишом выходила из этой рубашки, а второй её, как батман, отбрасывала.
Я снова к режиссёру: “Миклош, наша русская девушка не может так… Она будет, кусаться, сопротивляться!..”
Он только плечами, плечами: “Мол, девушки разные бывают!” Такой вот венгерский взгляд на насилие. Потом, чтобы меня за эти безобразия расстрелять, прискакал Никита Михалков на лихом коне. Вот так и познакомились. Потом уже подружились.
